Турецкий вояж Сергея Багапша

Президент Абхазии Сергей Багапш 7-10 апреля посетил Турцию, побывав в Анкаре, Стамбуле, Адапазаре. Это первая поездка абхазского лидера в Турецкую Республику.

20 лет назад в Турцию приезжал его предшественник Владислав Ардзинба. Еще до прибытия Багапша в Анкару его визит приковал к себе пристальное внимание политиков и экспертов. Для этого было несколько причин. Во-первых, абхазский лидер представляет частично признанное образование, не имеющее членства в ООН. И это образование не признается Турцией. Так, накануне визита абхазского лидера посол Турецкой Республики в Грузии Левент Мюрат заявил о том, что не проинформирован о запланированном визите лидера Абхазии и вообще отказался комментировать данное сообщение. Затем, в первый день визита Багапша турецкое правительство заявило, что не намерено признавать Абхазию в качестве независимого государства, и поддерживает территориальную целостность Грузии. Более того, МИД Турции сделал специальное разъяснение, в котором стратегическое партнерство с Грузией было названо важным приоритетом турецкой внешней политики. Но разве могли опытные турецкие дипломаты, ведущие искусную игру на Ближнем Востоке, Кавказе и Балканах, "проспать" приезд лидера Абхазии, приглашенного представителями двух общественных организаций? Багапш был гостем Федерации абхазских ассоциаций (ABHAZFED) и Федерации кавказских ассоциаций (KAFFED). В подобную "слепоту" верится с трудом. Особенно, если учесть тот интерес, который турецкие дипломаты проявляли к Абхазии. Так, 8 сентября 2009 года министр иностранных дел Турции Ахмет Давитоглу (которого уже успели назвать "турецким Киссинджером"), находясь с визитом в Тбилиси, сообщил журналистам, что был бы не против посещения и Абхазии: "Мы хотим познакомиться с Абхазией и попытаться урегулировать ее отношения с Грузией". Во-вторых, согласован ли визит с Москвой? В какой степени турецкое направление абхазской политики интересно Кремлю и МИД РФ? В-третьих, что означала данная поездка для самой Абхазии? Какие выгоды от наращивания контактов с кавказскими диаспорами в Турции может в перспективе получить частично признанная республика? Взаимоотношения с диаспорой являются краеугольным камнем политики Абхазии В альтруистические идеалы турецких дипломатов верится с трудом. Да, грузинским коллегам МИД Турции объяснял свою толерантность тем, что Багапш был приглашен представителями абхазской диаспоры. Турецкое дипломатическое ведомство не стало чинить препятствий для визита Багапша в Турцию, хотя имело для этого весь доступный арсенал средств. Но дело не в том, что Анкара так ценит плюрализм мнений и заботится о процветании неправительственного сектора. Турция в последние годы наращивает свою политическую активность в таких регионах, как Ближний Восток, Балканы и бассейн Черного моря. В этой связи иметь контакты со всеми игроками (не обязательно признавая при этом их государственность) - это вопрос не столько престижа, сколько адекватности и профессионализма. Кто бы как ни относился к Абхазии, это игрок, интересы которого пытаются учитывать и Европейский Союз, и страны Ближнего Востока (накануне визита Багапша в СМИ прошла информация о контактах израильских дипломатов и абхазских представителей). Для Турции понимание того, что происходит в Абхазии, необходимо и потому, что на ее территории проживает многочисленная диаспора. А это - избиратели, и не только.

Среди выходцев из абхазской среды есть и военные, и сотрудники спецслужб, и эксперты, и журналисты. С прагматической точки зрения нельзя игнорировать их позиции. В этом плане попытка помешать визиту Багапша могла бы иметь неприятные внутриполитические последствия для Турции, если не в краткосрочной, то в среднесрочной перспективе. Но именно по этой же причине Анкара не признает независимость Абхазии, поскольку создавать прецедент этнического самоопределения она не хочет. И не только из-за проблемы с курдами. Если турецкое правительство признает абхазскую государственность, то этого же могут потребовать представители черкесской, чеченской, крымско-татарской диаспор.

Раскол внутри турецкого общества, а также возможные осложнения с Москвой и Киевом Анкаре не нужны. К тому же не будем забывать и про тесные связи Турции с США, НАТО и ЕС. Стремление войти в "единую Европу" также сильно, как и желание не допустить использования абхазского прецедента курдскими сепаратистами. Однако Турция вполне в состоянии расширить "абхазское окно", а также заставить Тбилиси быть корректнее в вопросах задержания турецких судов и вообще в борьбе с "турецкой контрабандой" (как официально квалифицируются Грузией действия турецких моряков в абхазской акватории). Свой вклад Анкара может внести и в процесс понимания того, что Абхазия уже не станет частью Грузии. И это уже не так мало, как может показаться на первый взгляд.

Что же касается Абхазии, то взаимоотношения с диаспорой являются краеугольным камнем ее политики. В преамбуле закона республики "О гражданстве" специально оговаривается возможность репатриации представителей диаспоры: "Республика Абхазия признает право и поощряет возвращение на историческую Родину проживающих за пределами Республики Абхазия соотечественников абхазской (абаза) диаспоры". В этом плане визит Багапша призван подчеркнуть духовное единение разделенного народа. Поездка Багапша призвана показать, что Абхазия ведет разностороннюю внешнюю политику Однако, помимо этого символического значения, поездка абхазского лидера по другую сторону Черного моря имеет и прагматический смысл. Это - сигнал во внешний мир, доказывающий, что Абхазия ведет разностороннюю внешнюю политику, и что этот курс - не то же самое, что внешнеполитическая стратегия Кремля. Посещение Турции разрушает упрощенную картинку, культивируемую Грузией.

В этой картинке есть большая агрессивная империя (Россия) и маленькое демократическое государство (Грузия), оккупированное могущественным врагом. В этой картинке нет места Абхазии с ее интересами, поскольку республика мыслится не как субъект, а как объект геополитических манипуляций. Визит в Турцию усложняет восприятие и Багапша, как политика, и Абхазии, как игрока. Но интересна ли внешнеполитическая самостоятельность Абхазии России? Однозначно ответить на этот вопрос нельзя. С одной стороны, есть определенная ревность, подозрительность. Эти настроения поддерживает тот факт, что исторически абхазская диаспора в Турции строилась на основе, мягко говоря, неприязненного отношения к России, ее политике на Северном и Южном Кавказе и всем черноморском бассейне.

Это связано с событиями Кавказской войны, а также абхазского восстания 1866 года. Однако было бы неверно представлять диаспоры в Турции, как застывшие феномены. Как справедливо полагает известный канадский кавказовед Джон Коларуссо: "В отличие от признания Южной Осетии, которая была только территорией, где проживали осетины, когда Россия признавала Абхазию, она признавала уникальную родину этнической группы. Которая с XIX века подвергалась чрезвычайно сильному давлению. Черкесы могли рассматривать признание независимости Абхазии, как жест защиты и даже спасения своих находящихся в опасности родственников". И поведение России в 2008 году сильно повлияло на общую трансформацию взглядов представителей кавказских диаспор в Турции, хотя, конечно, идеализировать ситуацию не стоит.

Неслучайно, многие представители кавказских диаспор Турции отказались принять участие в прошлогодней тбилисской конференции по "черкесскому вопросу" (там было принято обращение к парламенту Грузии с призывом признать "геноцид черкесов" в Российской империи). Как бы то ни было, а в канун сочинской Олимпиады "черкесский вопрос" становится весьма актуальным. И в этой связи налаживание конструктивных отношений с кавказскими диаспорами Турции с помощью Абхазии было бы крайне важной задачей для Москвы. Тем более, что двусторонние российско-турецкие отношения динамично развиваются.