Лакейство и холуйство: как ощутить разницу

Впоследнее время обострилась проблема грамотности населения, выражающаяся, например, в ошибочном употреблении слов, имеющих схожую эмоциональную окраску. В том числе, если не в первую очередь, это касается понятий «холуйство» и «лакейство». В самих этих словах нет ничего оскорбительного, они лишь обозначают определенные типы поведения. Проблема в том, что эмоциональный флер тут примерно одинаков, что и склоняет к ощущению их чуть ли не как синонимов. Но стратегии поведения здесь совершенно различны.

Вообще, эта проблема естественна. Коль скоро в государстве увеличивается число начальников (как в бюджетной, так и в рыночной среде), возрастают и сопутствующие лингвистические проблемы. В этой связи следует обратиться к проблеме в наиболее распространенной, то есть – в общефедеральной версии. Отметим, в этой статье оценочные суждения не производятся, речь идет о разграничении понятий.

Сразу обратимся к запутанному случаю [1]: «Как президент может что-то нарушить? … это в любом случае несерьезно обсуждать, это неприменимо в данном случае. Как можно обижаться на солнце такое».

Что здесь имеет место: холуйство или лакейство? На первый взгляд – и то и другое. Да, как увидим вскоре, тут действительно нечеткий случай. Тем важнее выяснить основы, позволяющие различить понятия. Вот чистый пример [2]: «Российская академия художеств еще раз обращается к Вам с просьбой, чтобы Вы остались на своем посту на следующий срок, выражая мнение всего художественного сообщества России, более 65 000 художников, живописцев, скульпторов, графиков, мастеров декоративно-прикладного, театрально-декорационного, народного искусства».

Тут налицо однозначное холуйство, и это не просто интуитивно понятный факт, в заявлении присутствуют элементы, присущие именно холуйству, однако сначала – для сравнения – типичное лакейское письмо [3]: «Думаю, Михалков мог предвидеть, чем обернется для него программа «55». И у него был очень простой выход – выполнить заказ, не афишируя свое авторство. Кому надо, и так бы знал, чья рука монтировала красивые – местами очень красивые – кадры, кто на цитату из де Голля про «вершины политической власти, овеваемые ледяными ветрами государственных интересов», додумался наложить картинку ревущего Баренцева моря».

Понятно, что лакейство основано на конкретных действиях по обслуживанию некоего барина. В известном смысле это просто такая профессия, однако же термин обретает полный смысл только тогда, когда присутствует энтузиазм, выходящий за рамки служебных обязанностей. Энтузиазм оказывается отчасти даже смыслом жизни представителя данной группы. При этом жизнь барина может домысливаться, причем – в рамках собственно лакейских представлений о его жизни. Это известная особенность, отраженная, например, Гиляровским в теме «лакейского театра» (см. «Москва и москвичи» [4], глава «Лубянка»).

Отметим, что хоть барин и представлен в этой сценке иронично, сам факт постоянного соотнесения себя с ним – тут как тут.

В настоящий исторический момент лакейская матрица может определять поведение лиц и не находящихся на конкретной службе.

В случае холуйства о прямой функциональной подчиненности говорить нельзя. Нет речи и о постоянном соотнесении с барином как таковым. В большинстве случаев холуйское отношение не столько свидетельствует о подчиненности, сколько предполагает наличие заинтересованности в ответных действиях охолуиваемого лица. Следует говорить о демонстрации неформального отношения в рамках относительно равных уровней участников процесса. Это, разумеется, не исключает прямого подчинения, тем не менее все строится на не вполне формальной основе. Откуда следует, что холуи в принципе не связаны жестко с фактом существования конкретного нынешнего барина: он, скорее, параметр в системе отношений. Поэтому холуйство может нести в себе возможность циничного обмана, но данный случай рассматривать не будем, конспирология не является темой этой заметки.

Итак, холуи находятся примерно на том же уровне, что и охолуиваемый, между ними возможны контакты. В любом случае они вполне в курсе дел друг друга, что совершенно невозможно для лакеев: барин может не знать их имен и не видеть никогда в жизни – пусть даже они и поставили его в центр своего мироздания. В этой связи понятно, что процитированная выше фраза про солнце («как можно обижаться на солнце такое») является конкретным свидетельством того, что ее автор относится к лакеям, а не к холуям (предположить, что тут отыграна тема министра-администратора из «Обыкновенного чуда», мешает недостаточный статус автора высказывания). Но он явно хочет перейти в категорию холуев, и, надо сказать, имеет шанс, поскольку он уже отметает проблемы, могущие возникнуть у первого лица.

Потому что именно лакеи постоянно ищут повсюду врагов своего барина. Клеймят их, пытаясь тем самым обезвредить. Например [5]: «За тяжкий труд по копированию Джиласа Буковский был признан невменяемым и до февраля 1965 года находился на принудительном лечении в спецпсихбольнице. То ли уровень медицины в те времена был не на высоте, то ли заболевание будущего диссидента было врожденным, запущенным и, как следствие, уже неизлечимым – но, выйдя на волю, Буковский вновь взялся за старое».

Для холуйства такое поведение невозможно. Там не может быть и речи о том, что у Главного могут быть враги. Во-первых, так диктует этикет. Во-вторых, холуи находятся в том же круге, всех врагов они должны были уже давно победить – как иначе бы они оказались там? В третьих – да и хрен с ними, с врагами. Даже если что-то персонально и переменится, навыки все равно будут востребованы.

Конечно же, к следующему барину перейдут и лакеи, куда ж им деться. Но этот момент чреват для них стрессом: в их случае смена образа жизни и объекта эмоциональной привязанности ударит сильнее, чем по холуям. За время предыдущего лакейства они настолько переняли взгляды барина, что сменить их – войти в противоречие уже с самим собой.