Борьбу с откатами при госзакупках отложили до осени

Госдума поспешно приняла поправки в закон о госзакупках. Коррупционеры уже своровали на них триллион рублей, и Дмитрий Медведев попросил прикрыть эту кормушку. Но нынешние изменения, скорее, косметические, а главные дискуссии перенесены на осень. Именно тогда система госзакупок может быть переделана до неузнаваемости.

Триллион рублей, ушедший на распилы и откаты, — эта сумма фигурировала в ноябрьском послании президента Федеральному собранию. Медведев не сказал, за какой период распилили эти деньги, но если за год, то это четверть всех трат государства на госзакупки: в 2010 году на них было израсходовано 4,2 трлн рублей. Тогда же Медведев поручил до 1 апреля 2011 года скорректировать закон.

Трудно назвать документ, который бы сейчас критиковали больше, чем Федеральный закон № ФЗ-94 от 21 июля 2005 года «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд». Само по себе его принятие шесть лет назад было шагом вперед. До него в этой сфере царил полный хаос. С принятием закона чиновников принудили все покупки дороже 100 тыс. рублей проводить через централизованный сайт, с тем чтобы участие в конкурсе было доступно всем желающим. Но скоро стало ясно: правильная с виду идея закупать товары на госнужды исключительно через конкурсы и аукционы неприменима ко многим областям. Невозможно по одним и тем же принципам регулировать закупку макарон для флота, бензина в государственные гаражи и приборов для научных исследований.
Отвечая на вопрос, какой томограф лучше — дешевый и плохой или дорогой и хороший, — закон выбирает первый вариант. Ничего, что диагностирует он хуже, главное — бюджету обходится дешевле (хотя как раз то, что дешевле — сомнительно: лазейки в законе позволяют чиновникам покупать дешевый и плохой томограф по цене хорошего и дорогого).

Сильнее всего закон ударил по науке, и прежде всего по фундаментальной. А в ней — по реально работающим малым научным группам, не позволяя адекватно финансировать и проводить научные исследования.

Начать с того, что закон о госзакупках препятствует созданию реальных конкурсов на научно-исследовательские разработки: прописанные в нем правила приводят к ценовому демпингу со стороны слабых коллективов.

Сложности возникают и после победы на конкурсе: закон не дает возможности ученым закупать именно то оборудование и те расходные материалы, которые им нужны. Часто экспериментаторы знают, что опыт удается поставить только при применении реактива какой-то одной конкретной фирмы, но закон прямо запрещает упоминать производителя как условие покупки.

И получается, что для добросовестного ученого единственный способ заниматься наукой — это «украсть» выделенные деньги и уже потом на них проводить свои опыты. Кстати сказать, многие так и делают: не воруют, конечно, но обналичивают гранты через зарплату, теряя на этом десятки процентов на налогах, и потом покупают необходимое — и этот парадоксальный путь оказывается выгоднее и быстрее, чем закупки «по закону».

Еще пример. Федеральная программа «Кадры» была запущена для поддержки молодых ученых. Но так как конкурсы по найму проводятся в рамках все того же ФЗ-94, который делает основной акцент на цене, то их выигрывают те, кто согласен на самую низкую цену. Понятно, как это влияет на уровень создаваемых коллективов молодых ученых.

Претензии к закону о госзакупках есть не только у ученых. Однако как реформировать закон, правительство так и не решило. Министерство экономического развития предложило его вообще отменить, а взамен создать Федеральную контрактную систему (ФКС). Проект закона о ФКС значительно расширяет перечень случаев, когда госзакупки можно проводить без конкурса и торгов. Он же обязывает объяснять, зачем покупается тот или иной предмет, почему именно по такой цене, сравнивать цены с закупками похожих товаров. Сейчас же чиновники не обязаны объяснять зачем вообще Министерству обороны конкретная позолоченная кровать или министру финансов Дагестана — бронированная Audi последней модели.

Но против закона о ФКС выступили Федеральная антимонопольная служба, которая при таких условиях лишалась контроля над госзакупками, и Минфин. Противоборствующие стороны сошлись в жестком клинче и простояли в нем до конца марта — пока не выяснилось, что на носу 1 апреля, а поручение президента так и не выполнено. Чтобы президент Медведев не подумал, что его игнорируют, к 1 апреля решили принять хоть какие-то поправки в закон.

Эти поправки устраняют лишь некоторые недостатки закона, не меняя системы в целом. Например, малому бизнесу решили помочь, законодательно прописав, что ему должно быть отдано не менее 10% всех заказов за год в стоимостном выражении (за исключением оборонных). Проблему с волюнтаристским назначением верхней цены торгов (сейчас заказчик называет максимальную цену, а затем в процессе торгов участники ее спускают) решили, предусмотрев обязанность заказчика этот потолок хоть чем-нибудь обосновывать.

Кардинальная реформа закона предстоит осенью, к тому времени комиссия, созданная вице-премьером Игорем Шуваловым, должна подготовить устраивающий всех проект закона. Должна она решить, в частности, и судьбу научных исследований.

Ученые считают, что радикальным решением был бы вывод фундаментальной науки, финансируемой по грантам и другим конкурсным механизмам, из сферы регулирования госзакупок. Контролировать надо не расходы, а результат. Никто не украдет и не проест грантовые средства, если для того, чтобы успешно завершить проект и претендовать на очередной грант, ему надо будет предъявить не трехсотстраничный отчет, который никто не будет читать, а несколько статей в хороших журналах.

Точно так же не стоит держаться за конкурсы и аукционы и во многих других сферах. Будет ли одоб­рена идея создания ФКС или правительство придумает что-то другое, главным критерием должна стать эффективность госзакупок, а не только их дешевизна. Чтобы придумать схему, устраивающую всех, правительству предстоит сильно подумать. Время есть — новых сроков президент пока не установил.