Поможет ли нам оружием заграница?

После российско-грузинской войны в августе 2008 года, быть может, впервые за последние полтора десятка лет со всей остротой на повестку дня встал вопрос об эффективности отечественных вооружений и военной техники. Например, тех же средств связи тактического звена, которые не смогли надежно функционировать в боевой обстановке. Дело в том, что разработки ВВТ советского периода заканчиваются, а новые современные образцы исчисляются единицами. Как в этой ситуации поступить? Не прибегнуть ли к закупкам оружия за рубежом? На этот и другие вопросы, волнующие читателей «ВПК», попытались ответить участники «круглого стола», организованного Министерством обороны России и РИА Новости, в том числе и начальник вооружения Вооруженных Сил РФ - заместитель главы военного ведомства генерал армии Владимир Поповкин. Он первым взял слово.

Генерал армии Владимир ПОПОВКИН:

- Начну с того, что Министерством обороны был проведен тщательный анализ внутреннего вооруженного конфликта в Чечне, операции по принуждению Грузии к миру, а также локальных войн в Югославии, Ираке, Афганистане. Он показал, что существовавшая до этого структура наших Вооруженных Сил, мягко говоря, не совсем отвечает требованиям и вызовам времени. Имею в виду деление на части постоянной готовности и части сокращенного состава, кадра. Ныне должны быть боеготовы все части.

Мы еще раз посмотрели, на что же способен вероятный противник не только с точки зрения способов и форм ведения вооруженной борьбы, но и в техническом плане. И когда все это сравнили, то поняли: те классические соотношения (наступление - оборона: 3 к 1 и т. д.) сегодня как бы уходят на задний план. А на первый выдвигаются совсем другие критерии, которые определяются наличием современного вооружения и военной техники.

Вместе с тем хотел бы напомнить: наша страна сегодня живет совсем в другую эпоху и самоизолироваться, как это было два десятилетия назад, когда друг другу противостояли две сверхдержавы, уже невозможно. Лишь США и СССР могли позволить себе не экспортировать вооружения, военную технику, а полностью производить все самостоятельно, у себя. Теперь это уходит в прошлое. Да, российский оборонно-промышленный комплекс все еще самодостаточен, а потому в основном мы планируем закупать ВВТ только у него. Но есть сферы, в которых он отстал, причем очень значительно. Словом, в качестве временной меры Минобороны вынуждено было выйти с предложением о закупке некоторых образцов вооружений за рубежом.

При этом нас очень волнует переоснащение оборонных отраслей отечественной промышленности. Не секрет, что экономическая стагнация, продолжавшаяся с середины 80-х до середины 2000-х годов, отрицательно сказалась на технологиях, которые сохранились в ОПК. И сегодня, к сожалению, немного насчитывается предприятий, которые смогли произвести модернизацию своих производственных мощностей. В основном это удалось сделать тем, кто работал на экспорт.

Между тем есть целый ряд проблемных направлений, от которых зависит качество ВВТ: изготовление брони, электронная компонентная база, двигатели практически для всех видов вооружения... Ведь разработка новых образцов невозможна без изменения технологий, закупки передовых технологических линий за рубежом. Потому что, к сожалению, отечественная промышленность, отечественное станкостроение помочь в этом нашему ОПК уже не могут.

Владимир ШВАРЕВ, заместитель директора Центра анализа мировой торговли оружием:- В сегменте производства вооружений современная кооперация сложилась очень давно. На текущий момент, как уже было отмечено, только США могут полностью обеспечить себя вооружением собственного производства. Тем не менее в том числе и они являются крупнейшим импортером ВВТ. С 2006 по 2009 год экспорт вооружений Соединенных Штатов составил 75 млрд 478 млн долларов. А импорт - 16 млрд 502 млн долларов, или 21,9% от экспорта. Причем большая часть военного импорта приходится на крупные программы по лицензионному производству вооружений. Эти программы у американцев имеются, в частности, с Великобританией, Италией, Канадой, Францией, Швейцарией, ЮАР, Польшей.

В Великобритании импорт ВВТ достиг за последние четыре года 54,5% от экспорта. То есть там закупаемого за рубежом вооружения еще больше, нежели продаваемого иностранным заказчикам. Наиболее консервативную позицию среди ведущих стран - экспортеров ВВТ занимает Франция. Это отчасти связано с тем, что она определенный период не являлась членом НАТО. Стоимостный объем ее импорта вооружений составил за эти годы всего 3,3% от объема экспорта ВВТ. Это минимальный показатель среди первой десятки промышленно развитых стран. Но с возвращением в НАТО он начал расти.

Достаточно консервативную позицию демонстрирует также Германия. У нее это соотношение составляет 6,64%. В то же время надо отметить, что эти страны не самоустраняются от участия в крупных общеевропейских программах. Более того, они являются наиболее крупными участниками таких программ, как военно-транспортный самолет А400М, заправщик А300МРТТ, ударный вертолет «Тигр», вертолет NН-90. Германия участвует и в программе «Еврофайтер». Последние две страны таким образом остановили выбор именно на совместных программах для удовлетворения потребностей во всех вооружениях, которые не производятся полностью национальной промышленностью.

Среди других стран следует отметить Италию, в которой объем импорта ВВТ существенно меньше экспорта. У нее соотношение 35% за последние четыре года. Израиль за этот же период практически вышел на стоимостный баланс импорта и экспорта - 50,5%. У Испании - 66,6%. Канаду по этому показателю можно охарактеризовать как преимущественно импортера вооружений.

В целом же западные страны очень тесно в производстве ВВТ зависят друг от друга. Даже Соединенные Штаты не стесняются закупать за рубежом лицензии на вооружения, разработки которых они считают более высококачественными, чем свои собственные. Россия тоже потихоньку входит в этот рынок. Но, естественно, надо это делать цивилизованно, преимущественно путем объявления международных тендеров.

Руслан ПУХОВ, директор Центра анализа стратегий и технологий, член Общественного совета при Минобороны:

- США, Великобритания, ряд других государств образуют практически единое англосаксонское военно-промышленное пространство. В этом плане они живут и дышат, как единый организм. Россия ни с кем такого единого военно-промышленного пространства не составляет. Может быть, сейчас оно вновь образуется с Украиной после избрания президентом Виктора Януковича. Хотя мы с ней за последние годы очень сильно друг от друга дистанцировались. Если в середине 90-х годов в Су-30 было несколько десятков комплектующих, которые поступали в Россию из Украины, то сейчас их количество исчисляется единицами: у нас в стране боятся, что поставки могут быть сорваны.

Когда говорят о совместных программах в производстве ВВТ, то надо помнить, что они делаются при полном взаимном доверии стран. То есть должны быть одни друзья и одни враги.

Но зачастую кооперационные программы становятся дороже, нежели иная отечественная разработка. Когда в кооперации каждый «тянет одеяло на себя», скажем, тот же транспортный самолет может обойтись в копеечку.

А когда мы говорим об импорте Израиля, то надо помнить, что он вместе с Египтом участвует в американской программе производства вооружений, на которую те же американцы дают им деньги. Поэтому говоря об импорте, надо знать, что за этим стоит. Реальность порой выглядит по-другому, нежели сухие цифровые показатели.

Александр КОНОВАЛОВ, президент Института стратегических оценок (неправительственный экспертный центр), кандидат технических наук:- Тема нашего разговора звучит так: «Нужно ли России закупать оружие за рубежом?». Вопрос хороший. Но правильно ли он поставлен. Можно ли, скажем, пробить стенку головой? Головой нельзя, а шлямбуром - запросто. Нужно ли России закупать оружие? Смотря для чего, смотря какое. Но чтобы понять это, надо прежде всего принять политическое решение по важнейшим вопросам.

В частности, к какому типа конфликта мы должны готовиться? Какой из них в современных условиях для России наиболее вероятен? Где у нас об этом говорится? Ни в одном политическом документе, принятом в РФ, вы не найдете ответы на данные вопросы. Кроме, пожалуй, Концепции внешней политики - самого четкого в этом отношении документа последних лет, принятого летом 2008 года. А больше нигде. Ни в Стратегии национальной безопасности до 2020 года, ни в новой Военной доктрине, которая просто противоречит Концепции внешней политики. В последней, например, говорится о необходимости сотрудничества с НАТО, а в Военной доктрине НАТО как аббревиатура упоминается один-единственный раз - в перечне военных угроз России.

Владимир Александрович Поповкин упомянул потребности в военном импорте. Но что нам может предложить, так скажем, вероятный противник? Кроме того, я, например, не знаю, кто он. Мне лишь известно, что это не Америка и не НАТО.

Необходимы ответы и на другие вопросы: в какие конфликты может быть втянута Россия, в каком регионе это наиболее вероятно, в скольких конфликтах, возможно, придется участвовать России одновременно? Лишь ответив на них, можно расставлять приоритеты и в закупках вооружений.

Недавно все бурно обсуждали закупку Россией французского «Мистраля». Надо - не надо? Это отличный корабль. Только вот что непонятно: где мы собираемся десантировать мотострелковый батальон, который усилен танками и вертолетами? Я уж не говорю о таких мелочах: какими вертолетами мы собираемся оснащать «Мистраль» - французскими? Поместятся ли наши «вертушки» в подъемники, которые доставляют машину с нижних палуб на верхние?

Кроме того, этот корабль неспособен защитить самого себя. Он может действовать тогда, когда ему ничего не грозит ни с земли, ни с воздуха, ни из-под воды. То есть для прикрытия «Мистраля» нужен отряд боевых кораблей с соответствующим вооружением.

А к какому флоту мы его припишем: Черноморскому, Балтийскому, Тихоокеанскому, Северному? Куда мы собираемся десантировать батальоны, допустим, в Тихоокеанском регионе?

Поэтому считаю, что оружие за рубежом покупать, конечно, надо. В начале ХХ века броненосец «Цесаревич» и крейсер «Варяг» строились на иностранных верфях. Но необходимо расставить приоритеты, и это должны сделать политики. Лишь на основе политических решений нужно принимать решения военным. У нас есть на что потратить деньги. Плохо, например, с системами разведки, навигации, сбора и обработки информации, связи, БПЛА. Короче говоря, лишь определив главное, можно формулировать и закупочную программу: что приобретать за границей в первую очередь, что - во вторую, что - в третью.

Генерал армии Владимир ПОПОВКИН:

- Закупки за рубежом - это не спонтанное решение одного лица в Министерстве обороны России. Возможно, Александр Александрович Коновалов забыл, что Япония, например, предъявляет претензии на наши острова на Дальнем Востоке. Что есть Калининградский особый район - анклав, с которым нет прямой связи. Как туда будет доставляться все необходимое в случае непредвиденных обстоятельств? Или нам надо разворачивать дополнительные группировки на Сахалине и Курилах, держать там тысячи солдат и офицеров?

Именно анализ, проведенный Генштабом, как раз и показал последовательность того, где надо сегодня закрыть, образно говоря, дыры. И первыми были решения как раз по закупке беспилотных средств, без чего мы не можем обойтись.

Тут справедливо говорилось о средствах связи, разведки. Но где гарантия, что в определенный момент эта связь не перестанет работать? Мы здесь тоже стоим перед очень непростым выбором: что закупать в той же, например, Америке, а что нет. У нас пока не налажены такие доверительные отношения, как в упоминавшихся военно-промышленных кооперациях. И сможем ли мы применять это оружие или нам изготовят его так, что оно в определенный момент окажется небоеспособным благодаря сделанным заранее закладкам или обнулению соответствующих программ? Мы должны заранее учитывать и подобные последствия.

Поэтому хочу сказать со всей ответственностью: Министерство обороны ничего не собирается делать впопыхах, в пожарном порядке. До 2020 года у нас в гособоронзаказе определены 200 наименований приоритетных вооружений - на тех направлениях, где мы действительно хотим совершить прорыв. Причем решить вопрос в пределах выделенных финансовых средств.

Здесь не могу не упомянуть закупки за границей снайперского оружия. Увы, все сравнительные испытания показывают: наше снайперское оружие - это не снайперское оружие. Мы вынуждены его приобретать за рубежом для спецподразделений, для выполнения спецзадач.

Подчеркну еще раз: все решения Минобороны, о которых сегодня говорилось, - это были тщательно продуманные решения. К сожалению, военная область такова, что мы не можем обнародовать ни наши планы применения вооружений, ни прорехи, которые надо закрывать. Все, что мы закупаем за границей, как раз и предназначено для ликвидации этих дыр. Подобные вооружения наш ОПК в течение 2-3 лет, к сожалению, сделать не сможет.

Но условия по контрактам должны предусматривать передачу нам технологий. Это касается и контракта по «Мистралю». Что имеется в виду? Первый корабль строится во Франции, а еще несколько кораблей построят на наших верфях с использованием новейших технологий. Вот почему не могу согласиться с оценкой принимаемых решений о закупке «Мистраля», которые сейчас прозвучали.

Александр ПИКАЕВ, заведующий Отделом разоружения и урегулирования конфликтов Центра международной безопасности ИМЭМО РАН, кандидат политических наук:

- Я думаю, дебаты о том, нужно ли России закупать вооружение за рубежом, устарели как минимум на 10 лет. Каковы у нас макроэкономические показатели? Доля России в мировом ВВП - около 2%. Из этой доли на нужды национальной обороны сегодня тратится всего около 2%. А США обладают потенциалом в 10 раз большим - 20% мирового ВВП. Причем 5% их валового внутреннего продукта идет на оборонные расходы. Огромный разрыв, который нам преодолеть попросту нереально да и ненужно. Иначе российская экономика из-за этого просто рухнет. Не можем мы надеяться и на то, что в ближайшие годы наш ВВП стремительно вырастет. А значит, не можем рассчитывать на то, что будем, как некогда Советский Союз, сами производить всю военную технику и разрабатывать все военные технологии. Это невозможно. Поэтому России не обойтись без импорта вооружений. То есть вопрос не стоит: нужно ли покупать ВВТ? А что покупать, где и как?

В условиях, когда мы не определились с нашими потенциальными противниками, когда нет технологически сильных союзников, с этим действительно существуют трудности. Но и США определенные виды оружия нам никогда не продадут. Взять ракету «Трайдент-2». Очень хорошая ракета, базируется на американских подводных лодках. Она, думаю, не хуже, чем наша не до конца испытанная «Булава». Но нам «Трайдент-2» никогда не продадут. Однако какие-то другие образцы ВВТ продать могут. То есть возможности для военно-технического сотрудничества сохраняются.

Что касается «Мистраля», то нужен ли он нам? Этот вопрос, видимо, требует дополнительного изучения. Но даже сами дебаты вокруг этой сделки имели для России определенное политическое значение. Я бы сказал, что они вызвали весьма серьезное напряжение внутри Североатлантического альянса, трения между американцами и французами, между старой и новой Европой. Сделка пока еще не оформлена, но политический эффект уже налицо. Полагаю, что военный импорт не ослабляет военно-политические позиции России. Если вы являетесь крупным импортером вооружения, то практически все экспортеры в вас заинтересованы. Для них вы становитесь крупным рынком.

Константин МАКИЕНКО, заместитель директора Центра анализа стратегий и технологий:

- Скорее отсутствие импорта ВВТ для страны не норма. Нормой для России всегда было активное присутствие на рынке вооружений в качестве крупного импортера. Об этом говорят многочисленные примеры из ее истории начиная еще с ХV века, когда в Дании закупалось стрелковое оружие.

Здесь уже говорилось, что и императорская Россия осуществляла крупные закупки вооружений. Практически все наши хорошие корабли, участвовавшие в Русско-японской войне, были построены не в России: «Цесаревич», «Баян», «Боярин», «Варяг» и ряд других. Советский Союз также не все производил сам. Чехословакия, например, специализировалась на выпуске учебно-тренировочных самолетов, в Польше СССР закупал большие десантные корабли. Есть и более экзотический пример: для ракетного комплекса «Целина» импортировались шины из Японии, поскольку советская промышленность шины нужного типоразмера не изготавливала. На советской лодке «Комсомолец» хладон был также японского производства.

Современная Россия тоже не может обойтись без импорта ВВТ. Только следует определиться, где, что и как надо закупать. Как уже отмечалось, необходимо это делать на условиях тендера или конкурса, в идеале приобретать лицензии и технологии, выдвигать встречные требования по инвестированию в нашу экономику, не наносить ущерба собственной оборонной промышленности.

У кого что покупать - вопрос, конечно, сложный. Поскольку здесь мы сталкиваемся с такой проблемой, как стратегическое одиночество России. В военно-политическом смысле мы одиноки, если не брать в расчет страны ОДКБ, которые являются скорее стратегическими пассивами, чем активами.

Это проблема Российской Федерации в отличие от императорской России, которая на Западе воспринималась как своя, у которой не было стратегического одиночества. И в этом отношении у нас не так уж много стран, которые на коммерческой основе готовы поделиться с нами вооружениями: Франция, Израиль, Италия.

Германия, к сожалению, не может нам продать воздухонезависимые энергетические установки для подводных лодок из-за внутриполитических ограничений по линии парламента. Еще нам нужны БПЛА, современная экипировка солдата ХХI века, французские электрохимические генераторы на топливных элементах Сименса, современные гидроакустические станции для АПЛ нового поколения, системы уничтожения морских мин по курсу корабля, тепловизоры и трансмиссии для бронетанковой техники, авиационные подвесные оптико-электронные контейнеры и т. д.

Генерал армии Владимир ПОПОВКИН:

- У нас очень хорошая судостроительная промышленность, на российских верфях делают неплохие корабли. Но в некоторых моментах мы все же отстаем от мирового уровня. Имею в виду все двигательные установки, акустику. Отстаем потому, что все последние 15 лет на этом направлении ничего не делали.

Кстати, за те же полтора десятка лет появилось еще одно поколение ВВТ. Нам, чтобы производить современные образцы оружия, военной техники, надо как бы переступить через целое поколение вооружений. И другого пути, кроме сотрудничества с фирмами передовых стран, просто нет. Поскольку другой путь - это очень большие вложения в науку, испытания, создание новых технологий... Это миллиардные затраты. Вот в чем суть.

Минобороны вместе с Военно-промышленной комиссией пытается вывести наши предприятия на контакты с зарубежными партнерами, чтобы у нас появились передовые технологии. Даже на некоторых самолетах «Сухого» стоит французская авионика, оптика тоже не отечественная. Но это все уже делается на совместных предприятиях, которые производят продукцию в России. Именно к такому сотрудничеству мы и должны стремиться. То есть закупка конечной продукции - критический шаг, когда нам просто надо закрыть брешь. А основное сотрудничество должно вестись вокруг совместных проектов с передачей ключевых технологий. Чтобы даже в случае международного конфликта мы могли выпускать эту продукцию, обслуживать ее.

Вадим КОЗЮЛИН, научный сотрудник Центра политических исследований России (ПИР-Центра), кандидат политических наук:

- Хотел бы предостеречь участников «круглого стола» от мысли, что импорт вооружений - это очень здорово. На мой взгляд, это скорее вынужденная мера в сегодняшней ситуации, к которой мы пришли в результате известных процессов в последние годы. И цель импорта - не усугубить данную ситуацию, а исправить ее. Независимость в военном производстве - это фактически и независимость для государства в целом, поскольку, как было сказано, у нас сегодня практически отсутствуют надежные союзники.

Между тем идет скрытый процесс замещения отечественных комплектующих импортными, о чем даже оборонные предприятия не очень склонны рассказывать. Некоторые ту же электронику приобретают за рубежом, не заявляя об этом.

В закупках вооружений мы должны брать пример не с Англии и США, а с Индии и Китая. Китай постепенно отказывается от закупок ряда вооружений и скоро мы его уже станем рассматривать как потенциальный источник технологий. А Индия, закупая у нас танки, тратит огромные деньги на разработку собственного танка «Арджун».

Григорий ТИЩЕНКО, руководитель Отдела по оборонной политике Российского института стратегических исследований (РИСИ), доктор экономических наук:

- Я услышал практически готовый перечень технологий и вооружений, которые мы должны закупить. Считаю, что такого перечня в принципе не должно быть. Надо осознавать тот факт, что закупка вооружения и техники за рубежом - это деньги, отнятые у нашей промышленности. Тот же «Мистраль» - это миллиарды долларов. А если отдать эти деньги нашей «оборонке» - почти миллиард евро - разве она не смогла бы создать в те же три года такой корабль?

Генерал армии Владимир ПОПОВКИН:

- Конечно, это вопрос переговоров, но речь идет не о миллиарде, а о сотнях миллионов евро. Цена будет определяться той комплектацией, о которой мы договоримся. Кстати, когда «Мистраль» был в Санкт-Петербурге, мы видели, как на его палубу садились два вертолета К-52 и К-226, как они помещались в его ангар, как опускались на нижние палубы.

Подчеркну, что речь идет о пакетной покупке, то есть не об одном корабле, а о нескольких. Есть, правда, вопрос: сколько кораблей будет строиться на наших верфях - два или три? Но прежде чем было принято решение по «Мистралю», поверьте мне, мы провели очень много консультаций с представителями нашей Объединенной судостроительной корпорации и поняли, что проблематично в такие сроки за такую сумму построить нечто подобное. Это признала наша промышленность.

В связи с этим есть смысл привести еще один характерный пример - на сей раз по беспилотным летательным аппаратам. Уже не секрет, что мы потратили несколько миллиардов рублей на их разработку. И что в результате? Сегодня на вооружении Российской армии есть два типа БПЛА. Но они, к сожалению, не удовлетворяют требованиям Министерства обороны и не могут сравниться с теми, что мы закупаем, ни по одному из параметров. Поэтому говорить, что наше вооружение обходится дешевле импортного, сегодня довольно проблематично. Мы уже выходим на внутреннем рынке по многим видам ВВТ на мировые цены. И определяется это в первую очередь стоимостью сырья, всей коммуналки и производительностью труда. Давайте сравним выработку на одного человека в нашей «оборонке» и на Западе. У нас она измеряется десятками тысяч долларов, а там - миллионами. Как у нас может быть продукция дешевле?

Что касается импортных комплектующих, которые якобы, как кто-то сказал, оборонные предприятия вроде бы как тайком устанавливают на свою продукцию, то это не так. В Министерстве обороны данный процесс находится под жестким контролем. И ни одна импортная деталь не будет поставлена, если я как должностное лицо не дам на это согласие. Военные представительства заводов просто этого не разрешат. Скрытая же установка импортных комплектующих просто исключена. Любая продукция проходит тщательную экспертизу на предмет того, как она поведет себя в боевых условиях. И очень большой процент бракуется по разным причинам.

Кроме того, у нас действует соответствующая программа импортозамещения, определен перечень критических технологий, которые надо реализовать в оборонной промышленности для того, чтобы исключить зависимость от зарубежной комплектации. Есть перечень вооружений - стратегические ядерные силы, стратегические оборонительные силы, где импортные комплектации просто в принципе невозможны. Это касается того же ракетного комплекса «Искандер», высокоточного оружия, головок самонаведения, других систем, где мы рисковать просто не можем.

А если взять автомобильную технику или бронетехнику, то мне неважно, какая там система впрыска установлена - наша или «Бош». Это не влияет на обороноспособность. Или взять закупку тех же бронестойких шин для бронетранспортеров. Я в этом не вижу ничего страшного. Конечно, можно построить линию по производству этих шин в России, но она обойдется в триллионы. Таких денег в бюджете страны просто нет. Если посчитать все потребности, которые необходимы на ту же Государственную программу вооружения, то поверьте мне, что эта цифра для нашей страны будет неподъемна. У нас со всех сторон проблемы. Мы хотим содержать такую армию, которая может противостоять самым передовым армиям мира. Но тогда надо посчитать, сколько средств они вкладывают в обороноспособность и сколько мы. И если на это решиться, то мы второй раз придем к 1991 году и народ выйдет на улицу.

И еще такой момент. Когда в прошлом году министр обороны докладывал руководству страны о новом облике армии и связанных с этим проблемах поставки ВВТ, премьер-министром страны Владимиром Владимировичем Путиным было принято решение провести целый ряд совещаний с представителями нашей оборонной промышленности. И такие совещания состоялись. Как и итоговое. Министерство обороны говорило о своих потребностях в ВВТ, в производстве и ключевых технологиях. К сожалению, наша «оборонка» представляет собой наследие тех 80-х годов, когда все было нацелено на массовое производство ВВТ. Тот же Уралвагонзавод в месяц способен был выпустить 1,5 тысячи танков. Но нам сегодня не надо столько. Если учесть, что срок службы танка 20 лет, то в год необходимо всего 200 штук максимум. При этом в стоимость танка закладывается масса самых различных налогов, отчислений на содержание помещений, социалки и т. д.

В Ижмаш, который, как известно, делает стрелковое оружие, доставили очень хороший импортный станок по производству стволов. Но он оказался в цехе размером в четыре футбольных поля. И все это отапливается, освещается, охраняется... Поэтому выпускаемый ствол обходится дороже, нежели закупать его у тех же англичан.

И как раз на совещании у премьер-министра шла речь о том, что же нам делать с нашим ОПК, как его модернизировать, за счет каких ключевых технологий. Где модернизировать, а где строить новые производства - с нуля, с закупкой импортных технологий. В первую очередь они должны обеспечить развитие наших стратегических оборонительных сил с учетом того, что нам надо защищаться от высокоточного оружия, создавать воздушно-космическую оборону. И такие решения тоже приняты.

А не ошибается тот, кто вообще ничего не делает. Не забывайте: мы сейчас очень много делаем по бронетехнике, как бы отказываясь от наших традиционных образцов. Нам надо беречь солдата. Мы уходим в демографическую яму. Поэтому нужна другая, более надежная техника. Почему на БМП все наверху ездят? Потому что при подрыве машины страдают ее экипаж и десант. Значит, нужна другая БМП. А чем мы располагаем для ее создания? Двигателя нет, брони нет, нормальной системы управления нет, снаряда хорошего нет. И везде для их производства нужны новые технологии.

Павел ЗОЛОТАРЕВ, заместитель директора Института США и Канады, кандидат технических наук:

- Системы вооружения становятся все сложнее и дороже. Поэтому при массовой потребности в ВВТ возникает необходимость разрабатывать их в кооперации. Если же Россия находится в некоторой изоляции, то надо выстраивать соответствующую внешнюю и внутреннюю политику, чтобы в такой изоляции не быть.

На Западе веками устанавливались взаимоотношения предприятий «оборонки» с государством. И эта система находится в развитии. У нас все по-другому. Еще в 1992 году президентом Борисом Ельциным был подписан указ о создании федеральной контрактной системы. Но ее до сих пор нет. Мы у себя все еще пытаемся осуществлять ручное управление. В России остаются проблемы взаимодействия государства и промышленности - из советского времени, не рассчитанные на рыночную экономику. В результате мы имеем совершенно неэффективное использование средств.

Генерал армии Владимир ПОПОВКИН:

- К этому закону пока очень много вопросов. Он требует совершенствования. Соответствующие предложения Министерство обороны подало. И один из основных вопросов - стоимость продукции. При этом в Минобороны уже разделили тех, кто курирует контракты, и тех, кто проводит конкурсы. Специально создали управление гособоронзаказа, которое собирает отовсюду все конкурсные заявки и проводит само конкурс (аукцион). Провели конкурс, протокол подписали, определили, кто головной исполнитель. Цена уже измениться никак не может. Остается контролировать исполнение.

Кроме того, мы создали у себя Департамент ценообразования. В 2009 году у нас в министерстве был очень большой дефицит средств, приходилось твердо отстаивать ценовую политику. И это дало свои результаты. Ведь с чем порой приходится сталкиваться? Мы прописали в контракте: аванс - 80%. И говорим директору предприятия: приходите, заберите деньги. Нет, идет в банк брать кредит. Почему? Потому что маржа своя. Пришлось вникать и в такие тонкости... Это надо исключать, работать открыто, тогда и результат появится.

ВОПРОСЫ ПОД ЗАНАВЕС

Их задали генералу армии Владимиру Поповкину присутствовавшие на «круглом столе» журналисты.

- Говорят, что у нас нет нормального снайперского вооружения. Но сами российские снайперы, в том числе из ФСБ, ГРУ, утверждают, что отечественные снайперские винтовки намного превосходят зарубежные. Как это все соотнести?

- Для того чтобы все объективно оценить, я подписал распоряжение о том, чтобы рассмотреть новые российские разработки. Мы довели его до всех предприятий и этим летом проведем сравнительные стрельбы. Много можно говорить, что у нас лучше. Но чтобы это не было голословным, надо провести испытания, которые и покажут реальный результат.

- Россия закупает беспилотники в Израиле, но там тоже не самые лучшие БПЛА...

- В прошлом году мы по беспилотникам провели такой же эксперимент. Собрали для сравнения все, что можно было собрать в стране. Разработали программу испытаний. Знаете, сколько аппаратов их выдержали? Ни один. Минобороны выплатило 5 млрд рублей на создание и производство БПЛА. Имелось конкретное тактико-техническое задание. В нем были прописаны все требования, сроки, сумма. Указывалась четкая классификация таких аппаратов: средний, тяжелый, легкий, летающие до 1 часа, 12 часов, 36 часов и т. д. Но это задание не было выполнено отечественным предприятием, которое взялось за эту работу.

- Все-таки принято решение о закупке «Мистраля» или нет?

- Если подпишем контракт, договоримся об условиях, сроках поставки, то решение будет принято. Если не договоримся, то контракта не будет. Переговоры продолжаются. Французская сторона говорит о схеме 2+2 (два корабля строятся у них, два - у нас). Наш вариант 1+3 (один - у них, три - у нас). Есть вопросы по комплектации, стоимости, срокам. Если нам скажут, что на это потребуется 10 лет, то мы будем строить на отечественной базе.

Поймите, если мы идем на импортный контракт, то должны видеть явные преимущества в сравнении с нашими условиями. А если это сопоставимо с нашими условиями, то мы будем покупать у нас.

- Принято ли решение по силовым установкам и трансмиссиям для комплекса тяжелых машин переднего края? Речь, в частности, идет о БМД-4, а также о БМПТ, «Бурлаке», «Коалиции».

- Вы видели на военном параде в прошлом году БМД-4? Даже на параде их не было. Это говорит о том, сколько мы их закупили. Как начальник вооружения могу сказать, что ни одной. Была только опытная партия до 2008 года. Поэтому все, что вы назвали, в приоритетные образцы боевой техники не входит и деньги на них не выделяются.

- У нас еще с советских времен были в оборонной отрасли приоритетные направления, в частности танкостроение, где мы опережали западные страны на пять лет и более. Почему же мы сегодня упускаем то, в чем всегда были законодателями моды?

- Давайте порассуждаем. У нас, скажем, по каждому виду вооружений периодически появляется выдающийся главный конструктор, который рождает гениальные вещи. И потом мы эту гениальную вещь начинаем развивать и совершенствовать... Она уже не гениальная, а мы все развиваем и совершенствуем. Вот мы сделали великолепный танк Т-34. А что такое танк Т-90? Будем откровенны - это хорошая, глубокая модернизация танка Т-34. Там же до сих пор трансмиссия с рычагами. Я не танкист, но когда сел на место механика-водителя, то удивился: а почему не автоматическая трансмиссия?

Или такой пример. Мы сделали когда-то нормальный самолет Су... И до Су-27, до последней машины это же все линия Су шла.

Вспомним, что происходило в 90-е годы, когда просто все стояло. В том числе и наша научная мысль. А на Западе как раз в это время произошел большой технологический скачок. Появились нанотехнологии, большой прорыв информатизация дала. Новые автоматизированные системы позволили в миллионы раз ускорить принятие решений. Именно в это время весь мир ушел от чертежей, перешел на цифру, на 3D, на объемное телевидение и проектирование. А мы только сейчас это делаем. Это время нами было упущено.

Возьмите танк производства США, ЮАР - там броня уже не металл. Это комбинированные сплавы, композиты, различные сетки, полимеры. А у нас-то все еще металл ну плюс использование активной защиты. То есть у нас нет технологий, которые за это время появились в мире. Отсюда и все проблемы, которые сейчас мы пытаемся разрешить.

Поймите, я на болевых точках остановился специально. У нас не так все плохо. Есть хорошая техника, хорошие вооружения. Но надо ли нахваливать это? Наоборот, мне хотелось показать проблемы, пояснить, почему мы вынуждены входить в международную кооперацию вооружений. Тут назывались цифры импорта и экспорта ВВТ некоторых стран. Но мы-то прекрасно знаем, что они с учетом комплектующих еще выше. Те же американцы всю микроэлектронику к себе везут из Юго-Восточной Азии. А сами делают единичные, но принципиально новые микросхемы. Запускают у себя. А как только их производство становится серийным, переносят его в другие страны, где оно дешевле и выгоднее.

Все это еще раз говорит о том, что сегодня без международного разделения труда, в том числе в «оборонке», невозможно. Вопрос лишь в том, чтобы это не нанесло ущерба национальной безопасности собственной страны. Вот о чем надо думать.