Почему люди боятся возвращаться в зону

Три десятилетия прошли со времени аварии на Чернобыльской АЭС, но проблемы безопасности по-прежнему в центре общественного внимания. О различных аспектах радиационной безопасности и мифах, с ней связанных, о реальном вреде радиации и мерах, которые принимает мировое сообщество, в спецпроекте «Ленты.ру» рассказывает кандидат физико-математических наук, ведущий научный сотрудник НИЦ «Курчатовский институт», член Российской национальной комиссии по радиологической защите, эксперт-консультант Центра по инцидентам и аварийным ситуациям МАГАТЭ Владимир Анатольевич Кутьков, с сентября 1986-го и до конца 1991 года работавший на ЧАЭС.

Делать выводы о дальнейшей судьбе территорий, загрязненных в результате Чернобыльской аварии, довольно сложно, если опираться только на уровни облучения: потенциальные для тех, кто там будет жить, и реальные для тех, кто там уже живет. Здесь важнее другие соображения — экономические и социальные. А угрозы заболеть от воздействия радиации там точно нет. И пример Рамсара это подтверждает. Но люди настолько запуганы угрозой радиации, что они безусловно будут страдать от вызванного этой боязнью стресса, который станет источником сердечно-сосудистых и нервных заболеваний.

Судьба этих территорий — в сфере политических и экономических решений. Люди были переселены оттуда 30 лет назад. То есть поколение, которое помнит о жизни до аварии, уже практически ушло. А молодежь выросла и пустила корни в других местах. Сейчас территории, жители которых были переселены сразу после событий 1986 года, — заповедные места, в которых ничего нет, кроме нетронутой человеком природы. Для того чтобы люди снова жили на этой территории, необходимо на ней заново создать социальную инфраструктуру, рабочие места. Нужны врачи, учителя, воспитатели детских садов, пожарные и бог знает кто еще. А это все громадные затраты. Хотя, повторю, риска для здоровья нет никакого.

У нас ведь есть примеры того, как живут некогда загрязненные территории. Скажем, авария 1957 года в Челябинской области на заводе, который сейчас называется ПО «Маяк». Там взорвалось хранилище радиоактивных отходов, и на земле остался узкий многокилометровый след радиоактивного загрязнения. Жители оттуда были выселены, а зона загрязнения окружена забором, чтобы люди и домашний скот туда не проникали. Очень похоже на Чернобыльскую зону отчуждения. Со временем он обветшал и повалился, но память о радиационной опасности у людей осталась, да и знаки радиационной опасности все еще стоят.

Так вот, когда вы едете из Челябинска в Екатеринбург и пересекаете эту полосу, то видите колоссальную разницу: снаружи, на чистой стороне, — вытоптанный лес и выеденный коровами подлесок, а внутри, в «грязной» зоне, — птички, кустики, цветочки и прочая красота. На этом срезе давно стало понятно, что если убрать человека из экосистемы, то ей это пойдет только на пользу. И радиация ни при чем. То же самое произошло в Чернобыльской зоне отчуждения, и там это стало шоком для «независимых ученых».

Был один фантастический доклад о действии радиации в Чернобыльской зоне. Речь шла о насекомых, и делал его ученый из Института зоологии АН Украины. Происходило это в Чернобыле в 1990 году, на одной из первых открытых научных конференций по основным результатам ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Они исследовали численность насекомых (число жуков, пойманных на квадратном метре) в пределах 30-километровой зоны и за ее границами. Было взято картофельное поле, разрезанное на две части забором — границей зоны отчуждения. В результате получилось, что на чистой части поля за пределами зоны отчуждения численность насекомых оказалась во много раз меньше, чем внутри зоны, на загрязненной территории. Авторы сделали сенсационный вывод о том, радиация приводит к размножению сельскохозяйственных вредителей. Авторам не было никакого дела до того, что из-за прекращения хозяйственной деятельности в зоне отчуждения этих насекомых просто никто не уничтожал.

Уже другие исследования показали, что внутри зоны животный мир особый. Там появились животные, которых в окрестностях Чернобыля люди не видели десятилетиями. Все оказалось просто: дикие звери идут туда, где боязнь радиации защищает их от человека. В зоне они активно размножаются. Даже слишком активно.

В связи с Чернобылем часто говорят о мутациях, вызванных радиацией. Мутации — естественный процесс (мы ведь не клоны!), и благодаря им дети всегда отличаются от родителей. Они есть всегда. Вопрос в их частоте и спектре. Известно, что среди потомства выведенных человеком «искусственных» пород скота считается нормой рождения 4-5 процентов особей с генетическими отклонениями, вроде двухголовых телят. Этих животных отбраковывала ветеринарная служба, а работников наказывали, если рождение уродцев предавалось огласке. С Чернобылем же случилось так, что сошлись вместе гласность (конец 1980-х) и желание людей заработать популярность.

Люди с энтузиазмом стали искать и демонстрировать уродцев (которые, естественно, были). Конечно, никто из обывателей не сомневался в том, что они — следствие аварии. Понимаете, для того, чтобы мутации, вызванные радиацией, были бы заметны на фоне естественного уровня в 4-5 процентов, необходимо облучение огромного числа животных большими дозами. Это неминуемо привело бы к гибели заметной части поголовья от очень специфического заболевания, которое вызывает только радиация, — острой лучевой болезни. А этого не было.

Другое дело, что молоко от коров, которые в апреле-мае 1986-го ели загрязненную радиоактивным йодом траву, могло вызывать осложнения со щитовидной железой у детей, пивших это молоко. Правительство сделало слишком мало для предотвращения потребления радиоактивного йода, что стало впоследствии большой проблемой. Онкология щитовидной железы, диагностированная в период с 1990 по 2010 год, является единственным заболеванием у жителей загрязненных территорий Белоруссии, России и Украины, связь которого с Чернобыльской аварией может быть научно доказана.

Извлечение уроков из радиационных аварий и разработка мер по их предотвращению — одна из основных задач МАГАТЭ. В принципе, агентство и было создано в 1957 году для обеспечения безопасного использования атомной энергии. После аварии на «Три-Майл-Айленд» была проведена очень большая работа для того, чтобы страны, имеющие АЭС, развивали потенциал аварийной готовности и реагирования. Была поставлена задача не только сделать безопасной нормальную эксплуатацию станций, но и обеспечить защиту людей в случае аварии. Благодаря этому во время Чернобыля соседние страны уже отчасти готовы были реагировать на угрозу. Другое дело, что можно было все сделать гораздо лучше.

После Чернобыльской аварии работа продолжилась. Стало понятно, что большинство аварий — это не только проблема конкретной страны, но и государств-соседей. Началась разработка международных механизмов обеспечения защиты людей при авариях. Сразу после Чернобыля, уже к концу 1986 года, МАГАТЭ инициировало принятие двух международных конвенций: первая — это Конвенция об оперативном оповещении при ядерной аварии; вторая — Конвенция о помощи в случае ядерной аварии или радиационной аварийной ситуации. Со временем участниками этих конвенций стали все страны, имеющие АЭС. В настоящее время участниками Конвенции об оперативном оповещении являются 116 стран, Конвенции о помощи — 112. Эффективность их работы была продемонстрирована во время аварии на АЭС «Фукусима Дайити».

Для обеспечения оперативной работы МАГАТЭ по обеспечению аварийной готовности и аварийного реагирования государств-членов агентства в 2004 году был создан Центр по инцидентам и аварийным ситуациям МАГАТЭ (ЦИАС). Расположен он в Вене в штаб-квартире МАГАТЭ. Сейчас это большая организация, которая работает 24 часа в сутки, семь дней в неделю, где постоянно дежурят специалисты, готовые среагировать на любую ситуацию в любой точке мира. ЦИАС отвечает за эффективную работу МАГАТЭ в рамках конвенций, оперативную помощь государствам-членам в обеспечении аварийной готовности и аварийного реагирования, изучает уроки прошедших аварий, разрабатывает стандарты и критерии безопасности.

В обычное время ЦИАС работает в «спящем режиме» повседневной деятельности, когда все занимаются своими делами и только дежурный находится в постоянной готовности для инициирования международного реагирования на радиационную аварию в любой стране. Все меняется с получением известия об аварии или просьбе о помощи. Скажем, когда случилась авария в Фукусиме, то уже через несколько часов ЦИАС работал в режиме «круглосуточного полного реагирования». Работа центра в тот момент состояла в получении, проверке и скорейшей обработке всей информации из Японии и предоставлении ее компетентным органам государств-членов МАГАТЭ. У нас на постоянной связи с МАГАТЭ находится Ситуационно-кризисный центр «Росатома», который тоже работает в режиме 24/7. Есть такой центр и в концерне «Росэнергоатом» — национальном операторе российских АЭС. Подобные центры есть во всех странах.

Значительная часть работы ЦИАС связана с реализацией Конвенции о помощи. Агентство ведет постоянный учет того, что могут предложить разные страны для оказания помощи другим государствам. Когда приходит запрос о помощи, ЦИАС связывает тех, кому помощь необходима с теми, кто ее может оказать, и координирует работу. В том числе, находит деньги, если это необходимо. Хотя в большинстве случаев помощь оказывается бесплатно. Один из недавних запросов о помощи пришел из Чили. Там работник нашел очень опасный источник, выпавший из защитного контейнера, и получил большую дозу облучения. Через 18 часов после того, как ЦИАС получил просьбу о помощи, на месте происшествия работала специальная бригада французских врачей, которая быстро разобралась с произошедшим и доставила больного во Францию в специальный госпиталь. Быстрые действия врачей спасли человеку жизнь.