Эксперт о классовой структуре современного общества

Среди фундаментальных вопросов коммунистической теории вопрос классового деления общества является сегодня одним из самых обсуждаемых. Классики марксизма дали наиболее общую характеристику классов  как социальных групп людей и описали признаки социальных классов, присущих обществу, в котором им приходилось жить и работать. Однако этот вопрос требует постоянной разработки со стороны тех, кто стоит на коммунистической платформе.

Об особенностях социально-классового деления современного общества, а также о том, каким образом они должны быть учтены последователями К. Маркса в их политической борьбе, редакция сайта «Коммунисты Столицы» comstol.info побеседовала со своим постоянным экспертом, директором Института Глобализации и Социальных Движений, социологом Борисом Юльевичем Кагарлицким.

Комстол: Актуальна ли, на Ваш взгляд, марксистская теория деления общества на классы в современных условиях?

Б.Ю. Кагарлицкий: Как известно, вовсе не Карл Маркс придумал классы и борьбу между ними.  Он показал связь классового строения общества с организацией экономики и способом производства. Исходя из этого, она остаётся актуальной, поскольку капиталистический способ производства продолжает существовать. Объективно общество и сегодня разделено на классы в значительной мере по тем же параметрам, которые были во времена Маркса.

Комстол: Изменился ли принцип классового деления общества с тех времён?

Б.Ю. Кагарлицкий: Социальный класс – это общность людей, выделяемая по отношению к собственности и общественному разделению труда. В качестве классов марксизм выделяет пролетариат, буржуазию и мелкую буржуазию. В этом отношении ничего со времён великого классика не поменялось.

Однако есть принципиальная проблема. Классы — это большие общности людей, которые внутри себя далеко не однородны. Если говорить, например, о пролетариате в марксистском понимании, он был значительно более однородным во времена Маркса. Т.е. применительно к 19 веку понятия «пролетариат» и «рабочий класс» были, по сути, синонимами. Однако сегодня они имеют различный смысл. Пролетариат – это вся совокупность работников наёмного труда, которые вынуждены продавать свой труд. Рабочий класс – это та часть пролетариата, которая работает на промышленном производстве.

Что характерно, в современном мире пролетариат не только не исчезает, но и, наоборот, происходит стремительная пролетаризация целого ряда общественных слоёв. Так, например, если частнопрактикующий врач  относился к мелкой буржуазии, т.к. не эксплуатирует чужого труда и не работает по найму, то развитие капитализма, вынуждает его переходить на работу в поликлинику, где он становится наёмным работником.

Нам надо понимать, что существуют базовые классовые интересы, которые объединяют людей,  но при этом внутри класса существуют достаточно серьёзные социальные, групповые, профессиональные, различия  которые людей разъединяют. Если бы класс мог самостоятельно организовываться по факту общности интересов, ни марксистская теория, ни партии, ни профсоюзы были бы не нужны. Организация невозможна без выработки компромиссов. Наряду с общими интересами существуют не только специфические интересы, но и противоречия интересов даже в рамках одной профессии. Пример – рабочая аристократия. Она относится к рабочему классу, но её интересы во многом противоречат интересам низов рабочих. Конфликт интересов возникает между рабочими из числа коренного населения и гастарбайтерами, которых привозят для того, чтобы понизить цену труда на рынке.

Второй блок проблем заключается в том, что наряду с массовым пролетариатом в современном обществе существует также огромный слой, который можно определить как полупролетариат. К нему относятся люди, которые частично зависят от продажи своей рабочей силы, частично – от других источников дохода.

Например, если вы работаете по найму, но ваше предприятие является монополистом и выплачивает вам высокую зарплату, намного превышающую среднюю заработную плату на рынке труда (такое можно часто встретить в Москве),  вы попадает в разряд полупролетариата.  С одной стороны вы получаете плату за ваш труд, а с другой стороны в вашу зарплату входит фрагмент монопольной ренты, которую в вашу пользу распределяет хозяин предприятия. Такая ситуация может касаться, как работников высшего, так и низшего звена. Это типичный пример полупролетария «сверху».

Полупролетарий «снизу» — это человек, который, скажем, работает на заводе и при этом живёт от своего огорода. Классический пример – российская провинция середины 90х годов. К слову, статистика уверяет, что в последнее десятилетие повысилась доля зарплаты в обеспечении среднестатистической семьи. С точки зрения марксизма это хорошая новость.

Сегодня  во многих странах мира слой полупролетариат «снизу» и «сверху» это огромные массы людей, которые численно превосходят пролетариат в узком смысле этого слова.

Комстол: Наблюдаются ли схожие процессы в других классах?

Б.Ю. Кагарлицкий: Несомненно.  Индивидуальные предприниматели, формально относясь к классу мелкой буржуазии, всё чаще фактически работают по найму, регистрируя свои отношения с компанией в форме договора подряда.

В рамках буржуазии появились такие структуры, как топ-менеджмент, который представляет собой некое привилегированное сословие, тесно связанное с буржуазными интересами, но не тождественное буржуазии.  У них может не быть собственности, но основу их дохода составляет распределение прибавочного продукта и монопольной ренты.

В капиталистическом обществе в рамках основных классов сформировалось много пограничных групп. На сегодняшний день они являются авангардом буржуазной политики, поскольку именно через них происходит проникновение в общество буржуазного сознания.

В связи с этим открывается ещё одна проблема. Чем менее жестки границы, тем больше у средних слоёв появляется шансов пробиться вверх. Причём эти шансы могут быть иллюзорными, однако они видны. Пример – классическая легенда о мальчике-американце с 1 долларом, который стал миллионером. Это обстоятельство влияет на сознание средних слоёв. В итоге с одной стороны, они объективно пролетаризируются, а с другой начинают обладать буржуазным сознанием за счёт относительно открытой мобильности в буржуазные слои.

Комстол: Можно ли сказать, что пролетаризация населения ведёт к повышению его революционности?

Б.Ю. Кагарлицкий: Если взглянуть на страны третьего мира,  то мы обнаружим, что там мелкая буржуазия с материальной точки зрения обеспечена ещё хуже, чем пролетариат, поскольку не имеет практически никаких социальных гарантий. Это явление получило название «люмпен-буржуазия».

Однако из этого вовсе не следует, что эта угнетённая часть общества является более революционной. Недовольство своим материальным положением ещё не тождественно  протесту против угнетения. И это важная проблема.

Это третья сторона вопроса, которую необходимо учитывать. К. Маркс определял её, как «класс в себе» и «класс для себя».

В первом случае люди принадлежат к определённому классу с точки зрения социологии. Они могут об этом не думать и совершенно не ощущать этого. Человек может даже осознавать себя угнетённым, но не в классовом разрезе. Более того, полупролетариат склонен скорее объяснять своё тяжёлое положение разными причинами, обходя классовую составляющую вопроса. Это исходит из противоречивости их классового положения.

Задача прогрессивных левых сил как раз и заключается в том, чтобы в условиях отсутствия кристально чистых классов выработать гегемонию марксистских классовых идей, выделить и объединить классовое ядро, работать над формированием классового сознания. Эта тяжёлая работа, которая, скорее всего, не принесёт сиюминутного результата.

Так, британским профсоюзам и первым социалистам Британии в начале 19-го века пришлось приложить немало усилий, чтобы машинист паровоза, шахтёр, рабочий металлургического завода и работница ткацкой фабрики осознали себя, как единый класс. Чтобы шахтёр понимал, что он должен помогать в борьбе работнику железной дороги.

Россия – несомненно, классовое общество. Однако большая её часть населения деклассирована. В этом беда всей постсоветской жизни. Советская система интеграции порушена, а те механизмы солидарности, которые были характерны для старых капиталистических стран, ещё не выработаны. Люди  не способны эффективно противостоять давлению, т.к. у них нет механизмов солидарности.

В итоге мы имеем общество деклассированных элементов, хотя формально его члены и принадлежат тому или иному классу. Наша задача бороться с этим явлением. Кризис капитализма сам за нас эту работу не сделает. Впрочем, он может её нам несколько облегчить.