04.01.2015 03:00

МЫ РОЖДЕНЫ, ЧТОБ СКАЗКУ СДЕЛАТЬ ПЫЛЬЮ...

На модерации Отложенный

«Баю-баюшки-баю, не ложися на краю…»

Я подумала: если бы современные политики, всякого рода диссиденты и околополитическая шушера вдруг перестали оплевывать советское прошлое и его остатки в настоящем – о чем бы они говорили? Скорее всего, по привычке они стали бы оплевывать будущее. Вот такие, собственно, у нас планы…

Каким я представляю себе будущее нашей страны? Долго фантазировать не надо. История уже создала образ такого будущего в виде Иова в проказе, рыдающего на пепелище некогда богатого и счастливого дома. Так и будет. Отрицая всё, человек дойдет, в конце концов, и до самоотрицания.

То, о чем я только что сказала – это картина зла в чистом виде. Страны, политики которой строят жизнь на отрицании – обречена.

Хочется спросить: почему эти люди не могут ничего построить, кроме собственного замка? Ответ простой: потому что строительство не для себя не входит в компетенцию зла.

Однажды один политик с досадой сказал журналистке, досаждавшей его вопросами о добре и зле: «Что вы всё о добре, да о справедливости?!! Вы что не знаете, что добро и справедливость умерли вместе с Советским прошлым?» Стало быть, - подумала я, - сегодня зло!

Зло, - говорят древние манускрипты, - не имеет собственного существования. Оно может проявиться только как тень добра.

Когда творец что-то построит (а творец всегда творит и строит) – из мрака появляется темная фигура разрушителя и остервенело начинает крушить построенное. При этом он не просто орудует киркой и кувалдой, а еще и выдумывает разного рода мыслительные «загогулины», как то: «философию разрушения», «литературу распада сознания», «музыку шума», имитирующую удары по телу мира, «хореографию растления красоты».

Разрушитель сладострастно расчленяет предметы искусства, утверждая, что осквернение есть подлинное искусство. Он мочится на Рубенса, называя это «инсталляцией», «инсайтом» и «прозрением». Он вставляет плевки и экскременты в творения, созданные гениями, называя свои убогие поделки «римейками». Пользуясь остатками науки, он разводит чумную палочку и, хихикая, тут же предлагает больному населению купить у него вакцину против чумы.

Зло, - говорили древние, - не имеет собственного существования. Оно всегда вторично и проявляется только в разрушении добра. Оно становится видимым только тогда, когда говорит своё «нет» всему, что было создано творцами.

Вот почему многие талантливые авторы, страдающие от умственно злокачественных или подкупленных критиков, говорят, что критик – это бездарный писатель, не способный сказать ничего нового. «Временный рост такой мандавошки, - говорит Виктор Пелевин, - равен высоте объекта, на который она гадит, плюс 0,2 мм».¹

Зло может быть привлекательным. В стихии разрушения есть своя поэзия. Но зло легко распознать по одному очень важному признаку: человек, одержимый злом, не способен на творчество. Он может создавать только «римейки», да паразитировать на размножении бездарных копий с блестящего оригинала.

Разрушитель ненавидит творчество и талантливых людей, потому что сам является законченной посредственностью. Его динамика и жизненность проявляются лишь в стремлении разрушать всё быстрее, больше и активнее. Только в этом его оптимизм. Так он мстит миру за свою бездарность.

Конечно, бывали эпохи, когда люди крушили старые, обветшавшие миры – так ведь и строили! У них в головах было «планов громадьё» и перед ними простиралась, уходящая вдаль широкая дорога, залитая солнцем. «Будем работать! Будем учиться! Будем читать хорошие книги!» - говорили они, как герои чеховской пьесы.

Перед взором разрушителя общее будущее не простирается никак. Он видит только свою узкую и кривую тропку, ведущую в его персональный, отдельно взятый рай, построенный на общей мусорной куче. Планы разрушителя до омерзения однообразны и обыденны. Залезть на самый верх мусорной кучи, подмяв под себя всех личных врагов, и сидеть там в славе! – дальше этого убогая фантазия злодея не идёт.

Впрочем, сидеть на «куче», далеко не самое главное. А главное – это сам сладострастный процесс разрушения - растаскивания ценностей и развешивание их в персональном, отдельно взятом замке, построенном на всеобщей мусорной куче.

Разрушать легко и приятно. Не то, что строить. Я вспоминаю рассказ Николая Островского из романа «Как закалялась сталь» о том, в каких адских условиях и с какими жертвами строили люди узкоколейку, по которой должны были пройти вагонетки с хлебом для голодающих городов.

Сегодняшний разрушитель только хмыкнет, назовет этих героических людей «недоумками» и усомнится в их нормальности, а потом закроет, построенную ими дорогу, а рельсы сдаст в утиль и сделает на этом себе «бабло».

Да что дорога… Искушенные в разрушении люди, уничтожают не только физические объекты, но расшатывают основы разума, превращая людей в тупых зверей, сцепляющихся по любому поводу, в психов и ублюдков.

Разрушению они придают красочный и причудливый характер. Они устраивают конкурсы под девизами: «Кто быстрее разрушит», «Кто громче рыгнет», «Кто больше съест», «Кто дальше плюнет».

Крушить устои общества, приближая собственную погибель, – это вполне закономерное развитие разрушительной логики, вмонтированной в структуру демонически ориентированного мира. Разбить целостный и взаимосвязанный мир на разрозненные осколки, назвав это «плюрализмом», внушить каждому обтерханному «кусочку» надежду на какое-то «индивидуальное» развитие в холодном мире, где никто никого не любит и никто никому ничего не должен – это испытанная тактика зла.

Но каждая «отдельность», каждый «кусочек дерьма», выуженный из общей канализации, должен знать, что предельное развитие отдельности приведет его не к персональному замку, а к полному разрыву связей с миром, к изоляции и распаду сознания. Это касается любого «куска дерьма» - в том числе и высокопоставленного.

Предел развития индивидуализма – это расщепление сознания на массу анархических субличностей, из которых состоит человеческая психика, которые, избавившись от опеки разума, будут праздновать свою победу над ним на руинах личности, некогда объединявшей их в одну целостную фигуру.

А потом субличности вступят друг с другом в войну и когда это явление станет массовым, выпуски новостей будут начинаться не радостными сообщениями о падении самолетов, затоплении теплоходов или обрушениях домов, а информацией, примерно, такого характера: «Сегодня покончили с собой 500 человек. Вчера их было только 400, а завтра, возможно, их количество перевалит за тысячу. Психологи и социологи бьют тревогу: что происходит с людьми? Что их заставляет прекращать собственное существование? Эта загадка останется в истории, как самая парадоксальная тайна нашего времени, над которой будут биться многие специалисты, пытаясь разрешить ее наилучшим образом».

И, действительно, многочисленные узкие и супер-узкие специалисты по «дырочкам», «складочкам» и «мозговым загогулинам» будут усердно «биться» над этой «загадкой», не щадя сил, и получать за это «гранты» от разрушителей.

«Элементы зла, - говорится в древнем манускрипте, - отрицают друг друга и, в конечном пределе, дают лишь голое отрицание какого бы то ни было утверждения. В том числе, и самого себя».²

Зло, действительно, превращает мир в мусорную кучу. «Зло, - говорится в древней книге, - есть всё множественное, случайное, частичное, дробное, бесцельное, неоконченное, несовершенное. Словом, то же бытие, только взятое не в первоначальном единстве и совершенстве, а в его выходе из себя, в его… инобытии. Оно есть… убывающее и дробящееся благо».³

«Я отрицаю – и в этом суть моя!» - говорит Мефистофель у Гёте, явно указывая направление движения человечества, утратившего меру в саморазрушении. Это направление – НИЧТО. Логическое завершение процесса разрушения.

Но древние книги также утверждают, что иногда провидение, желая разрушить устаревший мир, вкладывает нож в руку убийцы и молот в руки разрушителя, опираясь при этом именно на низких людей - подонков общества.

Это «те, - говорит книга Тота, - на кого возложена тягостная миссия – налагать страдания… Эти люди в целях… познания зла для самих себя и для помощи тем, кто иначе постигать не может, посвящают себя… тому, чтобы содействовать крайностям, развивать заблуждения до их конечного максимума и тем с очевидностью выявляя их ложность».⁴

Пути господни неисповедимы, но мы, живущие сегодня на развалинах старого мира, все-таки хотели бы надеяться, что какая-то часть его уцелеет, что человечество выживет, сохранив сознание, и, очнувшись от страшного сна, обретая волю к жизни, воскликнет: «Мы прожили ночь – так посмотрим, как выглядит день!»⁵