Власти могут сменить антикризисный курс, но это добьет страну?

На модерации Отложенный

22 февраля информагентства процитировали примечательные слова Олега Дерипаски, одного из наиболее приближенных к власти бизнесменов и крупнейших претендентов на государственную антикризисную поддержку: «Государство должно заниматься социальной поддержкой населения, а не корпораций». Дерипаска заявил, что ему «не нужна финансовая помощь государства», и что «государство не может заменить рынок», а для того, чтобы показать относительно приличные результаты к концу года, «сами производители должны сократить издержки, запустить новые продукты, недорогие и качественные».

Опуская популистский контекст слов о необходимости поддержки населения вместо крупных корпораций (вполне созвучный основной идее нашего с Борисом Немцовым нового доклада «Путин и кризис»), стоит отметить, что Дерипаска заговорил о давно очевидных вещах: о том, что крупные корпорации должны, прежде всего, изыскивать внутренние резервы для расплаты по долгам и компенсации падения выручки (за счет повышения производительности, сокращения издержек и т. п.), и что бездействие властей в отношении поддержки внутреннего спроса чревато серьезными проблемами для экономики.

Возможно, дело просто в том, что Дерипаске отказали в очередной порции госпомощи. Однако критика основ антикризисного курса, раздающаяся со стороны уже не представителей оппозиции, а самых близких к власти бизнесменов, сама по себе наводит на мысль, что с антикризисной политикой властей что-то не так и необходимость смены курса осознается уже в самых высших кругах российской властной системы.

Сегодня явными приоритетами властей выглядят поддержка банковской системы и жесткая денежная политика. Банкам предназначены более 5 триллионов рублей из совокупной объявленной господдержки в 6,5 триллионов. Многие эксперты хвалили власти за повышенное внимание к банкам, повторяя о важности сохранения стабильности банковской системы. Но с точки зрения оживления экономики результат нулевой. Банки не кредитуют реальный сектор, придерживая резервы из-за опасения роста объемов плохих долгов, ставки кредитов высоки. Недоступность кредита – непосредственная причина продолжающегося промышленного обвала.

Другая причина – чрезмерно жесткая кредитно-денежная политика, другой необъявленный приоритет властей в условиях кризиса, выражающийся в высоких процентных ставках и количественных ограничениях денежной массы. На прошлой неделе я задал одному консультирующему правительство экономисту вопрос: не слишком ли чрезмерна жесткость денежной политики, ведь цена этого – ускоренное падение экономики? Да, есть проблемы, ответил мой собеседник. Но сегодня, по его словам, ослабление денежной политики приведет лишь к оттоку капитала, поэтому ослаблять ее никак нельзя. На встречный вопрос – если власти так пессимистично оценивают доверие инвесторов к России и панически боятся оттока капитала, не проще ли ввести ограничения на экспорт капитала – последовал ответ: ну, в этом случае мы поменяем правила игры (ограничения на движение капитала были отменены всего лишь летом 2006 года), что плохо для нашего имиджа.

Сети ловушек, в которых находятся сегодня власти, не позавидуешь. Ослабление денежной политики действительно приведет к оттоку капитала и усилению давления на рубль (на появившиеся рубли участники рынка снова начнут скупать валюту), дальнейшее ослабление рубля повлечет за собой новый всплеск инфляции, тогда как сохранение нынешней жесткой денежной политики – к ускоренному падению обезденеженной экономики.

В какой-то момент власти встанут перед жестким выбором: продолжающееся падение промпроизводства и ВВП и сокращение реальных доходов населения создадут настолько серьезную угрозу социально-экономической дестабилизации, что продолжение жесткой денежной политики ради таких целей, как предотвращение оттока капитала, удержание курса рубля и обеспечение «соблюдения правил игры», станет просто невозможным.

Сторонники жесткой денежной политики окажутся под мощнейшим давлением не только со стороны лоббистов ее смягчения, но и со стороны политической системы в целом – вопрос о ее выживании может перейти в практическую плоскость.

Не исключено, что власти в такой ситуации кардинально изменят антикризисный курс, резко ослабив денежную политику ради поддержки реального сектора и внутреннего спроса. Вполне вероятно, что подобный поворот в политике, осуществляемый на фоне роста панических настроений внутри власти, будет сопровождаться новой серией излишеств – например, размеры поддержки реального сектора, которая будет, скорее всего, носить эмиссионный характер, окажутся чрезмерными и вызовут мощную инфляционную волну. А в целях предотвращения оттока капитала и усиления давления на рубль не исключено и возвращение ограничений на обращение валюты и движение капитала – соответствующие призывы уже раздаются. По благородной цели «обеспечить стабильность правил игры» будет нанесен жестокий удар.

Таким образом, за длительным периодом сегодняшней «пассивной» политики, когда власть в основном сосредоточена на поддержке банковской системы и ограничении денежной массы для борьбы с оттоком капитала и ослаблением рубля (вероятно, в надежде на возвращение мировых цен на нефть к относительно высоким уровням), может последовать новая напасть – политика чересчур активная. Из огня да в полымя. Едва ли этого перелома удастся избежать, так как политические последствия продолжающегося падения экономики скоро дадут о себе знать: промышленное производство в России в 2008 году выросло к уровню 1999 года на 67,7%, и если оно продолжит падать на 15–20% в месяц, то скоро вернется к допутинскому уровню.

А вот когда перелом наступит, властная система окажется чрезвычайно неподготовленной к нему – по сути, весь сегодняшний финансово-экономический блок правительства, администрации президента, руководство Центробанка едины в идеологии упомянутого «пассивного» антикризисного курса, а адекватной по уровню профессионализма замены этим людям внутри власти не видно.

Не исключено, что переход к новой, экспансионистской политике будет осуществляться уже под руководством другого финансово-экономического блока, куда может вынести людей случайных и подверженных лоббистскому влиянию.

Вот тогда российской экономике точно не поздоровится. Смягчение денежной и бюджетной политики, необходимое для стимулирования внутреннего спроса и экономической активности, нужно осуществлять крайне осторожно, тщательно управляя рисками, прежде всего инфляционными. Хотя многие экономисты справедливо сегодня считают инфляцию меньшим злом, чем депрессию (в данном вопросе автор этих строк солидарен, в частности, с позицией Кеннета Рогоффа, изложенной в его статье «Inflation is Now the Lesser Evil»), тем не менее можно только представить, что произойдет, если российские власти с их уровнем профессионализма решительно перейдут к агрессивному стимулированию внутреннего спроса и поддержке реального сектора экономики.

Скорее всего, эффект от этих мер будет не очень высоким, зато инфляционное давление на экономику – огромным.

Стимулировать внутренний спрос и увеличивать объем поддержки реального сектора сегодня решительно необходимо. Но, как видно, действующие лица финансово-экономического блока власти сопротивляются этому – у них другие ценности, а неподготовленность и ангажированность их потенциальных сменщиков может выйти экономике боком. Возможно, эта развилка и предопределит динамику проблем действующего политического режима в ближайшем будущем. Если, разумеется, цены на нефть не вернутся к прежним уровням. Однако пока для этого нет никаких условий.