Смертницы. Маленький человек в стране сирот

Взрывы в метро – продолжение длинного ряда явлений, в котором мы найдем также вырезание городов и сел, сожженные напалмом села, концентрационные лагеря уничтожения, ковровые бомбардировки, массовые расстрелы, суд Линча, разминирование полей при помощи штрафных батальонов, геноциды… «Тупая сила», как я ее называю, не различает лиц, индивидуальностей. В ответе на вопрос, кто гибнет, большие цифры подменяют лицо Маленького Человека.

В каждом из нас, как в дереве, сохраняются годовые кольца: по ним можно понять, как тот или иной период был прожит, и как он отзывается потом всю жизнь. Эти слои личной истории всегда с нами, и в них живет тот герой, которого я называю Маленьким Человеком.

В разных обличьях и возрастах он участвует в страшной сказке, редко становясь самим собой. Он просыпается, когда мы чем-то напуганы, – и тогда может обнаружить себя подростком, которому резко возросшая тревога мешает видеть других, вступать с ними в резонанс и общаться. Их мечта похожа на мечты заикающихся людей – о том, чтобы говорить длинными красивыми монологами, и чтобы слов было побольше, а чувств поменьше. Это миф о том, что можно притвориться взрослым при помощи лозунгов.

Может он оказаться и мальчиком, который, пугаясь, хочет присоединиться к толпе, слиться с чужой силой, даже если это виртуальный хор голосов на форуме. Он хочет защитить себя тем, чтобы раствориться в толпе и принять её правоту за единственную. Но отсюда он соскальзывает уже в «кольцо» младенца, доходя до его степени отчаяния – это значит сойти с ума.

И вот тогда наружу вырываются страх и ненависть, и исполняется заветное желание: кричать и слиться с толпой, найти своих и, главное, знать, кто же враг, и где главные чужие. В сказке про Снежную королеву во множество глаз попадают осколки лживого зеркала. Напомню Андерсена:

«Ученики тролля – а у него была своя школа – рассказывали всем, что сотворилось чудо: теперь только, говорили они, можно увидеть весь мир и людей в их истинном свете. Они бегали повсюду с зеркалом, и скоро не осталось ни одной страны, ни одного человека, которые не отразились бы в нем в искаженном виде...

... Оно вырвалось у них из рук, полетело на землю и разбилось на миллионы, биллионы осколков, и оттого произошло еще больше бед. Некоторые осколки, с песчинку величиной, разлетаясь по белу свету, попадали людям в глаза, да так там и оставались. А человек с таким осколком в глазу начинал видеть все навыворот или замечать в каждой вещи только дурное – ведь каждый осколок сохранял свойство всего зеркала. Некоторым людям осколки попадали прямо в сердце, и это было страшнее всего: сердце делалось как кусок льда».

О чем эта метафора? В «годовых кольцах» нашего детства сидят осколки нелюбви и страха. Каждый раз, когда происходит беда, у миллионов людей, прямо как в «Снежной Королеве», все в голове становится якобы на свои места. Мальчик Кай «всё понимает», у него кристальная ясность, но как испытывать добрые чувства – он забыл.

«Тупая сила» мстит за ошибки и подлости одних – совсем другим. Шахидка или тот, кто говорит с экрана, что она «не человек»; когда-нибудь мы узнаем точнее, как внутри тех, кто отвечает за убийство многих, смешиваются ненависть и печаль, унижение и гордыня, боль и жажда мести. Мы лучше поймем, какие из его годовых колец кричали внутри, заслоняя сегодняшнюю реальность, и чьи стоны на самом деле слышал, какое отчаяние переживал, и как звенела пустота, отзываясь голосами ушедших.

Я давно не смотрел телевизор, но в день взрывов в метро увидел заседание первых людей государства. Что же это был за язык?

Если представить себе трехголового дракона на месте каждого, одна из голов докладывала бы начальству с четкостью необычайной: «Выполним, устраним, разберемся, доложим, все под контролем, искореним». Явно она была в строю не новичком и знала устав поведения перед телекамерой.

Другая голова в мирной жизни умела соблюсти этикет перед равными, которые и сидели за этим столом: мало ли, кто кому пригодится. Общий их лозунг, конечно – «каждый – лишний», но ведь искусство выживать в ситуации безразличия и пофигизма давно стало одним из первейших. В игре на вылет опережать капризы родителей никто не торопится. Правила игры другие.

Ну, а третья голова приспособлена общаться с подчиненными, беречь и не сдавать их, чтобы ни произошло, имитировать жизнь, находя меру официоза и необходимые, пусть и скованные со всех сторон, слова и действия.

Много лет назад у меня был клиент, который был весьма успешным человеком и хотел лучше выступать. На вопрос, что для него образец, он ответил: «Как они там, в Государственной Думе – много и ни о чем». Он не знал, что эти люди в телевизоре – просто дольше притворялись взрослыми, чем он сам. И что истинная нормальная речь – это диалог, она следует короткими фразами, мелодична, полна прерываний и возвращений, которых так боятся заикающиеся. Она варьирует по громкости и многим другим параметрам, она обращена к собеседнику, поддерживается взглядом на него, контактом, улыбкой и движениями тела.

Три головы не заменяют одной – Маленького Человека. Вся удачно сложившаяся карьера была путем «прочь от Маленького Человека». Отчитываться перед «слабым звеном» давно не модно даже напоказ. Шеренги, массивы, доклады – еще куда ни шло. Но опустить глаза и приметить это существо?

Интересно, что если бы в этой сказке Маленький Человек всё же заставил себя уважать, то для этого ему надо было бы не спешить, переводить старушек через дорогу, улыбаться, слушать и видеть мелочи. Не бояться говорить с драконами, видеть в них людей, разгадывать загадки, делать «то, сам не знает что» – не променивать пугающую неопределенность на ложную понятность, найти верное слово и свой образ, не терять мелодичность речи, легкость поступи и позитивный взгляд на мир. Не один год ушел бы на это, но в итоге даже милиционер научился бы улыбаться, благодарить тех, кто ни в чем не замешан, перестал бы чувствовать себя пушечным мясом, которое должно поскорее покормиться на дороге – всем, что найдет на улице.

А пока что недоласканные дети – которых кормили, но с которыми не играли, – стремятся высказаться сами, но не прислушаться и понять. Боятся потерять паузу, а с ней инициативу: она так легко уходит, когда нет уверенности. Есть очень много гладко говорящих, но «заикающихся» и запертых в чувствах. Речь у них состоит из штампов, заемных мыслей, при любом поводе начинают кричать, теряют мелодию и с ней – способность смотреть в глаза и видеть своего и «чужого» Маленького Человека, ведь им хочется быть великими, тут и приходит к ним привычный пафос.

Страна лишенцев и сирот, неприкаянных и не раскаявшихся, играющих во взрослых, и так легко не замечающих залетевших в глаз осколков зеркала – совсем не сказочных, настоящих, особенность которых еще и в том, что летят они как в центре, так и на задворках империи. Возможно, что это, к сожалению, главное, что еще связывает ее в одно целое. Не считая лицемерия, конечно.

Свой трехголовый дракон есть и на Кавказе, через который прокатилось столько насилия разных разливов. Власть тоже является в лицах: милиционера-бандита, или «родственника кого надо», или хранителя веры – той, что пришла на смену партийному билету недавнего прошлого. Молодым людям тут не светит жизненный проект большого времени: ни в Америку не уедешь, ни в столице честной карьеры не сделаешь. Работы нет, деньги невнятные, уважается только сила. В лесу нет долгого счастья, а смелого пуля берет. Рабы не мы, мы не рабы, – это хорошо запомнили, но попытки ставить на колени продолжаются. Так тренируют людей-однодневок. Коротко счастье на юге. А когда отцветешь, никому не нужен.

Взрыв – это далеко не фейерверк, но понимает ли это Маленький Человек, если затравить его со всех сторон? Так трудно сохранить лицо, когда вокруг столько лицемерия, и никого это не волнует. Будет ли лучше, если в воздухе крики: «Ату его!», злость разлита кругом, и слабые так хотят быть сильными, что бьют тех, кто гораздо слабее их.

Смертница, которая совершила тягчайшее преступление... на одну такую приходится сто потенциально готовых и готовящихся это сделать. Что делать с десятью тысячами Маленьких людей, сочувствующих этим страшным действиям, брошенных всеми, нуждающихся и потерявших управление? Что делать с сотней тысяч тех, кто не хочет преступать закон, но находится в орбите неразберихи, растерянности и озлобления?

Если с этими состояниями в людях общаться с утрированным взрослым высокомерием, боясь своего маленького человека внутри... Жизнь во лжи приводит к трагедии, путь не сразу виден, но осколки разлетаются далеко и ранят слишком многих. И тут вопрос о внимании, заботе, действиях в отношении к маленькому человеку приобретает настоящий смысл и остроту.