Геннадий Гудков: Власти готовятся к чему-то...

... и пытаются заткнуть рот неугодным

Правительство РФ решило засекретить борьбу с терроризмом под предлогом повышения ее эффективности.

На рассмотрение Госдумы внесен законопроект, расширяющий перечень сведений, составляющих гостайну, и включающий в него информацию о том, как защищаются важные инфраструктурные объекты от террористических атак.

Поправки предложено внести в статью 5 закона «О государственной тайне». К сведениям, составляющим гостайну, предлагается отнести «сведения в области экономики, науки и техники о защищенности критически важных объектов и потенциально опасных объектов инфраструктуры Российской Федерации от террористических и диверсионных актов».

Также определяется перечень сведений, которые защищаются при противодействии терроризму. Это сведения о финансировании деятельности по противодействию терроризму, о средствах, источниках, методах, планах и результатах такой деятельности, сведения о формах, методах и условиях организации и планирования террористической деятельности, о результатах финансового мониторинга в отношении организаций и физических лиц, полученных в связи с проверкой их возможной причастности к террористической (экстремистской) деятельности.

Что конкретно хочет засекретить правительство, рассуждает заместитель председателя Комитета ГД по безопасности Геннадий Гудков.

«СП»: - Геннадий Владимирович, поправки предлагают засекретить деятельность террористов? Мы должны делать тайну из того, что делают тайной преступники?

- Мне сложно сказать - на комитете в Госдуме мы эти поправки пока не обсуждали. Дискуссия еще впереди, и мы зададим вопросы: чего хотят власти, почему в законопроекте используются такие нечеткие, мягко говоря, формулировки.

Я понимаю, надо засекречивать оперативно-разыскную деятельность, что агентуру нужно зашифровывать. Но почему в законе о гостайне не разделяется оперативно-разыскная и антитеррористическая деятельность? И что это такое - антитеррористическая деятельность?!

К примеру, мы провели совещание и решили проинструктировать персонал о том, что будем выявлять оставленные предметы, следить, чтобы в подвалы никто не заходил. Это антитеррористическая деятельность? Наверное, да. Она секретная? Нет, ничего в ней секретного я не вижу. Я понимаю, если идет заседание Национального антитеррористического комитета, и там оглашают какие-то оперативные данные - да, это надо засекречивать, вопросов нет. Но если идет заседание у губернатора, на котором собрались хозяйственники, силовики, работников ЖКХ, и речь идет об обеспечении безопасности акведуков, теплотрасс и прочего, - это что, секрет?

«СП»: - А вводимый секрет насчет «форм, методов и условий организации и планирования террористической деятельности» - это камешек явно в огород СМИ? Пресса ведь любит уже после теракта вскрывать подробности передвижений боевиков по стране со своей тонной гексогена, взятками на дорогах и деньгами за прописку на съемных квартирах.

Теперь все это будет одной большой гостайной?

- Формулировка настораживающая. Это террористы должны строже соблюдать свои секреты, или журналисты должны заткнуть рот? Ни в пояснительной записке к законопроекту, ни в комментариях к нему этот момент не расшифровывается.

«СП»: - В поправках говорится о критически важных и потенциально опасных объектах. Что конкретно имеется в виду?

- Этот момент тоже не поясняется. Пока, получается, под такие объекты можно подвести что угодно. Например, палатку с пивом - возле нее народ скапливается, особенно на каком-нибудь Курском вокзале: сколько бомжей с утра толчется вокруг этой палатки. По идее, да, палатку можно отнести к потенциально-опасным объектам. И что ее теперь, надо засекретить?!

К сожалению, вопросов сейчас больше, чем ответов. Не отрицая идеи в целом, я не очень понимаю: то ли мы разучились писать юридически грамотные документы, то ли во всем этом есть второй смысл, который мы потом поймем.

«СП»: - А каким может быть этот второй смысл?

- В нынешнем виде поправки говорят, что любой объект можно отнести к потенциально опасным. Поэтому привлекать к ответственности за нарушение гостайны станет возможным очень широкий круг лиц. Тем более, гостайна определяется министерствами и ведомствами, по большому счету, бесконтрольно. Проверить эти министерства никто не может.

Могут возразить - это общепринятая мировая практика. Однако в той же мировой практике существуют механизмы контроля за работой с гостайной, а нас в России ничего подобного нет. Поэтому политики и возникают вопросы: а как мы будем антитеррористическую работу контролировать?

«СП»: - А сейчас этот контроль есть?

- Скажу так: у меня телефон несколько раз ставили на прослушку, за мной вели наружное наблюдение. Все это происходит из-за отсутствия контроля.

«СП»: - То есть, поправки, по сути, являются универсальным рычагом давления на граждан?

- Давайте отложим выводы до рассмотрения поправок в комитете по безопасности. На мой взгляд, формулировки очень расплывчатые, и уже одно это дает повод для сомнений и беспокойства.

Гостайна в советское время была ключевым объектом права, по которому выносилось наибольшее количество официальных предупреждений. Предостережений по антисоветской деятельности тогда выносилось десяток в год, а по гостайне - тысячи. Не повторится ли эта ситуация в случае принятия поправок? Идет нагнетание ситуации, возникает впечатление, что власть к чему-то готовится.

«СП»: - К чему? К выборам 2011-2012 годов?

- Хорошо, если бы только к избирательной кампании. А может быть, еще к какой-то иной кампании...