Рамазан Кадыров как президент Кавказа

Президент Ингушетии Юнус-бек Евкуров, которого Кремль назначил в мятежную республику после того, как фактически провалилась политика прежнего президента Мурата Зязикова, лежит без сознания в московской клинике. В результате совершенного 22 июня покушения на Еврукова Ингушетия \"обезглавлена\". Временно исполняющим обязанности главы Ингушетии назначен председатель республиканского правительства Рашид Гайсанов. Но он хозяйственник, а не воин. А законы военного времени требуют, чтобы за покушением на главу республики незамедлительно последовала ответная реакция со стороны официальных властей. Решение было найдено оригинальное...

То, что Рамзану Кадырову тесно в границах одной отдельно взятой Чечни, стало ясно еще несколько лет назад. Оттого уже довольно долгое время эксперты говорят, будто он явно перерос статус регионального политика и давно уже метит на федеральный уровень. По роковому стечению обстоятельств именно после покушения на ингушского президента Юнус-бека Евкурова и его фактического выведения из строя Рамзан Кадыров фактически сделал первый шаг к цели выйти на федеральный уровень. И по злой иронии судьбы он начал восходить к статусу, занимаемому до него, мягко говоря, «люто нелюбимым» всеми поколениями чеченцев проконсулом Кавказа генералом Ермоловым.

В свое время царствующие особы недаром употребили в отношении него термин «проконсул». Проконсулы времен республиканского и даже императорского Рима пользовались почти неограниченной властью в порученных им провинциях. От тех методов, которые выбирал первый проконсул для замирения дикого края, в значительной степени зависел характер взаимоотношений империи и Кавказа.

Чеченизация Ингушетии

Как заявил сам Рамзан Кадыров по итогам встречи с президентом России, Медведев после покушения на Евкурова поручил ему возглавить борьбу с боевиками, «включая Ингушетию». Как это может выглядеть на практике, пояснил пресс-секретарь ингушского президента Калой Ахильгов: «Кадыров будет руководить совместными спецмероприятиями по задержанию боевиков на границе двух республик, а Гайсанов (и.о. президента Ингушетии после ранения Евкурова) непосредственно будет исполнять обязанности президента».

Однако сам Рашид Гайсанов еще до встречи с Кадыровым 23 июня с возмущением отверг «высказывания отдельных экспертов и журналистов» о том, что «в Ингушетии возможно введение элементов внешней формы управления и проведение на ее территории не согласованных с руководством и правоохранительными органами республики специальных операций». Признаться, ингуши после приобретения отдельного от Чечни статуса в 1991 году очень болезненно относятся к любым попыткам чеченского руководства покуситься на ингушский суверенитет.

Между тем и глава МВД Ингушетии Руслан Мейриев также заявил по поводу новостей о возможно кураторстве Кадырова над Ингушетией: «Никакого \"кураторства\" в республике нет и не будет, в том числе и в правоохранительных структурах». «Что касается совместных действий с Чеченской Республикой по нейтрализации бандитов, то утвержден специальный план совместных действий», - заверил Мейриев. Сам Рамзан Кадыров, осознавая болезненность данного вопроса для ингушей, заявил, что вопрос об объединении Чечни и Ингушетии не стоит на повестке дня.

Тем не менее жестко против возможных действий Кадырова в Ингушетии резко высказалась и республиканская оппозиция, сделавшая себе имя еще на противостоянии с прежним президентом Ингушетии Муратом Зязиковым. «Если придет Кадыров, начнется великая кавказская война. Прольется кровь, и Россия потеряет Кавказ», - заявил один из лидеров оппозиции Магомед Хазбиев. Возможные причины такого развития ситуации пояснил эксперт «Мемориала» Александр Черкасов: «У Кадырова совсем другая тактика, чем у Евкурова. В Чечне результата добиваются через тотальный контроль, жестокое насилие не только к боевикам, но и к родственникам, их дома сжигают, а Евкуров, наоборот, с родственниками общался».

Феномен Кадырова

Почему именно с Ингушетии началось фактическое восшествие Рамзана Кадырова к статусу проконсула Кавказа - очевидно. Здесь сыграл роль не только фактор вайнахской близости Ингушетии Чечне, в отличие от Дагестана. Дело в том, что именно здесь орудует самый серьезный со времени смерти Шамиля Басаева противник федеральной власти - амир ингушского джамаата Магас (Евлоев). Именно он в «лесной иерархии» неформально занял место Шамиля Басаева, как нового «мотора джихада». И именно его боевикам, судя по всему, удалось добраться до Евкурова.

Рамзану Кадырову же нужен «достойный» его потенциала противник. После смерти Басаева таковых на Кавказе не обнаруживалось. Доку Умаров после объявления о создании Имарата Кавказ стал больше политической фигурой, нежели военной. Дагестанских амиров как-то уж слишком часто отстреливали сами дагестанские силовики. Совсем не то Магас. Теперь, после того, как Магас покусился на главу братского региона, Рамзану есть с кем потягаться силами. После покушения на Евкурова Кадыров уже успел заявить: «Я сказал участникам операций, что не стоит даже рисковать собственными жизнями, пытаясь кого-то задержать. Их нужно только уничтожать. Всех до единого».

Кроме того, он заявил, что власти северокавказских республик проведут свое расследование покушения на Евкурова «по горским обычаям», отдельно от МВД и ФСБ. Президент Чечни сказал, что «месть за Юнус-Бека Евкурова будет жестокой». В принципе такой ответ со стороны Кадырова и стоило ожидать. И плач либеральных правозащитников о том, что «закон гор» мало соотносится с правами человека, здесь неуместен, как и их стенания по поводу жестокости кадыровской политики.

Помнится патриотически настроенная журналистская и экспертная братия дружно призывала западных коллег не клясть Владимира Путина, а понять феномен его популярности в народе. Точно также и с Кадыровым. Вместо того чтобы клясть Кадырова за жестокость и неуважение к правам человека, нам необходимо понять его феномен. Что за сила сделала из 30-летнего парня фактически самую крупную и тяжеловесную фигуру кавказского политического поля?

Новая старая архитектура

Андрей Солдатов пишет, что, как минимум девять лет, с января 2001 года, в Кремле, в Государственной думе и спецслужбах придумывали систему борьбы с терроризмом на Северном Кавказе. В результате система была как-то выстроена: для координации силовиков из разных регионов - Оперативный штаб, для объявления КТО - начальник УФСБ, для реагирования на теракты и вторжения боевиков - ГрОУ (Группы оперативного управления), для силовых операций - местные и прикомандированные сотрудники МВД, ФСБ и подразделения ВВ и даже отдельная разведгруппа под командованием офицера ВВ для уничтожения лидеров подполья.

«Теперь выясняется, что возможности всех этих штабов, структур и центров не могут сравниться с возможностями президента Чечни», - пишет Солдатов. Это так, потому что российская власть еще в начале кавказского газавата пришла к выводу, что этому дикому краю нужны не свободолюбивые вольнодумцы, не хозяйственники и управленцы, а жесткий проконсул. Такой фигурой и стал отправленный на Кавказ Ермолов. То, что эта политика оказалась фатальной ошибкой империи и породила самый страшный кавказский газават, растянувшийся, фактически, на века - отдельная тема.

В 1818 году командующий Кавказским корпусом, проконсул Кавказа, генерал Алекей Ермолов выдвинул более чем простой и определенный план - полное подчинение кавказских земель, безоговорочное включение горских племен в государственную структуру России или же вытеснение и истребление непокорных. Ермолов не только убедил государя в необходимости смирять горцев исключительно силою оружия, но и приступил к энергичному осуществлению своего плана немедля. Естественной реакцией на эти действия со стороны горцев было яростное вооруженное сопротивление.

Сегодня, как пишет НГ, после того как Дмитрий Медведев, судя по всему, именно Рамзану Кадырову поручил усилить работу по борьбе с терроризмом, создается впечатление, что Кадыров назначен «главным борцом с терроризмом» на Северном Кавказе. Таким образом, Кремль, может и неосознанно, возвращается к тактике позапрошлого века, когда для подавления сопротивления на Кавказе вся власть над регионом была вложена в руки одного жесткого лидера. \"Архитектура\" может повторяться.

Джамааты против империи

Теперь перед начинающим проконсулом может стоять только одна задача, достойная его статуса - обезглавить и полностью уничтожить остатки сопротивления. Однако вот что пишет аналитик Иван Сухов: «Проблема в том, что физическая ликвидация \"больших\" полевых командиров имеет значение лишь в том случае, если начатое ими движение еще не превратилось в самостоятельно регенерирующийся общественный процесс, развивающийся в форме широкой сети».

«Если процесс еще может воспроизводить сам себя независимо от конкретного лидера, - пишет Сухов. - Тогда ликвидация лидеров может привести к победе. Но если явление уже существует самостоятельно, на место лидеров просто придут новые, имен которых не знает вся Россия, как она знала Шамиля Басаева. Их может не знать и сама Чечня - достаточно села или района».

То есть Иван Сухов подводит нас к мысли о том, что сеть радикального исламского сопротивления сегодня уже является более страшной угрозой для страны, нежели десятки уничтоженных прежде и оставшихся в живых лидеров боевиков. Очевидно, что при этом в регионе повторяется история кавказского газавата XIX века, когда Ермолов пришел на Кавказ со своей когортой офицеров, прошедших боевую выучку в войнах России с централизованными и иерархически построенными Турцией и Ираном.

В первые годы российско-кавказского противостояния, когда Россия столкнулась с иерархически выстроенными горскими ханствами и княжествами, их опыт был актуален. Однако в том же XIX веке после поражения коалиции дагестанских ханов, да и вообще, кавказских князей перед лицом империи, впоследствии знамя освободительной борьбы на Кавказе было поднято сетью «вольных обществ» и джамаатов. И тогда российские полководцы не сразу осознали, какой противник стоит перед ними.

Именно заложенная предшественником Ермолова Павлом Цициановым политика по стеснению и даже уничтожению ханств и продолженная самим Ермоловым и вывела на историческую арену еще более грозного противника российской экспансии - «вольные общества» Кавказа, объединившиеся под знаменами Ислама и Шариата. Именно традиция заложенная Цициановым и продолженная Ермоловым и привела к масштабной катастрофе всей кампании и вулканическому пробуждению всего Кавказа к сопротивлению царским войскам. Именно они и пробудили самый страшный газават на Кавказе.

Сети против иерархий

О том же самом сегодня пишет Иван Сухов, только уже в терминах сетевой, ассимметричной войны: «Сеть становится важнее лидера». Можно добавить: сеть становится сильнее и живучее иерархии. И если Рамзану Кадырову удалось сокрушить прежние ичкерийские структуры сепаратистского сопротивления, то истребить сети боевых джамаатов, распыленные по всему Кавказу, ему пока не под силу.

Еще более страшное для России, если сами эти сети, могущие существовать не только без жесткой иерархии, но и вообще без одного незаменимого лидера, уже перешли в фазу самовоспроизводства. «Если такой стадиальный переход состоялся, - пишет Иван Сухов. - Ликвидация Доку Умарова не будет иметь решающего значения».

Стоит признаться, сопротивление на Кавказе уже давно перешло в фактически в безлидерную фазу воспроизводства сети самодостаточнных боевых джамаатов, которые признают над собой чисто номинальную власть Доку Умарова. Во всем остальном они предельно автономны. Что же касается мотивации, то двигает боевиками вековая идеология сопротивления неверной государственности, законность которой они усматривают в аятах Корана и хадисах пророка Мухаммада; примеры самоотверженного и героического джихада - в жизни и смерти первых мусульман, героев освободительного джихада из истории ислама; а навыки диверсионной войны - в Интернете и по телевидению.

Отсутствие альтернативы

Вторая чеченская война стала кузницей наиболее идеологически подготовленных и наиболее непримиримо настроенных по отношению к России мусульман. Российские политики и официальные пропагандисты пока мало осознают, какая ротация рядов сопротивления произошла в Чечне и на Кавказе. Прежние лидеры, вышедшие из Советского Союза, были еще хоть как-то связаны с остальными россиянами общей историей, общим культурным прошлым, общим советизированным сознанием.

Они еще в какой-то мере могли сохранять в себе комплекс вины за неадекватные удары мести по мирным жителям. Кроме того, многие из этих «старых волков» несли на себе следы криминального прошлого, скомпрометировали себя в глазах своих соратников сотрудничеством с российскими спецслужбами, успели еще в первую чеченскую испачкать руки такими деяниями, которые являются преступлением и с точки зрения российской конституции, и с точки зрения шариата. Таким образом, они становились легкой мишенью для пропагандистского аппарата федеральной стороны.

Однако в войну уже давно вступило новое поколение чеченцев, ингушей и представителей иных кавказских народов, более ожесточенное и дерзкое, чем поколение «стариков». За десять лет войны в Чечне выросла молодежь, которая ни в школе не училась, ни в комсомоле не состояла, и ничего общего с Россией не имеет. Тем, кому в 1994 году было 8-10 лет, сейчас уже за двадцать. Все что связано с Россией - язык, культура, символика, законы - для них уже враждебное само по себе. Все их помыслы и устремления - это непримиримая война с неверными «до Судного дня».

По словам Сухова, для того чтобы не потерять это поколение окончательно, недостаточно убить Доку Умарова или объявить, что «в лесу» одни иностранцы. Даже деклараций о создании рабочих мест и академических квотах мало: заблуждение считать, что «в лесу» одни неимущие невежды. Невероятно сложно завлечь их и какой-то альтернативной идеологией - будь то чеченский национализм в версии Рамзана Кадырова или расплывчатая и имеющая мало общего с реальностью официозная идея о «единой России» для всех независимо от этнического происхождения и веры».

Рамзан Барятинский

Для того чтобы совладать с кавказской ситуацией, Рамзану Кадырову придется как можно скорее избавляться от прирастающего к нему против его воли имиджа проконсула и начать осваивать имидж князя Барятинского, который, придя на Кавказ совершенно с другим подходом, сумел-таки в отличие от Ермолова не только сокрушить Имамат Шамиля, но и даже пленить его. Основой политики Барятинского было вовлечение горцев в торговлю, предоставление им широкой автономии в применении норм адата и шариата, в свободном исповедании своей религии.

Несомненно, Рамзан Кадыров очень эффективен и на этом поле. Он фактически переманил на свою сторону всю прежнюю ичкерийскую гвардию, пошел даже на то, чтобы сделать большой упор на авторитет и потенциал исламской религии и частично учитывать элементы Шариата при управлении республикой. В Чечне при непосредственной поддержке президента начали возрождаться традиционные исламские ценности, было построено большое количество мечетей, девушек - учащихся школ и вузов поощряли к тому, чтобы они по мусульманской традиции покрывали головы платками.

В этом же направлении с первого дня президентства начал действовать и глава Ингушетии Юнус-бек Евкуров. Несмотря на то, что он являлся военным разведчиком, офицером российской армии, Евкуров обозначил себя, как президента-мусульманина, начал посещать мечети, религиозных лидеров Ингушетии, заявлять о необходимости учета мнений всех групп мусульманского сообщества.

Однако радикализация мусульманской молодежи на Кавказе подпитывается более глубинными факторами, и ее не разрешить простым строительством мечетей, или молитвами кавказских президентов в мечетях. Некоторые ошибочно связывают этот процесс только с социально-экономическими проблемами, низким уровнем жизни, безработицей, коррупцией, упадком нравов и т.д.

Крах традиционности

Данная ситуация характеризуется двумя ключевыми факторами. Первый. Ислам, как альтернативная цивилизационная модель социально-политического устройства находится на стадии бурного возрождения по всему миру. Для сегодняшней России это принципиально новая ситуация. Поскольку два столетия включения кавказских земель в состав российского государства и попыток интеграции кавказских мусульман в российское общество проходили на общем фоне упадка ислама в мировом масштабе.

Сегодня же социальная мобилизация кавказских мусульман, их сопротивление российской государственности проходит на фоне взрывного пробуждения ислама во всем мире.

Второй. Мощнейшим катализатором взрывного возрождения активности ислама является процесс необратимой социальной модернизации исламского мира и Кавказа в частности. Именно связанное с ней стремительное наступление на традиционное кавказское общество агрессивной потребительской идеологии, массовой культуры с ее безнравственностью, воспринимается верующими мусульманами, как духовная и социальная катастрофа.

Стремительное расщепление и поляризация традиционного кавказского общества неизбежно приводит к беспрецедентному напряжению социальной обстановки. Мусульманская молодежь сегодня не может найти достойный ответ этим естественным, но разрушительным для традиционного общества тенденциям.

Учитывая требование Ислама, несмотря ни на какие проблемы и жизненные обстоятельства, делать все для защиты интересов религии и общества, мы можем понять ту безысходность, в которой пребывают молодые мусульмане, если они не видят для себя приемлемых и совместимых с их убеждениями путей реализации своей миссии.

Если не видят того, как можно жить, сохраняя уважение к самим себе, как к мусульманам, не видят того, как их жизнь может приносить тот эффект, который им хотелось бы, не видят того, как, живя и созидая, могут менять ситуацию в желаемую ими сторону. Если у этой черты верующий не способен усмотреть для себя никаких иных путей реализации своей миссии, защиты своего достоинства, религиозных убеждений и образа жизни, кроме резкого озлобления, обвинения во всех бедах иноверцев, лицемеров и врагов ислама, то именно это и является узловой причиной падения его в пропасть радикализма.

Ведь на глазах молодого поколения стремительно рушится именно тот традиционный кавказский мир, исламский универсум, на который и опирается сам Кадыров. Опираясь на крошащуюся систему традиционных отношений, он сумел решить тактическую задачу, но не сможет выиграть стратегической битвы. Чтобы выиграть стратегическую битву за душу Кавказа, нужны совершенно иные методы.

Внутренняя модернизация

Решение этой проблемы - основной ключ к профилактике радикальных и экстремистских идей в среде мусульман. Ведь на самом деле тех, кто вышел за рамки правового поля, не так много. Но при отсутствии срочных продуманных комплексных мер, ряды молодых ребят готовых выходить за рамки правового поля будут пополняться.

Ключевой подход, который поможет не только погасить дальнейшую радикализацию мусульманской молодежи, но и поставить энергию возрождающегося ислама на службу всему российскому обществу и государства - предоставить мусульманам широкую свободу социальной активности, взять Ислам в союзники и направить его энергию на созидательные цели. Это именно тот подход, к которому все больше начинает обращаться западный мир, как, к примеру, Британия, США, Канада и др.

Данный подход предельно четко сформулировал известный современный мыслитель европейского Ислама Тарик Рамадан: «Ислам и мусульмане не как часть проблемы, а как часть ее решения». Отчасти подобный взгляд все более решительно использует президент Чечни Рамзан Кадыров. Он вместо силового выдавливания ислама социально-политического поля, использует его авторитет и энергетику для укрепления легитимности официальной власти и интеграции Чечни в общероссийское политическое пространство.

Но для противостояния глубинным процессам, сокрушающим традиционное мусульманское общество Кавказа, недостаточно поверхностных методов, косметически подправляющих рушащийся фундамент. Нужна закладка нового идеологического и социально-политического фундамента. Этот ответ может заключаться в глубинной интеллектуальной, идейной и организационной модернизации сегодняшнего кавказского Ислама.

Мусульмане должны найти ответы разрушающему воздействию социальной модернизации, идущей с Запада, не в уходе в лес, не в бегстве от проблемы, не в убийстве своих земляков и единоверцев, а в модернизации самого Ислама по исламским же законам, в соответствии с кавказской традицией. Мусульмане должны на основе собственных традиций создать современное, интеллектуальное, конкурентоспособное общество, обладающее достаточным иммунитетом к чуждому, внешнему влиянию.

Для этого просто необходимо тесное сотрудничество власти, общественных организаций и религиозных авторитетов как официальных, так и нового поколения исламских лидеров и активистов. Пока Кавказ усилием воли не породит собственный проект социальной модернизации на основе собственной религиозной и исторической традиции, радикализации молодежи нечего будет противопоставить. И какого бы проконсула ни прислали на Кавказ, его политика может привести к тому, к чему привела политика первого проконсула.