Вильнюс становится заложником собственных антироссийских фобий

Еще совсем недавно казалось, что ЕС решил все проблемы, стоявшие на пути подписания нового соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС) с Россией. Отношения Москвы и Варшавы после поражения на парламентских выборах партии братьев Качиньских стали налаживаться. В итоге новое правительство Дональда Туска, хотя не сразу и не без колебаний, но все-таки отказалось от блокирования переговоров ЕС с Россией. Однако на смену Польше пришла Литва. На днях министр иностранных дел Литвы Пятрас Вайтекунас официально подтвердил, что Литва не откажется от своего вето, пока ее условия не будут приняты всеми странами ЕС.

Литва заявила о своей позиции 29 апреля на встрече министров иностранных дел стран ЕС в Люксембурге. На ней обсуждалась возможность начала переговоров по заключению нового СПС между ЕC и Россией. Литва выдвинула ряд условий. Она требует, чтобы Россия возобновила поставку нефти на нефтеперерабатывающий завод (НПЗ) в Мажейкяе по трубопроводу "Дружба". Поставки были прекращены еще в 2006 году. Официальная причина – ремонт нефтепровода. Между тем, литовские власти уверены, что реальная причина – недовольство тем, что принадлежавший ранее "Юкосу" НПЗ достался не российскому "Лукойлу", а польскому концерну "Орлен".

При этом получается забавная ситуация. Очевидно, что выбор "Орлена" был обусловлен политическими причинами: соображениями пресловутой энергобезопасности. В свою очередь, "ремонт нефтепровода" – экономическими: нежеланием снабжать конкурентов относительно дешевым сырьем. И вот сейчас Литва пытается политическими средствами на уровне ЕС разрешить этот конфликт экономических интересов, обвиняя Россию чуть ли не в попытки экономической блокады с политическим подтекстом.

Помимо этого литовцы настаивают на том, чтобы в переговорном мандате стран ЕС было закреплено требование к России соблюдать все положения договора Энергетической хартии.

Литва требует принятия специальной декларации о юридическом сотрудничестве. Ее целью является "восстановить справедливость и обеспечить конструктивное сотрудничество России со странами Европейского союза в уголовных делах по событиям 13 января 1991 года в Вильнюсе (штурм телецентра в литовской столице) и 31 июня 1991 года в Медининкай (расстрел литовских пограничников). Также это касается уголовных дел о пропавших без вести граждан ЕС (исчезнувшего в Калининградской области предпринимателя Станисловаса Юцюса – авт.)".

Помимо этого, по сообщению литовского МИДа, "Литва стремится, чтобы к мандату переговоров была добавлена дополнительная декларация по вопросу компенсации ущерба лицам, которые были депортированы из оккупированных Прибалтийских стран".

Последнее литовское требование самое экзотичное, так как касается конфликтов с Молдавией и Грузией. Литва настаивает на том, чтобы "прогресс в решении этих конфликтов оценивался регулярно и до конца переговоров с Россией". Называя вещи своими именами, можно сказать, что Литва решила поставить прогресс переговоров между ЕС и Россией в зависимости от уступчивости России в отношениях с Молдавией и Грузией.

Сумбурный набор разношерстных литовских требований напоминает известный "универсальный штамп" товарища Полыхаева из "Золотого теленка" Ильфа и Петрова. В нем также нашлось место для всего: от обязательств по "усилению борьбы с бюрократизмом, волокитой, кумовством и подхалимством" до необходимости "поголовного перехода" на сою и латинский алфавит.

Это, тем не менее, не очень смутило остальные страны ЕС. Литве пообещали включить ее требования в переговорный мандат. Это случилось после визита трех министров иностранных дел (Словении, Швеции и Польши) в Вильнюс. Потом появилась информация, что Литва отказывается от своего вето.

Однако позднее, как выяснилось, Литва проявила принципиальность и отказалась от снятия вето. Ее не устроило то, как звучали формулировки по поводу конфликтов с участием Молдавии и Грузии. Подобная позиция вызвала удивление председательствующей в ЕС Словении. Ее представители подчеркивали тот факт, что все ключевые для Литвы вопросы будут отражены в мандате.

В восточноевропейских странах ЕС стало уже общим местом отождествление интересов нынешних правящих политических элит Молдавии, Грузии и Украины со своими собственными. Чего стоят угрозы польского министра иностранных дел Германии на саммите в Бухаресте. Радослав Сикорский, стараясь переломить нежелание Германии принимать в НАТО Грузию с Украиной, сообщил Ангеле Меркель, что у Польши "долгая память". Однако даже на этом фоне усилия Литвы по борьбе "за вашу и нашу свободу" смотрятся гротескно.

Не менее гротескно смотрятся представления литовских политологов и политиков о внешней политике страны, которые являются питательной основой для действий властей на международной арене. Так секретарь литовского МИДа Лаймонас Талат-Келпша утверждает, что Литва вполне может претендовать на роль центра региона.

Бросается в глаза полное отсуствие политического реализма и неоправданно завышенная оценка роли Литвы. При чем, как в отношении России, так и в отношении ЕС. Правда, в отношении России литовский политический истеблишмент ведет себя намного более смело и вызывающе. Достаточно вспомнить выступление литовского президента Адамкуса в Давосе в январе этого года, в котором он предрекал новую холодную войну. Тогда американскому госсекретарю пришлось одернуть увлекшегося прибалтийского лидера. Свежи в памяти и требования компенсаций за оккупацию, не так давно озвученные литовским руководством. На частичном включении их в переговорный мандат литовцы настаивают и сейчас.

Помимо очевидных интересов США и внутренних политических соображений, за позицией Литвы стоит уже ставшая традиционной установке о русской угрозе. Складывается впечатление, что литовские политики так долго уверяли свое общество, что Россия представляет угрозу для литовского государства, что, в итоге, сами поверили в это. Теперь они являются заложниками собственных фобий. Это свойственно, конечно, не только политической элите Литвы, но и руководству других стран региона.

Одна из недавних публикаций в "Обзоре внешней политики Литвы", посвященная российскому фактору в вопросе безопасности прибалтийских государств, хорошо иллюстрирует это. Ее автор (Арунас Молис – глава Департамента политических и стратегических исследований Балтийского колледжа обороны в Тарту) признает, что "за последнее десятилетие значительно снизилась вероятность военной агрессии со стороны России". Правда, при этом он

все-таки считает, что не надо заниматься самоуспокоением и терять бдительность. По его мнению, "интенсивность связанных с ней политических, социальных, энергетических и других угроз даже возросла".

Параноидально выглядит описание задачи, которую, по мнению Молиса, ставит перед собой Россия: "пожалуй, важнейшей целью Кремля в отношении трансформации европейской системы безопасности является создание предпосылок для построения новой системы и, по удалении из этого процесса США, занятие места Вашингтона". Складывается впечатление, что автор до сих пор живет реалиями второй половины сороковых годов, периода начала Холодной войны.

Ущербность и местечковость такого восприятия положения вещей не нуждается в комментариях. Очевидно, что до тех пор, пока среди элит новообразованных стран не возобладает политический реализм, желаемая стабильность на европейском континенте будет недостижимым идеалом.