Дело Магнитского: о чём молчал следователь

На модерации Отложенный

В последний день ноября в Тверском районом суде прошло одно из самых длительных заседаний по делу о смерти Сергея Магнитского. После шести часов допроса запланированных свидетелей в зал суда неожиданно вошел Олег Сильченко — следователь, который вел дело юриста Hermitage и имя которого стоит в «списке Магнитского» одним из первых.

01.12.2012 
Допрос коллег Дмитрия Кратова (бывшего начальника медсанчасти СИЗО «Бутырка» и единственного на сегодняшний день обвиняемого в смерти Магнитского) поначалу тянулся, как жвачка. Начальник отдела кадров тюрьмы Прокотень и бывший начальник аналитического отдела Сорядов ничего нового не рассказали, лишь долго и нудно «положительно характеризовали» подсудимого.

Фельдшер Стратоникова утомила присутствующих подробностями о книгах учета пациентов, лишь напоследок сообщив действительно важную деталь: в сборном отделении Бутырки висят видеокамеры. Из чего можно сделать вывод, что и в сборном отделении «Матросской Тишины», где Магнитский провел последние часы своей жизни, тоже велось видеонаблюдение. Но почему-то в уголовном деле об этом нет ни слова, такое впечатление, что следователи вообще не интересовались самой главной уликой.

Первый скандал разразился во время выступления последнего из запланированных свидетелей — фельдшера Чепелевой. Именно она принимала Магнитского в Бутырке. Выяснилось, что свидетель плохо себе представляет предмет разговора, и после нескольких вопросов, на которые Чепелева отвечала пространно, Наталья Николаевна Магнитская (мама Сергея) и ее адвокат Николай Горохов предположили: фельдшер вообще не осматривала заключенного, а определила его состояние по последней записи в медкарте: «Практически здоров». Дело в том, что несколькими записями ранее в этой же карте указан диагностированный Магнитскому калькулёзный холецистит, но свидетелю об этом почему-то известно не было. И когда Горохов спросил, осознает ли Чепелева, что косвенно имеет отношение к смерти человека, зал вздрогнул от ответа медика: «Да плевать я хотела на этого вашего Магнитского», — свидетель забрала паспорт и вышла из зала суда.

— Спасибо вам, — прошептала Наталья Николаевна.

В последующие полчаса свидетель Чепелева еще дважды покидала зал, кричала на адвоката, нецензурно выражалась и отказывалась отвечать на вопросы. Судья Татьяна Неверова назвала подобный демарш «темпераментным поведением», а саму Чепелеву — «обаятельной женщиной».

И вот когда уже показалось, что кошмарное заседание подходит к концу, в зал вошел неожиданный свидетель — следователь Сильченко. Именно он вел дело по обвинению Сергея Магнитского, именно он допрашивал юриста в начале как свидетеля, а потом инициировал его арест, настоял на заключении в СИЗО, ходатайствовал о продлении сроков содержания под стражей, а также, по мнению потерпевшей стороны, ответствен за многочисленные переводы арестованного из камеры в камеру и из СИЗО в СИЗО.

Когда этот человек встал за трибуну, Наталье Магнитской стало плохо, она попросила воды, а адвокаты потерпевшей стороны попросили перенести заседание на другой день, в чем их активно поддержала сторона защиты.

Вероятно, для них свидетель Сильченко оказался не меньшим сюрпризом.

Судья Неверова в просьбе отказала, хотя зачем — не понятно: практически все вопросы к столь ценному свидетелю она снимала как не относящиеся к делу. Сильченко осчастливил присутствующих лишь заявлением о том, что подсудимого Кратова видит впервые и скупым рассказом о своей деятельности, суть которого можно прочесть в «Википедии»: да, вел дело; да, был на суде. Сильченко явно подготовился к допросу — в руках у него была толстая папка с документами, которые он, видимо, собирался предъявлять, но этого в итоге не потребовалось: свидетель оказался суду не интересен.

Дальнейшей допрос представлял собой странное зрелище: адвокат Харитонов (представляет интересы вдовы Магнитского), вовсе отказавшийся разговаривать со свидетелем; адвокат Горохов, задавший около трех десятков вопросов; судья Неверова, методично их снимавшая; молчаливый свидетель Сильченко, равнодушно стоящий на трибуне, и Наталья Магнитская, закрывшая глаза от отвращения.

Вот некоторые из тех вопросов, на которые должен был ответить свидетель Сильченко, но так и не ответил:

— Есть ли хоть одно доказательство того, что Магнитский не являлся на допросы по повестке (именно на этом основании он был арестован), кто выписывал эти повестки, есть ли отметки об их доставлении?

— Почему, зная о том, что загранпаспорт юриста был изъят, Сильченко мотивировал необходимость заключения Магнитского под стражу именно его наличием? И не кажется ли Сильченко, что при отсутствии паспорта Магнитский никак не мог получать визу в Великобританию (еще один арестный аргумент)?

— Пыталось ли следствие сломить волю Магнитского и заставить его согласиться на особый порядок рассмотрения дела? Если нет, то почему тогда более двух десятков раз его переводили, иногда по ночам, из камеры в камеру, в Бутырке он был помещен в камеры с самыми суровыми условиями, а медикаменты ему вовремя не передавались?

— Почему Магнитскому отказывали в проведении повторного УЗИ?

Можно было бы поинтересоваться, и почему следователь Сильченко включил в состав оперативно-следственной группы тех сотрудников МВД, которых Магнитский, будучи еще свидетелем, обвинял в причастности к хищению бюджетных денег? И — почему с Магнитским за все время ареста не проводилось практически никаких следственных действий. И… Но, судя по всему, ответы на эти вопросы окончательно развалили бы процесс, свидетели на котором более похожи на потенциальных обвиняемых, чем единственный подсудимый Кратов. И становится очевидным, что весь суд затеян только ради одного: закрепить судебным решением то, что Магнитский умер от болезни, а не был убит, — тем самым сделав невозможным дальнейшее расследование.

Тем временем дело самого Магнитского тоже передано в суд — в тот же, Тверской. Наталья Магнитская не намерена участвовать в процессе, ведь судить намерены ее мертвого сына. Но что помешает российской прокуратуре вести дело против пустой скамейки?