Зачем Ингушетии Кадыров?

Заявив Reuters, что Медведев поручил ему возглавить борьбу с боевиками, «включая Ингушетию», Рамзан Кадыров не сказал ничего нового о своих амбициях, зато многое прояснил в том, что в Кремле понимают под государством.

Для Кадырова эта ситуация вполне логична: еще в 2004-м его подразделения получили право действовать на территории соседних республик (чем он сразу воспользовался, проведя несколько спецопераций в Дагестане, а потом и Ингушетии), и чеченский президент просто последовательно расширяет зону влияния. Осталось понять, зачем это Медведеву.

Как минимум девять лет, с января 2001 года, в Кремле, в Государственной думе и спецслужбах придумывали систему борьбы с терроризмом на Северном Кавказе. Для этого были приняты несколько указов президента, закон о противодействии терроризму, множество инструкций и подзаконных актов.

В результате система была как-то выстроена: для координации силовиков из разных регионов — Оперативный штаб, для объявления КТО — начальник УФСБ, для реагирования на теракты и вторжения боевиков — ГрОУ (Группы оперативного управления), для силовых операций — местные и прикомандированные сотрудники МВД, ФСБ и подразделения ВВ и даже отдельная разведгруппа под командованием офицера ВВ для уничтожения лидеров подполья. Плюс местные управления ФСБ и МВД, СИЗО для получения информации у подозреваемых, разбросанные по разным регионам, пограничники, военная контрразведка и многое другое.

Теперь выясняется, что возможности всех этих штабов, структур и центров не могут сравниться с возможностями президента Чечни.

Однако Рамзан Кадыров — всего-навсего руководитель одной республики, ситуация в которой не самая простая, судя по подрыву смертника в Грозном 15 мая. И должно было случиться что-то совершенно необычное, что понадобились столь неординарные меры.

Может быть, боевики применили какой-то новый тактический прием, который застал силовиков врасплох, как это было в той же Ингушетии летом 2004-го, когда целая республика попала под контроль группы Басаева и сотрудников милиции и ФСБ расстреливали десятками?

Очевидно нет, ведь президента Ингушетии уже подрывали, причем именно таким способом (в апреле 2004 года смертник подорвался в «Жигулях», обгоняя кортеж Зязикова). Более того, если в случае Евкурова еще есть надежда на лучшее, то в случае, например, Кадырова-старшего ее не было, и ситуация тогда в Чечне была ничем не лучше нынешней ингушской — Басаев еще был жив. Однако никто тогда систему управления контртеррористической операцией не отменял, и никому не пришло в голову поручить разобраться с чеченскими террористами президенту одной из соседних республик.

Или, может быть, именно сейчас стало понятно, что ситуация в Ингушетии вышла из-под контроля и требуются неординарные меры? Однако кризис в республике не утихает уже несколько лет, с 2007 года это признано официально, и как раз неординарной мерой стало объявление в июле 2007-го о начале СКПО (специальной комплексной профилактической операции), в рамках которой в Ингушетию ввели дополнительные войска.

Но, возможно, надо отказаться от этой логики и просто признать, что на Северном Кавказе вся эта государственная система борьбы с терроризмом, где есть и спецслужбы, и штабы, и подразделения, и подчиненность, не действует, а опереться можно лишь на сильные личности среди местных вождей, чтобы задавить подполье?

Однако есть одна проблема: сильные личности подходят только для определенного вида работ. Такие сильные личности очень пригодились российским войскам в 1999 году во время нападения на Дагестан, когда противник представлял собой большую группу боевиков (фактически мини-армию), чужаков на этой территории, и необходимо было быстро мобилизовать местное население, добившись от него лояльности и содействия федеральным войскам. Тогда и понадобились местные лидеры, пусть и с мутным прошлым и настоящим.

Однако с 1999 года тактика боевиков кардинально изменилась: вооруженных сил Ичкерии больше нет, а вместо этого есть классическая структура городских инсургентов, изобретенная в 60-х в Латинской Америке: ячейки по четыре-пять человек (названные Басаевым по злой иронии СОГ — специальные оперативные группы, почти как у ФСБ), которые используют тактику засад, обстрелов и подрывов, причем атакуют в основном представителей власти и правоохранительных органов.

Мобилизовать население против такого подполья не в пример сложнее, и лидер соседней республики в последнюю очередь годится на роль защитника Ингушетии, население которой постоянно чувствует себя под прессингом более сильных соседей — если не Чечни, так Северной Осетии.

Кроме того, такая тактика подполья не требует участия в планировании терактов большого количества людей, для такого рода борьбы не надо сидеть ни в лесу, ни в горах (напомню, что изобретали ее как раз для городских условий). Поэтому против нее не очень эффективны облавы, зачистки и рейды в лес: здесь нужна только кропотливая и многолетняя агентурная работа, для которой кадыровцы очевидно не годятся.

Однако после снятия режима КТО в Чечне известно, что Кадыров слов на ветер не бросает: если объявил, что поручили, значит, через несколько дней будет подтверждение из Кремля. Пусть даже это решение никак не объясняется государственной логикой.