Фантастический роман "Колыбель Грез". Глава 6.

На модерации Отложенный

Глава 6

Корабль.

 

Шестое стартовое поле представляло собой взлетно-посадочную полосу (на самом деле она звалась старто-посадочной, но все называли ее по старинке), окруженную двойным кольцом всевозможных зданий и сооружений специального назначения. К слову сказать, стартовая полоса не была похожа на привычные ВПП, хотя ее поверхность строилась из тех же материалов. Чем же отличались ВПП и СПП? Прежде всего, своим назначением. Менялось время, менялась авиация, совершенствовались аэрокосмические технологии и логично, что челноки многоразового использования начала двадцатого века отличались от космических модулей конца столетия и уж тем более не могли сравниваться с такими космическими кораблями, как «Содружество», для старта которых не нужно было строить многокилометровых взлетных полос, а достаточно было сконструировать прямоугольное поле километр на километр.

С выходом на арену антигравитационных двигателей, которые при движении «отталкивались» от упругой квантованной среды, из которой состояло все сущее, аэрокосмические аппараты изменились до неузнаваемости. И речь шла не только о первых коммерческих левитаторах, постепенно вытеснявших трансконтинентальные гиганты, но и кораблях, способных не только гораздо быстрее и эффективнее доставить экипаж на Красную планету, но и исследовать до сих пор не изведанные территории за пределами системы.

С высоты птичьего полета СПП шестого поля, впрочем, как и другие стартовые полосы на «Восточном», казалась гигантским серовато-бурым квадратом, и никто бы сторонний не заподозрил в нем двойного дна. На самом деле, оно было, причем не одно. Под поверхностью стартовой полосы был сооружен огромный ангар, где в данный момент покоился самый совершенный, самый технологичный космический корабль в истории человечества. В нужный час мощные механизмы раздвигали толстые горизонтальные стенки потолка ангара, способного выдержать прямое попадание ракеты с ядерной боеголовкой, и являли собой венец людской инженерной мысли, но до этого знаменательного момента еще оставалось два дня, а пока…

Астронавигатор Федор Петрович Нестеров с нескрываемым любопытством и горящими от переполнявших его чувств глазами осматривал монолитное тело «Содружества», изредка поглаживая холодный корпус, постукивая по нему кулаком и уже воображая себе картины дивных приключений. Умом он понимал, что приключений никаких не будет, но сердце…. Сердце романтика не сдавалось и мечтало о сказке.

«Содружество» представляло собой, если так можно выразиться, увеличенный до гипертрофированных размеров левитатор. Корпус складывался из двух выпуклых крышек, верхней, большой и нижней – поменьше, из-за чего взглянув на корабль с боку, можно было увидеть как бы два блюдца или тарелки, накрывающих одна другую. Сверху корабль казался совершено круглым, поскольку гладкий монолитный корпус не содержал никаких швов, а высокотехнологичные материалы, призванные защитить корпус от всевозможных опасностей в полете, словно скрадывал его (корпуса) очертания.

В данный момент корабль стоял на шести гондолах и мягкими «крабьими клешнями» поддерживался за бока. Однако как только силовая установка «Содружества» включалась, держатели тут же отходили назад, гондолы постепенно убирались в пол, по мере того, как скорость вращения квантового активатора пространства (она же КАПа) увеличивалась, и корабль потихонечку отрывался от поверхности.

Собственно говоря, антигравитационный привод и состоял из главного корабельного генератора (совершенно секретной разработки, о которой в научном мире знали всего пару сотен человек), трех резервных генераторов поменьше, и проложенному по нижней кромке малого блюдца КАПу, такой же круглой, точнее кольцеобразной формы, как и само блюдце. Можно было только восторгаться теми технологиями и тому техническому потенциалу, задействованному при постройке корабля, которые позволяли без малейших вибраций и с огромным ресурсом использования раскручивать гигантский активатор до бешеных скоростей.

Федор уже успел запомнить восторженные лица Карла и Чандры, которые на перебой расхваливали силовую установку корабля.

- Только представь себе, - восторгался Штайнер, - двести тридцать метров в диаметре, скорость до пятидесяти тысяч оборотов в минуту. Представь себе, какая мощь!

Федор как человек, отлично подкованный в техническом плане, представлял, и с полным знанием дела разделял восторженные возгласы в адрес конструкторов и проектировщиков «Содружества». И ведь это были еще не самые технологичные узлы. Один главный генератор чего стоял. А системы резервирования, автоматики, а главное ядро искусственного интеллекта…

За спиной раздались шаги, достаточно тихие, чтобы их услышал человек, обладающий лишь очень резким слухом. В последнее время Федор начал замечать, что видит предметы гораздо четче и ярче, кроме того, он стал лучше слышать, масштабнее, как говорила Каролина. Слуховой диапазон Нестерова-младшего уже затрагивал инфра и ультра частоты и, судя по всему, останавливаться в своем росте в ближайшее время не собирался. Со зрением таких ярких метаморфоз не наблюдалось, но никто, в том числе и мисс Фрейм, не могли дать гарантию, что в один прекрасный день Федор не сможет овладеть всем оптическим спектром электромагнитного излучения, куда помимо видимого света входили инфракрасное и ультрафиолетовое излучения.

- Если знаменитого на весь мир астронавигатора с утра пораньше нет в своей каюте, ищи его у корабля, - раздался за спиной голос борт-инженера Штайнера.

Карл выглядел не выспавшимся, вяло пожал руку Федору и уставился на «Содружество».

- Не расхваливай меня, почем зря, - сказал в ответ Федор. – Я еще не всемирно известен.

- Ценю твою скромность, дружище.

Карл имел полное право называть Нестерова именно так. За последние несколько суток Чандра, Федор, Ларсон и Штайнер сильно сблизились. Как говорила Каролина, у их четверки наблюдалась практически стопроцентная психологическая совместимость, что было идеальным для экипажа. Об остальных членах миссии она такого сказать не могла, хотя все расхождения укладывались в пределы допустимых норм.

- Ты сегодня у нас экскурсовод?- спросил Федор, разглядывая Карла.

Тот, ловя взгляд Нестерова, смущенно улыбнулся.

- Сильно похоже, что я мало спал?- спросил Штайнер, еще больше покраснев.

- Ну, заметно, если приглядываться.

- Кошмар. С этим надо завязывать.

- С чем?- насторожился Федор.

- Со знакомствами в социальных сетях. Мне нравится заводить новые знакомства в Интернете, а уж когда по ту сторону визора я общаюсь с какой-нибудь очаровательной леди…

- То это затягивается до трех ночи.

- Вообще-то до пяти, - признался Карл.

Федор хлопнул друга по спине.

- Перед полетом не возбраняется. Ты мне лучше скажи, что нам всем сегодня ждать?

Сегодня по плану была обзорная экскурсия по кораблю, которую должны были проводить Карл и Магнус. Борт-инженер рассказывал о своей вотчине всем желающим его послушать, швед, соответственно, о своей. Каждый член экипажа был обязан хотя бы в общих чертах знать, как функционировала та или иная важная система корабля, но научная группа в полном составе настояла на том, чтобы и их тоже приобщили к этому делу. Разумеется, сей факт мог вызвать только бурную радость со стороны Штайнера и Ларсона, которые всегда готовы были поделиться собственным опытом, умением и знаниями.

- Прежде всего, - ответил Карл,- вам всем придется облазить со мной корабль вдоль и поперек, проникнуть во все его технические коридоры и помещения…

Штайнер замолчал, украдкой поглядывая на Нестерова. Тот, в свою очередь, недоуменно косился на бортинженера.

- Ты издеваешься что ли? – передернул плечами Федор, выказывая свое показное негодование, - во-первых, чтобы облазить «Содружество», как ты говоришь, вдоль и поперек, понадобится неделя, во-вторых, едва мы проникнем в первый кольцевой, пыл у наших ученых в момент иссякнет, и их потом вообще уже никуда не загонишь. Я, собственно говоря, до сих пор не могу понять, зачем им это необходимо? Ладно нам, но им-то…

- Петроградский считает иначе.

- Эдуард Сергеевич вечно считает иначе, - угрюмо произнес Федор. – Как он это обосновывает?

- Догадайся. – Карл подошел к одной из гибких крабьих рук, постучал по ней с одной только ему ведомой целью. – Он мотивирует это тем, что, если с экипажем что-то случится, научная группа будет иметь хоть какой-то шанс уцелеть. Вообще говоря, вполне логично, вот только я мало верю в то, что коллеги Карамзина способны на какие-то осознанные шаги не в мире науки.

- Ты им не доверяешь?

- Отчего же. Нет, напротив. Мы по определению должны доверять друг другу как самому себе, просто… ну, есть у каждого своя собственная ниша, где он колупается, где знает все и не суется во что-то ему незнакомое. Управлять «Содружеством» не их забота, и не приведи Господь, что случится, мои экскурсии тут не помогут.

- А я считаю по-другому, - раздался за спиной мужчин мелодичный женский голос с оттенками иронии и игривыми интонациями. Если появление Каролины для Штайнера стало приятным сюрпризом, то Федор услышал ее приближение загодя.

- С чего это ты так считаешь? – спросил ее Нестеров, разглядывая стройные ноги девушки, укрытые белым халатиком лишь слегка выше колен.

- С того, что я доктор и к тому же отличный психолог.

- Может быть, разъясните? – робко поинтересовался бортинженер.

- Разумеется, - улыбнулась Каролина. – Во-первых, задумка Петроградского не такая уж и авантюра, хотя я от него и не без ума. Просто я знаю, на что способен человек, когда ему по-настоящему грозит опасность, а потеряться в космосе, бог знает где, – это не просто опасность, это медленная и мучительная смерть. Поверьте мне на слово, человек в экстремальной ситуации, в момент наивысшей для себя опасности сподобится на все что угодно, задействует все свои ресурсы, чтобы спастись, в том числе припомнит кое-что из того, что ему объяснит господин Штайнер и, уж будьте уверены, справится с управлением «Содружеством» получше Чандры.

Нестеров и Карл переглянулись, скептически оценивая услышанное. Каждый из их считал, что без соответствующих навыков выполнить какую-то сложную специфическую задачу, требующую должного уровня подготовки, невозможно.

- Допустим, ты права, - сказал Федор, - и в этом действительно что-то есть. Тогда не проще было б заранее обучить каждого управляться с кораблем и рассказать об его устройстве? Хорошо, если Эдуард Сергеевич такой предусмотрительный, в чем я уже сомневаюсь, а если нет? Если он опять играет в какую-то свою, одному ему ведомую, игру?

Каролина развела руки в стороны, изображая полную отстраненность от данной темы и нежелание обсуждать члена экипажа.

- Мне все равно. Я не собираюсь залезать нашему уважаемому полковнику в голову и читать там его намерения. В конце концов, мог же он чего-то не учесть с самого начала? Может быть, эта идея с экскурсами внутрь корабля пришла к нему слишком поздно, и ему пришлось импровизировать. И потом, вам не кажется, что подобное мероприятие направлено не только на гипотетическое обучения нашего научного коллектива?

- А на что еще? – в унисон спросили Федор и Карл.

- Мой второй довод в пользу образовательной программы сегодняшнего дня говорит мне, что Петроградский может проверять вас.

- Нас?! – в недоумении воскликнул Штайнер.

- Именно вас. Тебя и Ларсона. Так сказать, чисто формально Эдуард Сергеевич может посмотреть, как вы знаете корабль, задать пару-тройку хитрых вопросов и увидеть, как быстро, четко и по существу вы будете на них отвечать.

На лице Штайнера проступила изрядная доля изумления и недоверия. Федор был с ним согласен, поскольку доводы Каролины ему показались несколько параноидальными. Но что если в этом как раз и крылась вся правда?

- Он, что же, нам не доверяет? Не доверяет нашей квалификации?

- Откуда мне знать, чему он доверяет, а чему нет. Меня вот, во всяком случае, не так-то просто проверить…

- Ну, это вряд ли, - возразил ей Федор. – Что стоит устроить на корабле какой-нибудь несчастный случай, не летальный, разумеется, нет, просто обыкновенный несчастный случай и посмотреть, как ты справишься с возложенными на тебя обязанностями?

- Это паранойя,- язвительно ответила Каролина на замечание Нестерова.

- То, что ты предлагаешь, – тоже, - не остался в долгу молодой человек.

Подобные дружеские перепалки возникали среди этих ребят ежедневно. Федора такая живая атмосфера даже радовала. Ему нравилось существующее окружение. Ему нравилась умная, азартная Каролина, весельчак швед, помешенный на своих системах ИИ, прагматик Штайнер, которому на роду, казалось, должно было написано быть именно бортинженером, ему даже нравился загадочный и молчаливый Соболев, казавшийся в экипаже самым одиноким из всех. В общем, астронавигатор был в той стихии, к которой привык за годы учебы в академии.

Постепенно к кораблю начали подтягиваться остальные члены экипажа и научная команда под предводительством все такого же аккуратного, опрятного академика Карамзина. Подошел Чандра, обнял всех своих новых друзей, поцеловал Каролину в щеку, затем появился сам академик, остро на всех смотрящий француз, которому уже «посчастливилось» познакомиться с яркой мисс Фрейм. Подошли Нестеров-старший, Соболев и Петроградский. Последним, как ни странно, явился Ларсон, который, по идее, должен был рассказывать всем о компьютерном ядре корабля.

- Зачем нам это нужно?- начал выделываться Шарль, едва весь экипаж оказался в сборе. – Нам что, так уж важно знать, какие технологические коридоры куда ведут, и за что отвечает та или иная система?

- Именно, - с железобетонной непроницаемостью ответил тому Соболев и так зыркнул на француза, что у того напрочь отбило желание пререкаться с кем бы то ни было.

Капитан кратко опросил всех на предмет состояния здоровья, настроения, возможных пожеланий, и когда понял, что обстановка в коллективе в целом позитивная, дал слово героям сегодняшнего дня.

- Уважаемые коллеги, - начал первым бортинженер, - прошу всех отнестись к сегодняшнему мероприятию с должным уважением и усердием. Лишних знаний, как вы понимаете, не бывает, тем более я не собираюсь рассказывать вам что-то на отвлеченные темы. Все по делу, все по существу.

В стороне, полностью соглашаясь с мнением Штайнера, активно закивали головами Магнус Ларсон и Эдуард Сергеевич. Швед при этом позволил себе вставить пару слов:

- Из нас, конечно, рассказчики, наверное, еще те, так что не судите строго. Будут вопросы – задавайте, мы ответим, не будут, значит поверим в то, что всем все стало понятно с первого раза.

Повинуясь жесту Владимира Петровича, экипаж отправился внутрь корабля, в котором им всем предстояло провести ближайшие месяцы. Чуть справа от середины нижней крышки в теле корабля наметился просвет, оформился в прямоугольник три на девять метров, который затем сложился сам в себя, явив экипажу приемный док и посадочную камеру одновременно.

- Добро пожаловать домой,- с нескрываемым удовольствием произнес Карл, первым поднимаясь в чрево «Содружества» по выехавшим ступенькам подъемника.

Приемный док назывался так не случайно. По задумке здесь на более поздних версиях корабля этого класса должны были устанавливаться одиночные исследовательские модули на лазерной тяге или какое-то дополнительное оборудование, способное самостоятельно покидать корабль и производить исследования неизвестных сопредельных территорий. Подобных ниш в нижней крышке «Содружества» насчитывалось восемь, но из них лишь две были полностью оборудованы, остальные не функционировали и ждали своего часа.

Из приемного дока, довольно просторного, в противоположные концы вели два коридора, сейчас закрытые дверьми. Рядом с каждой дверью, а так же в тех местах, где коридоры пересекались друг с другом, имелось голографическое информационное табло, используя которое любой желающий мог узнать, каким кратчайшим путем ему можно было попасть из одной точки корабля в другую.

Ведомый бортинженером экипаж прошел в ту дверь, рядом с которой горела надпись «генераторная». До одного из самых главных помещений внутри «Содружества» пришлось идти около минуты, прежде чем каждый желающий мог насладиться технологическим совершенством сердца корабля.

- Как вы знаете, - начал рассказывать Штайнер, с упоением разглядывая приплюснутый сверху и снизу шар, на первый взгляд просто висящий в воздухе, - для того, чтобы все системы корабля функционировали нормально, их нужно питать. Мы с вами видим то, что порождает энергию, необходимую для нашего с вами автономного существования в космосе в течение миссии.

Послышались перешептывания в задних рядах. Лодзинский и Скот азартно тыкали пальцами, показывая на генератор.

- Простите уважаемый, герр Штайнер, - обратился Карамзин к бортинженеру,- скажите, пожалуйста, чем принципиально отличается сей агрегат от тысяч подобных ему? Насколько мне известно, силовая установка нашего корабля была до некоторых пор совершенно секретной разработкой?

- Вы совершенно правы, Михаил Петрович. Вот уже много лет любая энергетическая система имеет, по сути своей, один и тот же принцип работы. Каким-то образом мы создаем небольшую мощность и, используя резонансные контуры, увеличиваем ее до требуемых величин. Мы на начальной стадии производства энергии используем аккумуляторы, иные технологические принципы, но схема остается той же самой. В генераторе «Содружества» все происходит немного иначе. Здесь так же есть начальное топливо, а именно капсула водорода и антиводорода, дающее начальную энергию, резонансные контуры, которые выдают на входе требуемые энергетические параметры для различных узлов корабля, но…. Дальше начинаются те самые отличия, делающие этот генератор уникальным. Дело в том, что сей агрегат, как Вы, Михаил Петрович, выразились минутой ранее, способен к самостоятельному производству начального топлива, и к аккумулированию уже вышедшей энергии просто-таки в гигантских количествах. Я не буду сейчас вдаваться в физику сиих замечательных процессов, полагаю, что она Вам прекрасно известна и без меня, скажу лишь, что за пол года работы генератора «Содружества» выработается столько энергии, сколько необходимо для снабжения Европы с Россией целых десять лет. Та часть установки, которая отвечает за синтез и накопление двух компонентов первичного топлива, естественно, не способна тягаться с промышленными генераторами синтеза антивещества, но этого нам и не нужно. Энергии, поверьте мне, на корабле с избытком, иного и быть не могло.

Генератор сейчас спал. Федор рассматривал приплюснутый с двух сторон шар и словно чуял его спящую мощь, его дикий восторг от того, что скоро этому творению людей надлежит проснуться и функционировать согласно заложенным программам, жить, как ему и предписывается. Да, воистину всему в этом мире поставлена цель. Есть она и у человека – познавать новое, совершенствоваться, творить, двигаться в неизвестное, чтобы преумножать узнанное…

Из пространства высоких материй Нестерова вырвал сосредоточенный (может быть, даже чересчур) голос Петроградского.

- Скажите, пожалуйста, уважаемый Карл,- задал тот вопрос бортинженеру,- работает ли на корабле дублирующая система производства энергии? И если работает, то каким образом?

Вопрос Штайнера совершенно не смутил, и Карл ответил на него моментально, словно ждал подобного от Эдуарда Сергеевича.

- Естественно такой корабль как «Содружество» не мог остаться без резервирования такого наиважнейшего элемента, каким является главный генератор. – Штайнер не обратил внимания на косой в свою сторону взгляд Магнуса, который, конечно же, считал, что наиважнейшей системой на «Содружестве» является система ИИ. – Здесь у нас так же поработала передовая наука и инженерия. Во-первых, резервных системы у нас целых две, во-вторых, принцип их работы совершенно различается. Первая, что естественно, повторяет работу главного генератора с точностью до мелочей. В силу конечности размеров самого корабля, она не способна к производству первоначального топлива и рассчитана на использование уже имеющегося, однако опасаться не стоит – даже в случае полета только лишь на ней одной, «Содружество» способно выполнить свою миссию, заверяю это со всей ответственностью.

- Любопытно, но ожидаемо,- с нотами досады, даже раздражения сказал Петроградский. – Надо полагать, вторая система более интересна для обсуждения?

- Интересно, - шепнул Чандра Федру на ухо, - он и впрямь не знает про эти самые резервные системы или пытается запудрить здесь кому-то мозги?

- Скорее всего, второе,- ответил пилоту Нестеров, не сводя глаз с бортинженера.

Тем временем, Штайнер продолжал:

- Разумеется, уважаемый Эдуард Сергеевич. Эта система более интересна в том плане, что она гораздо обширнее и, в это же время, незаметнее. Она охватывает полностью весь корабль.

Вновь послышались возбужденные перешептывания на заднем плане. Федор слегка поднапряг свой чрезмерно разросшийся за последнее время слух и услышал короткую фразу на английском, брошенную Ли Вей Йеном физику Спецци.

- Кажется, я догадываюсь, о чем сейчас пойдет речь, - молвил всемирно известный материаловед.

Итальянец в знак согласия кивнул, видимо тоже догадывался, куда клонит Карл.

А Карл клонил к следующему:

- Не секрет, что человеческое тело способно излучать тепло. Думаю, не станет ни для кого секретом и то, что при современных технологиях беспроводной передачи энергии практически отсутствуют потери этой самой энергии между ретранслятором и приемниками, хотя на пути самой передачи неизбежно встанут естественные и искусственные преграды. Хотя бы те же самые стены. И уж, конечно, уважаемым господам Лодзинскому и Пере, астрофизикам с мировым именем и богатыми заслугами, не станет новостью то, что в межзвездной среде, в принципе, можно черпать энергию отовсюду. Солнечный ветер, излучение звезд…. Были б соответствующие мощности, можно было расшатывать само квантованное пространство, но до этого мы еще технологически не дошли. А пока…

- Ближе к делу, коллега, - строгим тоном напомнил о себе Петроградский.

- Конечно, - даже не поморщился Карл. – И так. Вторая резервная система способна черпать энергию всем пространством корабля, всем его объемом и поверхностью, как внешней, так и внутренней. Внешняя оболочка устроена таким образом, что способна не только защитить экипаж от губительного космического излучения и мелкой пыли метеоритного происхождения, но и производить достаточно энергии, поглощая это самое излучение из окружающего пространства. Кроме того, я не случайно упомянул беспроводной способ передачи энергии и тепло тела человека. Особые материалы, способные слегка понижать коэффициент полезного действия передачи энергии, позволяют использовать потери при прохождении энергетических волн сквозь стены и прочие преграды и подавать все это на резонансные контуры. Эти же материалы позволяют с большим успехом усваивать тепло человеческого тела, свет искусственного освещения и любые электромагнитные импульсы, проскакивающие во внутренних полостях «Содружества», таким образом, резонансные контуры получают энергию буквально отовсюду.

Федор вновь поднапряг слух и уловил фразу китайца:

- Технологии уже пяток лет, а применить ее додумались только сейчас.

- Вы же не глупый человек, Ли, - молвил в ответ Спецци,- между тем моментом, когда создается технология и моментом ее принятия на вооружение существует срок и, порой, весьма продолжительный.

- Я не о том. Я просто не думал, что именно ее сумеют так грамотно встроить в этот проект.

- Ну, насколь грамотно встроена в проект Ваша технология, можно будет судить лишь в том случае, если она будет работать, и если она участвует лишь в резервной системе энергопроизводства то лучше бы…

- А сейчас и спросим,- перебил итальянца Ли.

- Скажите, уважаемый Карл, - обратился материаловед к бортинженеру, - вторая резервная система может функционировать параллельно с главным реактором? Это бы снизило нагрузку на основной производственный контур, согласитесь?

- Безусловно,- активно закивал в ответ Штайнер. Было похоже, что он нашел в Ли благодарного собеседника, и среди дух умов назревал диспут. – Вы правы на сто процентов. К сожалению, с самого начала, по проекту, этого не должно было происходить, но, думаю, мне под сиу перенастроить систему должным образом, если, конечно, уважаемый мною коллега Магнус Ларсон мне поможет.

Швед тут же оживился, едва Штайнер назвал собравшимся его фамилию.

- Всенепременно. Скажи только, что от меня потребуется, я…

- Это все очень мило, джентльмены,- перебил их Петроградский,- но мне хочется узнать вот что: способна ли автоматика корабля, в случае, если того потребует ситуация, самостоятельно переключиться на резервные системы?

Штайнер и Ларсон невольно переглянулись.

- Думаю, - сказал бортинженер, - что мой друг более сведущ в этих вопросов. Он и объяснит.

Магнусу и в самом деле было что сказать.

- Уникальное ядро, система искусственного интеллекта «Содружества», способно полностью заменить не только экипаж, но и научную группу целиком. – Федор про себя усмехнулся, услышав эти слова. Ларсон лукавил, преувеличивал, потому что ни один искусственный разум, будь он хоть семи пядей во лбу, не мог заменить высококвалифицированных ученых, но вот облегчить им работу, прежде всего в обработке получаемых данных при тех или иных опытах, мог и должен был. – В задачи главного компьютера корабля входит слежение за всеми система, их полный контроль и диагностика. Кроме того, искусственный интеллект способен отслеживать и прогнозировать различные опасности, отказы и заранее принимать наиболее безопасные для себя, и для нас, соответственно, тоже, решения. Отвечая на Ваш вопрос, Эдуард Сергеевич, могу сказать, что автоматика без промедления переключится на дублирующие системы, если в этом, не дай, конечно, Бог, будет необходимость.

В толпе научной группы поднялась рука.

- Вопрос можно? – произнес лингвист Миками.

- Нужно, - утвердительно кивнул Карл.

- Как функционирует корабль, слушать, конечно, интересно, но мне кажется, для тех, кто собирается в нем находится отнюдь не один день, хорошо бы показать им их место жительства. Как насчет наших комнат, кают, или как это правильно назвать?

- Вы хотите узнать, где расположен жилой сектор? – спросил Штайнер.

- Именно. И не только хочу это знать, хотелось бы побывать там, осмотреться. Жилье все-таки.

- Вполне Вас понимаю, уважаемый Коджи, – встрял в разговор Эдуард Сергеевич. Виктор, избегая конфликтов, старался закрывать глаза на самовольное проявление власти Петроградского, однако Федор не преставал гадать, когда его брату все это надоест. Виктор не был тем человеком, кто мог вступить в открытую конфронтацию с Эдуардом Сергеевичем, однако сказать тому пару ласковых капитан корабля, командир экипажа, был обязан.

«А что если таким своим своеобразным поведением Петроградский проверяет не только Штайнера и Ларсона на знание материала? Что если он проверяет и капитана, прощупывает его со всех сторон, в том числе и таким эксклюзивным способом?»

Мысль была достаточно неожиданная, новая и от того имела право на существование.

Из генераторного отсека экипаж проследовал на мостик, но там задерживаться не стал, поскольку, повинуясь пожеланию Миками и воле Петроградского, все отправились осматривать каюты, точнее жилые модули. Занимали они сравнительно небольшой сектор в верхней крышке корабля, строго по ее середине. Каюты располагались в два этажа по десять на каждом. В каждом ярусе модули были собраны в два круга. В малом круге было четыре модуля, в большом – шесть.

- Желаете осмотреть свое жилье?- поинтересовался у Миками Карл.

- Хотелось бы. Надеюсь, каюты как-то пронумерованы?

Штайнер сразу понял опасения лингвиста и поспешил его успокоить:

- Не волнуйтесь. Вы всегда сможете найти дорогу до своего модуля благодаря информационным терминалам. Они чрезвычайно удобны в использовании, везде доступно расположены и «знают», если так можно выразиться, кто именно запрашивает у них информацию. Каждый модуль закреплен за отдельным человеком. Никто не в праве, и автоматика этого не допустит, зайти в жилье другого члена экипажа без спроса хозяина, если, конечно, в соответствующих настройках Вы не поставите галочки напротив тех персон, кого свободно собираетесь к себе пускать.

- А что, - неподдельно изумился Коджи, - так можно сдлать?

- Разумеется, - кивнул в ответ Штайнер. – Можете в свободное время поупражняться с информационным терминалом в Вашем модуле, там есть масса полезных функций, которые призваны скрасить Ваш полет.

Жилые модули, как и ожидалось, выглядели все вполне стандартно, одинаково. Квартира, как обозвал собственную каюту академик Карамзин, члена научной группы ничем не отличалась от места жительства Федора или командира экипажа, Нестерова-старшего. Две комнаты пять на четыре метра, с трехметровыми потолками представляли собой спальню и рабочий кабинет соответственно. Кроме того, жилые модули были снабжены ванными комнатами, где были установлены два вида душа, многофункциональная ванная, туалет. А вот отделка интерьеров квартир была различной. Кровати, псевдообои, потолки, ковры или их отсутствие, наличие всевозможных картин и голографических фотографий – все было выполнено в индивидуальном стиле в соответствии с особенностями характера, менталитета и психики того или иного члена экипажа. Федору оставалось только поражаться тому объему работы, который проделали члены подготовительного персонала при обустройстве внутреннего убранства корабля.

Если модуль японца был выполнен в национальном стиле этой самобытной страны, то, например, квартира шведа представляла собой настоящий хайтек-офис. Белые гладкие стены, блестящий пол и потолок, белоснежная кровать, куча визоров и интерфейс прямого доступа к ядру системы искусственного интеллекта. Ванная, душевые кабинки с обилием поблескивающих, перемигивающихся между собой светодиодов, несколько объемных фотографий самого Ларсона, в основном университетской поры, и большой голографический проектор по средине рабочей комнаты, который показывал какие-то ни для кого непонятные схемы и карты.

- Что это?- спросил Магнуса академик Карамзин, с большим любопытством изучая динамически изменяющиеся изображения.

- Это своеобразные мыслительные карты нашего главного компьютера, если так можно выразиться.

- Он что же, сейчас работает?- ахнул Михаил Петрович.

- А как же! Едва его установили на «Содрудество», как он начал работать, просто он сейчас в пассивной фазе, можно сказать, во сне, если использовать сей термин, поэтому картинка такая постоянна.

- Что же с ней произойдет, когда компьютер проснется?

- Она будет выглядеть несколько иначе, - уклончиво ответил швед. Потом Ларсон оглядел всех собравшихся, поводил в воздухе сбоку от проектора рукой, и картинка резко поменялась. Мало того, что она выросла в размерах, стала куда как сложнее для восприятия, она постоянно менялась, трансформировалась, словно в самом деле была живой. За несколько секунд Федор насчитал тридцать семь ее различных видов, и каждый последующий из них совершенно не походил на предыдущий.

- Простите, - с недоумением в голосе спросил шведа академик,- но что дает Вам это, безусловно, очень красивое геометрическое многообразие? Зачем Вам это нужно?

- Это не просто многообразие, как Вы изволили выразиться, уважаемый Михаил Петрович. Это мыслительные карты. Своеобразное отображение мыслительных процессов системы ИИ корабля. Если он, не дай Бог, конечно, сойдет с ума, то я первым об этом узнаю.

- Такое возможно?! – враз ахнуло несколько человек.

Ларсон предостерегающе поднял ладони вверх, сделал самое милое лицо, на какое только был способен и попытался успокоить собравшихся.

- Строго говоря, такой шанс есть, но он настолько мал, что о нем даже говорить не хочется.

- Нет уж, - настоял академик, - давайте поговорим. Очень интересная, знаете ли, проблемка вырисовывается. Что если этот компьютер сойдет с ума где-нибудь за орбитой Плутона? Что нам тогда прикажете делать?

- Вам лично, ничего, - спокойно ответил Магнус. – Все проблемы с ИИ я решу сам, без вашей помощи и подсказок. Я здесь специалист по подобным системам, мне и расхлебывать, если что пойдет не так. В одном я уверен на сто процентов: неполадки в его мозгах резко не начнутся. Вы спрашивали меня, зачем мне эта карта? Я отвечу – чтобы увидеть эти самые изменения. Я примерно представляю, какая картина в голове у нашего компьютера, когда он в добром здравии, если голова у него заболит, то картинки станут совершенно другими, здесь я и должен буду выйти на сцену.

- А резервного компьютера у нас нет? – задал вопрос Джеймс Скот.

- Как Вы себе это представляете? – пожевав губами, ответил Магнус. – Вы хотя бы отдаленно представляете себе, как это будет выглядеть и работать? Мало того, что ядро ИИ само по себе не маленькое, мы еще пройдемся к главному терминалу, полюбуетесь, что это за конструкция, так еще Вы предлагаете подвергнуть его…эм… своеобразной ревности.

- Это еще как? – уже не выдержал Федор.

- Ну, этот термин придуман лично мной, поскольку поведение компьютера в подобном случае очень напоминает поведение ревнивого человека.

- А поподробней можно?- включился в разговор Петроградский.

- Естественно. Искусственный интеллект нужен для того, чтобы управлять всем кораблем. Это мозг «Содружества». Он следит за всеми системами, за их работой, функционированием и так далее. Естественно, что к ИИ поступает информация со всего внутреннего объема корабля, поэтому если он обнаружит в своем чреве собрата, поймет, что ему, мягко говоря, не доверяют.

- Откуда Вы знаете? Вы же этого не делали.

- Я нет. Но делали другие. Думаете, это Вы такой умный и сообразительный, первым в мире решивший зарезервировать компьютер? Нет, эту проблему пытались решить и до вас, раз пять, если я не ошибаюсь, и в каждом случае терпели фиаско. Компьютер отказывался работать, едва почуяв вблизи себя собрата, пусть даже спящего. Не могут они ужиться между собой, понимаете? Не могут! – последние слова он произнес по слогам, так чтобы дошло до всех.

Но любопытство людей никуда не улетучилось.

- А зачем снабжать информацией главный ИИ о том, что у него есть резерв? Сделайте так, чтобы об этом помещении у компьютера попросту не было данных, и все.

Ларсон усмехнулся.

- И это предпринималось, поверьте. Эффект был такой же. Как только компьютер понимал, что люди пытаются ему не доверять, он переставал нормально работать, а в некоторых случаях и вовсе отключался.

- Решительно не понимаю, почему так произошло? – не унимался академик. – Главный ИИ ведь не видит, что у него есть резерв. Каким же образом он понимает, что люди его обманывают?

- Так все очень просто, уважаемый Михаил Петрович. Объясню на пальцах, на примере нашего корабля. «Содружество» представляет собой замкнутую систему, особенно когда оно находится в космосе. Каждое помещение, каждый коридор, будь-то технического или общего назначения, любая система – все соприкасается с искусственным интеллектом, поскольку он должен контролировать ситуацию внутри корабля. Теперь предположим, что мы поступили таким образом, каким Вы мне только что предложили. Среди всех помещений, отсеков корабля организовывается отдельный сектор, где размещается дополнительная, резервная система ИИ, запускается в спящий режим и ждет. Тогда нам с Вами необходимо выполнить два условия. Первое, чтобы при коллапсе главного компьютера, резервный тут же взял на себя его роль, и начал управлять кораблем, хотя бы как-нибудь. Второе, не менее важное, как выяснилось, - это исключение конфликта между двумя системами ИИ. Короче говоря, сделать так, чтобы главный компьютер ничего не заподозрил о существовании своего собрата. Знаете, что происходит в итоге?

Несколько людей замотали головой из стороны в сторону.

- А происходит, уважаемые господа, то, что мы называем взаимоисключающими начальными условиями.

- Это еще как? – каким-то крякающим голосом спросил Лодзинский.

- Минуточку, сейчас объясню. Как Вы себе представляете полное отделение второй, резервной системы от главной, при том, чтобы при необходимости она была тут же включена и работала, как полагается? Это невозможно в принципе! Да, сейчас нет кабельных сетей, нет проводов, но если разбирать этот конкретный случай, ничего не изменилось. Сенсоры остались вполне себе материальными. Они так же умеют снимать информацию, транслировать ее на расстояние, просто не по проводам, как раньше, а иначе, но еще раз говорю, это не меняет дела. И потом, если бы у нас стояла задача просто что-то спрятать от глаз главного компьютера, то в замкнутой системе это бы то же не удалось. Он очень скоро бы нашел на нашем корабле слепое пятно, заострил бы свое внимание на этой проблеме и понял, что это скрыто специально от него.

Ларсон щелкнул пальцами обеих рук и картинка «компьютерных снов» исчезла. Вместо этого, повинуясь манипуляциям шведа, проектор в воздухе начертил следующее: сначала Магнус нарисовал маленький кружок, закрасил его красным и заставил пульсировать подобно сердцу, затем от этого кружка в разные стороны провел одинаковые по длине четыре нити, и соединил концы этих нитей между собой. Получилось что-то наподобие круга в круге с линиями между ними. Затем за пределами этих двух кругов, в отдалении, Ларсон изобразил точное подобие первого круга, только закрасил того уже синим цветом и заставил пульсировать более медленно. От этого круга к большому швед провел линию, соединил их как в первом случае и тут же сделал разрыв нити.

- Вот, полюбуйтесь, - развел он в стороны руки, показывая схему всем желающим, - это своеобразное упрощенное изображение нервных связей ИИ нашего корабля с ним самим. Красное пятно – главный ИИ, синее – гипотетический спящий компьютер, поставленный в резерв. Задачи этой системы я объяснял вам ранее, когда говорил о конфликте начальных условий. Здесь, на схеме, они прекрасно видны. Главный компьютер моментально найдет этот самый отросток, ведущий к резервной системе, где бы вы не поставили этот самый разрыв, и убрать эту нить, протягивающуюся от синего пятнышка к большому кругу, нельзя, поскольку нам необходимо, чтобы он вступал в работу сам, едва главный компьютер накроется медным тазом.

Ларсон кашлянул в кулак, прочищая горло, которое от долгой речи начало пересыхать.

- Предвосхищая ваш новый вопрос, уважаемые коллеги, скажу следующее. Убрать эту внешнюю нить, а потом, в случае аварии, вновь ввести ее в работу, не получится. Кто этим будет заниматься? Автоматике необходима эта самая нить или другая для связи с внешним контуром, по которой она могла бы понять, что все плохо, а если это сделает человек, то потеряются драгоценные секунды.

Едва швед замолчал, уважаемые коллеги, члены экипажа, загорлапанили между собой, словно им поставили задачу, которую они должны были непременно решить и как можно скорее.

- Минуточку внимания, - раздался голос Петроградского, но его никто не услышал.

- Тихо!- выкрикнул Эдуард Сергеевич, и когда шум стих, продолжил. – Уважаемые господа, соблюдайте дисциплину, пожалуйста. Кажется, я понял, что ситуации с искусственным интеллектом еще пойдет не так.

Все собравшиеся внимательно посмотрели на полковника.

- Никому не приходило в голову, что если этот прецедент ревности между двумя компьютерами существует, то он может быть направлен и в другую сторону, не только от главного компьютера к резерву, но и наоборот? Как поведет себя резервный интеллект, когда узнает, что он был всего лишь страховочным вариантом? Мне кажется, что недоверие к людям в этом случае с его стороны будет даже большим, чем со стороны основного ИИ?

Магнус Ларсон даже зааплодировал Эдуарду Сергеевичу.

- Блестящая догадка! Вы правы на все сто процентов. Резервный компьютер в этом случае откажется работать в первые же секунды, и вообще, может взбунтоваться.

- А как же основное правило, что людей не стоит трогать?

- А почему люди не живут по заповедям? – моментально вопросом на вопрос ответил швед. – Почему заповедь «не убий» не соблюдается? Прошу прощения, но есть такие ситуации, когда руки чешутся кому-то, уж простите, набить морду. Так вот, наше человеческое оскорбление для компьютера, это как раз такая ситуация. Он просто условно набьет нам морду, и все. У компьютера нет эмоций, есть только мыслительные процессы, и то весьма своеобразные, хоть и похожие на наши, человеческие. Так что…

- Хорошо, уважаемый Магнус, - прервал шведа Эдуард Сергеевич, - мы поняли, что в случае с искусственным интеллектом ни о каком резерве речи идти не может. Печально, что тут поделать…. Скажите мне вот что: этот Ваш чудо-агрегат еще способен демонстрировать какие-нибудь забавные картинки?

- Вы про подобные схемы?

Полковник утвердительно кивнул.

- Конечно.

Магнус поводил рукой над проектором, и в воздухе просияла паутина переплетенных между собой линий, сфер, кубов и прочих объемных фигур.

- Макросхема взаимодействий, - пояснил Магнус собравшимся. – Вот это яйцо – главное ядро искусственного интеллекта «Содружества», эти линии – соответственно информационные каналы, по которым в компьютер поступает всевозможная информация из различных технологических узлов, схем и помещений.

Швед ткнул в один из шариков, и картинка тут же поменялась. Теперь шариков стало немножко больше, все они сделались меньше, а переплетений линий практически не наблюдалось.

- Каждый узел по собственному желанию так же можно просмотреть на предмет правильного его функционирования. Таким образом, я и мой коллега, Карл Вильгельм Штайнер, у которого в каюте также имеется подобный чудо-агрегат, можем видеть реальную картину происходящего в каждой точке корабля и вовремя выявить возможные неполадки.

Петроградский довольно кивнул, сытым взглядом обводя публику.

- Может быть, - обратился он к Карлу,- теперь посмотрим на то, благодаря чему эта штука способна подняться в воздух?

Штайнер и Федор невзначай переглянулись.

- Понимаете,- засмущался Штайнер,- на всю конструкцию нам не удастся посмотреть. Можно лишь увидеть какой-то определенный ее фрагмент.

- А они все одинаковы?

- Кто они?

- Эти фрагменты?

- Естественно. Квантовый активатор пространсва – это кольцо, которое опоясывает нижнее блюдце. По всей своей длине оно однородно. Собственно весь физический принцип антигравитации, точнее гравитационного привода, строится именно на этой самой однородности, иначе нельзя было бы ни создать вектор тяги, ни маневрировать.

Экипаж довольно споро спустился на минус первый горизонт, где начинались помещения нижней крышки корабля. По прямому коридору люди добрались до кольцеобразного технологического тоннеля, проход куда им преграждала запертая дверь с красным голографическим табло.

- Уважаемые господа, - обратился ко всем Карл, - обратите внимание на то, что эта дверь не имеет широкого спектра доступа. Проще говоря, в нее могут войти ни все и не всегда. Сделано это для того, чтобы посторонние люди не находились в небезопасных для них отсеках и, не дай Бог, не натворили там что-нибудь.

Штайнер, видимо, слишком поздно понял, что высказался весьма резко, но исправить уже было ничего нельзя. Недовольный гул профессуры поднялся до небес.

- Кто это тут посторонний!? – кричали одни.

- Кто дал право решать, куда нам ходить, куда нет!? - Вопили другие.

- Разве мы не единая команда? Почему нас разделили на тех, кто может, и тех, кто не может!? – орали третьи.

Федор краем глаза посмотрел на своего брата, скосил взгляд на Петроградского, поймал исчезающее короткое мгновение, во время которого Соболев сжал и вновь расслабил мышцы рук. Нужно было что-то делать, иначе этот бардак грозил перерасти в бунт. Даже пристыженный Максимом Павловичем Шарль и тот начал возмущаться, хотя делал это как-то неуверенно, с опаской.

Бразды правления в свои руки взял Владимир, которому поспешил помочь Карл, не знающий, как ему выпутаться из создавшейся ситуации.

- Успокойтесь, пожалуйста, - примирительным тоном начал Нестеров-старший, - никто вас не делил. Я не виноват, что экипаж состоит из персонала обслуги и научной группы. Так решили там, наверху, ни мне, ни вам уже не оспорить это решение. Давайте делом заниматься. У нас сегодня по программе экскурс по кораблю, вот и давайте придерживаться плана.

Но эти увещевания мало помогали.

- Почему мы посторонние? – возмущался Лодзинский.

- Мы хотим иметь доступ ко всем отсекам корабля, - не сбавлял тон Кристоф Баум.

Виктор хотел было ответить, но вмешался бортинженер.

- Во-первых, прошу прощения за резкие слова. Не хотел никого обижать и называть посторонними. Во-вторых, разрешите полюбопытствовать, уважаемый Кристоф, зачем Вам так уж понадобился доступ ко всем отсекам корабля? У Вас на борту нашей миссии есть определенные обязанности. Кстати, эти обязанности возложены на всех нас. Я – бортинженер, Магнус – инженер-кибертехник, Чандра – пилот, Владимир Петрович – капитан. Насколько я помню выступления академика Карамзина, так он тоже представлял Вас всех нам в соответствии с занимаемыми на корабле должностями. У Вас что, Кристоф, нет своей работы?

Федор был в полной уверенности, что доводы Карла не произведут на Баума положительного эффекта, однако ошибся.

- Я просто хотел равноправия, - более спокойно ответил Кристоф. – Я и мои коллеги хотим осознавать себя полноценными членами экипажа, а не группой отщепенцев, которых запустили в космос только ради того, чтобы они на некоторое время сменили свое привычное рабочее место на более экзотичное.

Карл заикнулся было отвечать, но его перебил Владимир:

- Никто не собирается запирать вас в лабораторных отсеках. Туда, кстати, мы тоже сегодня пройдем, и вы лично убедитесь, что для вашей работы там созданы самые комфортные условия. Вы можете бродить где угодно и делать, что угодно, в рамках правил естественно. У нас здесь не детский сад, у нас здесь очень серьезное мероприятие, так что прошу вас отнестись к нему со всей ответственностью. А насчет ограничения посещаемости некоторых зон корабля, скажу так: что вам делать, например, здесь? Вот смотрите…

Красное табло, сменилось зеленым, дверь открылась, и экипаж вошел в арочнообразный, практически круглый коридор. Стены его с внешней стороны кольца были снабжены люками, отстоящими друг от друга на одинаковое расстояние. Внутреннее кольцо, пол и потолок выглядели совершенно гладкими. Швы, естественно, присутствовали, но через каждые двадцать метров и, практически, не бросались в глаза.

Виктор подошел к одному из люков, указал всем собравшимся на маленькое табло, расположенное ровно на середине крышки.

- Смотрите внимательно.

Капитан нажал на него пальцем, люк издал какой-то пыхающий, едва различимый звук, слегка приподнялся и отъехал вверх.

Все взглянули внутрь. Скот и Спецци едва заметно кивнули собственным мыслям, видимо представшая перед ними картина более-менее совпадала с той, которую они рассчитывали увидеть. Прямо перед людьми высилась конструкция двух с половиной метров высотой. Она покоилась в еще одном кольцевом туннеле и сама представляла собой полое кольцо, разрубленное пополам ровно по середине. Чтобы лучше представить себе квантовый активатор пространства в поперечном разрезе, нужно взять и положить перед собой два бублика или две сушки, откусить у них примерно четверть кольца, потом положить их рядом друг с другом таким образом, чтобы дырки смотрели друг на друга и были полностью симметричны относительно центральной оси, и посмотреть на весь этот натюрморт. Так вот, оба бублика представляли собой две части КАПа, а межу ними имели место быть литые цилиндрики сверхпроводящих электромагнитов. Во время активации КАПа они начинали вращаться вокруг своей оси попарно через одного по часовой и против часовой стрелки, в дальнейшем вызывая движение в разные стороны малого и большого кольца (тех самых бубликов) по периметру самого корабля.

- И так по всему периметру этого коридора,- сказал Владимир, похлопывая ладонью поверхность малого кольца. – Как работает эта вещь, наверняка многие знают?

Непонимание отразилось на лицах лишь Григоряна и Миками. Все остальные, видимо, имели представление о том, как работает квантовый активатор пространства.

- Вкратце,- вмешался Штайнер, показывая пальцем на цилиндрик размером с легковую машину, - эти магниты раскручивают кольца. В зазорах межу малым и большим кольцом образуются чудовищные электромагнитные поля, которые, вдобавок ко всему, организованы в пространстве таким образом, что позволяют менять вокруг корабля квантовую плотность пространства, непосредственно прилегающего к обшивке «Содружества». Это создает вектор тяги, который и двигает корабль в нужном нам направлении.

На лице японца проступило понимание процесса.

- Получается, - поспешил поинтересоваться он,- что при взлете над нами квантовая плотность вещества меньше, а под нами больше?

- Совершенно верно. Любой объект стремится заполнить то место, куда легче попасть. На этом и основан принцип антигравитационного привода.

Карамзин с интересом взглянул на Штайнера.

- Вы разбираетесь в теории единого электромагнитного поля?

- Немного, - уклончиво ответил бортинженер,- в пределах тех знаний, которые необходимы мне, чтобы починить тот или иной узел КАПа. Разумеется, я детальным образом знаю, как работает этот гигантский агрегат, но всю теорию я, естественно, не знаю. Не моя обязанность.

Дальше Владимир предложил всем пройти в центральную часть корабля, полюбоваться на капитанский мостик, с которого осуществлялись весь контроль за функционирование важнейших систем корабля и, собственно, само пилотирование.

Мостик представлял собой круглое помещение со сферическим потолком, обилием всевозможных визоров, развешенных на специальных панелях у стен, кучей интерфейсов, терминалов, и круглого большого голографического проектора посредине.

- Стратегал, - с гордостью в голосе произнес Владимир, показывая на проектор. – На нем выводится абсолютно все, что душе угодно. От показаний внутренних систем, тех схем, которых вам показывал Магнус, до изображения любого космического объекта в любой перспективе, находящегося в пределах действия сенсорных систем «Содружества». По любому моему запросу главный компьютер может предоставить изображение, модель процесса, запись сенсоров для того, чтобы решить мне и всему экипажу ту или иную проблему. Доступ к Стратегалу имеют также пилот, бортинженер и астронавигатор, хотя я не совсем верно выразился. Доступ имеет любой член экипажа, это не запрещается, просто этим людям и мне приходится общаться с ним наиболее часто.

Федор ни разу не был здесь, в самом сердце «Содружества», а посему делал весьма значительное над собой усилие, чтобы не озираться по сторонам с совсем уж глупым лицом. Мостик поразил Нестерова до глубины души, при том, что на нем не было, по сути, ничего необычного и диковинного. Все кратко, лаконично, по существу.

Пока научная группа в полном составе атаковала вопросами Карла, Магнуса и, в особенности, Владимира Петровича, Федор незаметно выскользнул из толпы, заметив на себе при этом мимолетный взгляд Соболева, и поспешил осмотреть свое рабочее место.

Ему выделили порядка трех квадратных метров площади, которую занимали анатомически правильное кресло, способное мгновенно подстраиваться под форму тела человека, слегка наклоненный в его сторону стол, в который был вделан многофункциональный интерфейс и терминал управления, а также огромный визор выпуклой формы. Естественно, все это в настоящий момент было не в рабочем состоянии и только ждало команды, чтобы проснуться и начать функционирование по плану.

Федор погладил кресло, отмечая его гладкие, зализанные формы, взглянул в экран визора, который должен был выдавать объемную картинку высочайшего качества. По всему выходило, что эта самая картинка была полностью интерактивной, поскольку могла управляться терминалом.

Ну, да, так и есть! В академии, правда, Федора обучали несколько на другом оборудовании, более старом, прошедшем, что называется, огни и воды, и там, все было несколько иначе, сложнее что ли. Здесь, на «Содружестве» технологии ни то, что опережали время, а были просто передовыми. Взглянув на то, как здесь все было обустроено, можно было без труда понять, что интуитивное управление, интуитивно понятный интерфейс – это огромная помощь человеку, которому предстояло сидеть и работать. Привыкнуть к новому месту ни у кого бы не составило особо труда, а уж Федору тем более.

Похоже, вопросы у коллег Карамзина за пол часа рассматривания капитанского мостика в конец иссякли, и господа ученые в полном составе запросили показать им их обители, то есть научные лаборатории.

Лаборатории располагались в верхней части корабля, там же где жилые модули экипажа, но в противоположной ее стороне. Добраться до них с капитанского мостика можно было по центральному лифту, пронзавшему весь корабль ровно по оси вращения, и далее воспользовавшись одним из радиальных коридоров.

Вот уж где фантазия конструкторов и инженеров разгулялась в полной мере. Лабораторный сектор корабля представлял собой отдельную цельную капсулу, которая была поделена на отсеки по своему исследовательскому назначению. Здесь присутствовало огромное количество разномастной аппаратуры: от детекторов частиц, массдетекторов, гравитационных сканеров, устройств для обнаружения экзотических частиц, до телескопов всевозможного назначения, способных заглянуть в такие бездны космоса, от которых у любого нормального человека начинала голова идти кругом.

Как можно было догадаться, лабораторный сектор был поделен на четыре группы лабораторий, каждой из которых отводился примерно одинаковый объем корабля. Едва заметив на стеклянных разъезжающихся в разные стороны дверях голографическую надпись «Комплекс изучения Солнца», Баум и Скот сломя голову полетели обустраиваться на своем новом рабочем месте, забыв обо всем. Даже предостерегающий окрик академика Карамзина не возымел должного эффекта, и всему экипажу пришлось ждать, пока Михаил Петрович приведет в чувства знатоков физики Солнца.

- Мне все больше кажется, - шепнул Чандра Федору на ухо, - что с этими докторами да профессорами нам в скором времени придется сильно помучиться. Ну, никакой тебе дисциплины, никакой.

- Что с них взять. Они как дети малые, увидели кучу игрушек, в которых, безусловно, много что понимают, немного обалдели от осознания того, какие возможности попали им в руки, вот и радуются. Скоро, я надеюсь, это пройдет, и везде воцарится добрая, спокойная, рабочая обстановка.

Карамзин вместе со Скотом и Баумом налюбовавшись на новейшие агрегаты познания мира, наконец, смог присоединиться ко всем остальным, ожидавшим их в коридоре, и поделиться впечатлениями.

- В жизни такого не видел! – восторгался он. – Одних только детекторов двенадцать штук, да еще два сверху многофункциональных. Это нечто! Вы хоть понимаете, какие у нас мощности? Да с этими малышками, можно все местные окрестности перепахать вдоль и поперек!

- И что сажать потом? – совершенно серьезно спросил академика Петроградский.

Михаил Петрович с недоумением во взгляде уставился на полковника, словно видел того в первый раз.

- Простите, что?

Эдуард Сергеевич криво улыбнулся, махнул рукой.

- Не беспокойтесь, я просто пошутил. Военный юмор, знаете ли, мало кто понимает. Продолжим?

Карамзин мигом пришел в себя.

- Да, конечно. Вперед!

Он бодрым шагом направился по главному коридору лабораторного сектора. Следующим на очереди оказался «Комплекс изучения ядерной физики», вотчина Антонио Спецци и Шарля Пере. Едва научная группа приблизилась к дверям с соответствующей надписью, как Федор чисто случайно заметил совершенно противоположную реакцию француза и итальянца. Если у Спецци загорелись глаза, и он был не прочь уже сейчас начать что-нибудь исследовать, то Пере смотрел на двери холодно, с толикой жестокости в глазах. Он был высокомерен, и ему с большим трудом удавалось сдерживать себя. А ведь еще предстояло работать с кем-то в паре, чего Шарль, судя по всему, не любил. Он привык считать себя первой скрипкой, а здесь был оркестр, где все были на первых ролях.

Сей комплекс так же оказался богат на техническое оснащение и мог считаться одной из самых передовых научно-исследовательских баз. Прежде всего, здесь имелось масса разнообразного оборудования по всестороннему исследованию и изучению микромира и физики элементарных частиц. Антонио Спецци подошел к одному бочкообразному агрегату, любовно похлопал его по металлической поверхности.

- Многофункциональный прожектор. Имеет на выходе богатейший энергетический спектр.

Петроградский тут же сделал заинтересованное лицо.

- Его что же, можно использовать как оружие?

Спецци неприятно поморщился.

- Все-то вам военным только разрушать да разрушать. Конечно, можно, особенно при сверхмассивных энергетических потоках. Однако… вот скажите мне, Вы бы пошли в бой со скальпелем в руках?

Эдуард Сергеевич явно не понимал намеков ученого, но ответил честно:

- Нет, не пошел бы.

- Вот! Вы бы пошли в бой с ножом, как это и положено, несмотря на то, что скальпелем так же можно убить. Однако от предназначен для другого. Этот аппарат, не предназначен для войны, он нужен для изучения.

Полковник хмыкнул, азартно сверкнув глазами.

- А как же лазеры? Тоже, скажите мне, не предназначены для войны? Лазером можно производить хирургические операции, а можно сжигать танки и авиацию противника, не говоря уже о том, что можно вовсе спалить весь город.

Едва Петроградский произнес эти слова, как Федор буквально собственной кожей ощутил волну холода, исходящую от Соболева. И не только он один это заметил: Каролина стояла, смотрела на Максима Павлович, выпучив глаза.

А полемика Эдуарда Сергеевича и Антонио Спецци продолжалась:

- Весь вопрос лишь в том, какую энергию мы вкладываем в луч, - сказал полковник. – До определенного момента лазеры лечат, потом – калечат, что уж тут поделать. Такова философия человека и всего, что им создано. Черное и белое, созидание и разрушение сплелись в нас в тугой клубок, который невозможно распутать.

- Эк, как Вы загнули, уважаемый. Так Вас послушать, то любую вещь можно использовать для войны.

- Конечно. Запомнить только при этом надо, что убивает не оружие, а человек, и все сразу становится на свои места. Ну, да ладно, мы отвлеклись от темы сегодняшнего дня…

- По Вашей, между прочем, милости, - немедленно поддел Эдуарда Сергеевича Спецци.

- Не спорю. Давайте двигаться дальше, друзья мои, а то Ваши коллеги уже заскучали.

Научная группа скучать, разумеется, и не думала. Оказавшись в своей родной стихии, ученые только и делали, что наперебой обсуждали достоинства тех или иных аппаратов и уже намечали планы по их использованию. Пришлось выгонять особо упертых личностей из пока еще неработающих лабораторий, чтобы осмотреть все.

Следующим по плану был центр по изучению межзвездной среды. Главным тут, естественно, считался Виктор Лодзинский, однако помогать ему на этом поприще был призван специалист широкого профиля Джеймс Скот. Уже по привычке члены научной группы сгрудились над некоторыми аппаратами и начали вовсю критиковать некоторых правительственных чиновников по всему миру за то, что им, в свое время, не поставили точно такие же, но в их родной лаборатории.

Федор, бегло осмотревшись по сторонам, заметил странный аппарат, напоминавший гигантского паука, который собрал вместе все свои лапки и чего-то ждал. Приблизившись к устройству непонятного назначения, Нестеров-младший осмотрел его со всех сторон, пытаясь понять, что можно делать с этим «монстром», но так и не докопался до истины.

Пришлось ждать, пока Виктор Лодзинский освободится из плена своих коллег, и задавать вопрос хозяину сиих мест.

Однако, вопреки ожиданию Федора, Лодзинский ничего конкретного об этом аппарате не сказал, упомянув лишь, что при помощи этого забавного паучка каким-то образом можно переносить многие квантовые явления на макромасштабы.

- Вы ведь в курсе, что квантовая физика в значительной мере отличается от классической и даже от той, которая прописана в теории единого электромагнитного поля?

Федор согласно кивнул.

- Вот-вот! Происходит это из-за разности мерностей пространства. Если мы с Вами ощущаем мир трехмерным, то на уровне ультрамикромира квантонов, он не совсем такой простой и понятный.

- Надеюсь, Ваши эксперименты не разнесут на части мой корабль? – вставил словно Нестеров–старший.

- Ну что Вы, право слово, Владимир Петрович. Мы же здесь хоть и будем производить опыты по созданию и исследованию всякой экзотики типа Конденсатов Бозе-Эйнштейна или Ферми-Дирака, но это, заверяю Вас, не в коем образе не повлияет на целостность нашего общего дома.

- Ловлю Вас на слове, - улыбнулся Виктор.

Шутливый тон командира экспедиции тут же поддержал весь остальной научный персонал, и Лодзинскому пришлось какое-то время отбиваться от притворной критики, подколов и прочего.

- Они словно студенты, - сказал Чандра, обращаясь к Федору, - до сих пор не вышли из того счастливого и беззаботного времени.

- Ну, насчет беззаботности поспорю. Два раза в год это слова утрачивает свое значение.

- Ты про сессию? - усмехнулся Чандра. – Уверяю тебя, многие и во время нее чувствовали себя вполне вольготно и ни о чем не думали.

- Нам главное, чтобы вот эти вот о чем-то все же думали, а то действительно, разнесут весь корабль на атомы, и останется от «Содружества» лишь история.

- Не каркай, а то беду накличешь.

Последним объектом внутри корабля, подлежащим рассмотрению членов экипажа, стал «сектор нетрадиционных научных исследований» – именно такое обтекаемое называние он носил. Вотчина ксенобиологов, ксенопсихологов и лингвистов была отнюдь не маленькая, как могло бы показаться на первый взгляд, и всевозможной аппаратуры здесь было понаставлено едва ли не меньше чем в предыдущих исследовательских комплексах.

Какие-то шкафы с перемигивающимися лампочками всевозможных форм и размеров, агрегаты, напоминающие собой помесь гигантских крабов и осьминогов, обилие малых и достаточно больших проекторов и визоров, терминалов и интерфейсов.

- Однако, - присвистнул Магнус, осматривая помещения сектора. – И зачем скажите на милость нам всем такое вот богатство?

Сзади словно бы из ниоткуда возникла Каролина.

- Чтоб ты спросил, - ответила она, слегка испугав шведа.

- Забавные аппараты, - сказал Федор, украдкой показывая ребятам на тот самый гибрид краба, паука и осьминога. – Как думаешь, зачем он тут нужен? У кого какие идеи?

Каролина сдунула непослушный локон со своего лица, сказала неуверенно:

- Возможно для того, чтобы изучать инопланетную флору и фауну. Хотя кто его знает. Вон тут сколько всяких шкафов стоит, наверняка что-то из них имеет именно такое назначение.

- Но зачем?- воскликнул Магнус. Хорошо, что его никто не услышал.

- Пока не знаю, - хмуро произнес Федор,- но это стоит выяснить в первую очередь. Очень я не люблю всякие неприятные сюрпризы.

Смирнов, Григорян и Ли Вей Йен тем временем деловито расхаживали по своей вотчине, одобрительно цокая языками, нахваливая ту или иную неведомую штуковину, и даже скептические взгляды некоторых из их коллег не возвращали ученых с небес на землю. Уже не удивлял совершенно серьезный, сосредоточенный взгляд Эдуарда Сергеевича, который с дотошностью чиновника-экспедитора проверял каждый из стоящих здесь аппаратов, осматривая их с такой тщательностью, будто делал себе дорогую и очень важную покупку в магазине.

- Вот тебе и очередное доказательство того, что полковник знает больше, чем говорит, - сделала заявление Каролина, озвучив его шепотом. – В предыдущих случаях он не проявлял и сотой доли активности, какую показывает здесь.

- Значит ли это то, что истинная цель экспедиции отнюдь не в исследовании близких рубежей облака Оорта и гелиопаузы? – задумчиво произнес Федор, скорее даже самому себе, нежели обращаясь к кому-то конкретно.

- А ты подойди к нему и спроси, - язвительно заметила мисс Фрейм, - скажи, мол, хочу все знать о целях, задачах миссии и о многом о чем еще, авось он тебе и ответит.

- Мечтай,- фыркнул астронавигатор. – Ладно еще материаловедение, это я могу понять. Все же облако Оорта содержит, точнее, должно содержать много чего любопытного…. В том числе и следы внеземной жизни?

Федор глянул на Каролину ничего не понимающим взором.

- Там же почти космический вакуум, температура близкая к реликтовому фону, откуда там жизнь? – спросил он сам себя.

- А внутри комет? Ты это не анализировал, я смотрю? И потом, а почему именно облако Оорта? На пути у нас встретятся Пояс Койпера, рассеянный диск…. Забыл уже, что там обитают небесные тела, преимущественно состоящие изо льда? Изо льда! Черт знает, что там могло зародиться или имело предпосылки для зарождения, вот для этого нам и нужны на борту экзобиологи.

Федор окончательно запутался. Каролина, минуту назад подозревала Эдуарда Сергеевича в двойной игре, уверяла его, что цели и задачи миссии на самом деле совершенно другие, а не те, которые объявлены официально, а теперь приводила как будто бы железные доводы, объясняющие нахождение в составе экипажа таких сомнительных персон как Ли Вей Йен и Михаил Суренович.

- Да, и еще одно замечание,- не унималась Каролина, - почему ты утверждаешь, что мы будем исследовать именно облако Оорта? Насколько мне известно, хотя я только медик, а не астронавт, ближайшая к Земле граница облака находится на расстоянии в пятьдесят тысячах астрономических единиц. Я, конечно, не обладаю такими совершенными знаниями в технике, какие есть, например, у уважаемого Карла Вильгельма Штайнера, но и у меня мозгов хватает, чтобы понять, что нам таких расстояний даже на «Содружестве» за разумные сроки не достичь.

- Я склонен считать рассеянное скопление и Пояс Койпера ближайшей границей облака Оорта, хотя это и расходится с традиционными знаниями о строении ближайших окрестностей солнечной системы. – Федор устало вздохнул. – Ты права, как всегда, даже на «Содружестве» нам не достичь таких гигантских расстояний. Мы способны лишь за пол года добраться до пояса Койпера и исследовать гелиопаузу, а это всего сто астрономических единиц, но не как не десятки тысяч.

- Потом расскажешь, надеюсь, почему ты склонен считать именно так?

- Зайдешь ко мне в каюту, обсудим, - ответил Федор, вставляя во фразу чисто деловой интерес.

Однако девушка поняла его не совсем верно.

- Что…, это мы уже предлагаем даме свидание на своей территории?

Федор смутился, быстро поняв двоякий смысл своей фразы.

- Я… не это имел…

- Не оправдывайся, - сказала Каролина, - я просто пошутила.

- А, по-моему, ты собиралась вогнать меня в краску, разве нет?

- Нет, конечно, зачем мне это?

- Кто знает. Но… мы не договорили. Ты все классно, конечно, объяснила насчет целесообразности экзобиологов на корабле. Но как быть с лингвистом? Как быть с ксенопсихологом? Наличие этих двух персонажей указывает, по идее, на то, что мы можем столкнуться не просто с зачатками жизни или возможными предпосылками для ее зарождения, но с жизнью разумной, более того, готовой вступить с нами в контакт?!

- Сие мне не ведомо,- легко ответила девушка, будто и не пыталась ничего доказать парой минутами назад.

- То есть как? Даже версий нет?

- Версии есть, но ты их все слышал. Полковник играет втемную, по своим правилам, которые, боюсь, мы узнаем лишь тогда, когда они покажут себя во всей красе. Видишь эту штуковину в руке у Смирнова?

Федор кивнул, украдкой рассматривая небольшой металлического цвета цилиндр, закругленный с концов. Афанасий Лазаревич держал его в руках так, что создавалось впечатление, будто он взял шар и растянул его.

- Знаешь, что это?

- Нет. А ты что, знаешь?

- Ага. Одна моя знакомая как раз училась на психолога, только на обычного, без всяких там приставок. Так вот, НАСА предложило ей пройти глубоко секретную программу, о которой она не имела права никому ничего говорить. Ну, в принципе, сам этот факт ни о чем еще не говорил, мало ли, зачем НАСА понадобились психологи, может выслушивать жалобы астронавтов, кто знает. Однако изящными методами,- Каролина очаровательно улыбнулась, так что у Федора вмиг подскочил пульс, - мне удалось кое-что разузнать. В общем, ее обучали именно как ксенопсихолога, и она имела непосредственный контакт с АПР.

- С чем?

- Вот этот предмет зовется анализатором поведенческих реакций, АПР сокращенно. Каким-то образом он может помочь нам понять намерения гипотетических чужих, которые могут повстречаться у нас на пути.

Услышанное только что оставляло почву для размышлений, но заниматься этим процессом Федору не дали.

- Я понимаю, - обратился ко всем собравшимся Эдуард Сергеевич, - что с одного раза вам не запомнить все, что есть на этом дивном корабле, уважаемые друзья. Также, впрочем, как нам самим ни рассказать вам о нем все исчерпывающе. Памятуя об этом, мне пришлось пойти на кое-какие ухищрения.

Из-за спины Петроградского появился Владимир Нестеров с металлического цвета чемоданчиком в руках. Где он его держал до этого времени, Федор так и не понял, поскольку был уверен в том, что еще пяток минут назад у его брата не было при себе посторонних вещей.

- Обратите внимание вот на это, - Петроградский взял чемоданчик в свои руки, положил его на один из столов в лаборатории, соединил ладони вместе, аккурат над чемоданом, и, подержав их так пару секунд, развел в разные стороны.

Раздался еле слышный щелчок, а затем Федор увидел, как чемоданчик раскрылся. Верхняя крышка поднялась, и всем собравшимся предстало содержимое переносной камеры хранения.

- Не дурно, - сказал себе под нос Штайнер.

- Это еще что такое? – удивилась Каролина

Нижняя крышка чемоданчика имела два ряда параллельных тонких ниш, в которых покоились… самые настоящие солнцезащитные очки. Когда Эдуард Сергеевич взял такие одни в руки, Федор понял, что даже форма этих самых очков практически не отличается от стандартных общепринятых образцов, ежели только эти были чуть тоньше и изящней.

Петроградский с довольным видом повертел в руках очки, раскрыл дужки и одел их себе на глаза, сразу становясь еще более хищной фигурой в глазах окружающих.

- Ну, как я вам? Нравлюсь?

Раздался нестройный ряд голосов. Больше, конечно, всех интересовало ни то, как выглядит полковник, а то, что это он себе напялил на нос.

- Это, уважаемые мои друзья, ваш персональный гид по «Содружеству». Работает этот предмет как такая хорошо известная вам всем вещь под названием очки дополненной реальности. Разница здесь в том, что аппарат на вашем лице напрямую связан с центральным ядром искусственного интеллекта «Содружества», а, следовательно, сможет сказать вам все обо всем и в кратчайшие сроки. Забыли, как пройти в то или иное место, просто спросите об этом корабль, шепнув себе под нос что-то типа «Содружество» или корабль, как пройти… в библиотеку», ну, и так далее. Не надо искать информационные терминалы и пользоваться их, хоть и удобным, интерфейсом, не надо задумываться, что есть на корабле та или иная штуковина, и куда ведет тот или иной коридор, просто спросите об этом сам корабль, и он вам непременно ответит. Хотите пообщаться между собой, но лень идти друг к другу в гости, оповестите об этом корабль, и он сам свяжет вас с нужным абонентом…

- Ему бы товары рекламировать, - процедила Каролина, - цены б не было.

- Этим он, кстати, сейчас и занимается, - ответил ей Федор, но в его голосе не было ни досады, ни обиды. – А что, неплохо придумал. Лично мне в работе пригодятся эти очечки, да и тебе, мне кажется.

- С чего ты взял?

- А с того, что, сдается мне, эти очки для нас имеют больший спектр возможностей, чем те, которые приготовлены для научной группы.

- Это еще почему?

- Смотри, в чемодане наши восемь лежат отдельно, в других нишах…

Каролина рассмеялась, едва не привлекая к себе внимания.

- Ну, ты дал. Очки у него в другом месте лежат. Если ты судишь только по этому…

- Не только, - перебил ее Федор. – Мне кажется, я начинаю понимать, как мыслит Петроградский. Если наши очки будут иметь дополнительные опции, значит, на этот раз я его разгадал.

Спустя пару часов Федор мог принимать поздравления по поводу своей прозорливости. Владимир собрал всех членов экипажа на капитанском мостике (исключая научный персонал), сделал несколько вводных, которые в основном касались дополнительного изучения своих рабочих мест, и передал слово Эдуарду Сергеевичу.

- Миссия наша очень важна,- начал он по обыкновению пафосно, - поэтому я сделал все, чтобы облегчить нам всем задачу. Ваши очки более совершенны, чем есть у научного персонала, только им об этом не говорите, а то обзавидуются. В чем же разница спросите вы? А во всем. Вот для господина астронавигатора, - полковник сделал кивок в сторону Федора, - очки обладают специальным набором интерфейсов, посвященных только его специальности. Вся эта твоя небесная механика, все эти перигелии, афелии, точки перицентра и так далее, со всем теперь тебе справляться будет легче. Разработку вели, кстати, твои коллеги, из академии, может быть, помнишь такого профессора Шпагина?

Федор кивнул, не сдержав при этом улыбки, вспоминая сухонького, поджарого старика с молодецкой, даже юной душой.

- Он, кстати, прекрасно о тебе отзывался, поэтому нет ничего удивительного в том, что именно он предложил эту идею с очками.

Даже несмотря на то, что Федору было лестно слышать в свой адрес такие слова, он был малость удивлен. Шпагина он, разумеется, уважал, но никогда не замечал к себе какого-то дополнительного внимания со стороны профессора.

- Эй, - окликнула его Каролина, - не возгордись только.

- Можешь не волноваться, до тебя мне далеко, - шутливо ответил ей Нестеров.

- Кстати, - обратился к девушке Петроградский, - для Вас очки также являются большим эксклюзивом.

- Спасибо, - сухо ответила мисс Фрейм, - а без них как-нибудь можно работать?

- Можно, но Вы ведь еще даже не видели, на что они способны. При работе со всеми приборами в медицинском отсеке не нужно теперь пользоваться многочисленными визорами да проекторами, достаточно просто воспользоваться очками. Причем делать Вы это можете, вообще находясь в любой точке корабля. Искусственны интеллект «Содружества» запоминает все, что Вы делали со своими пациентами, так что достать любую информацию о любом человеке из экипажа – не проблема.

Владимир Петрович подался вперед.

- Ну, а мне Вы что приготовили?

- То же самое, - ответил Эдуард Сергеевич. – Вы у нас командир, а командир должен быть постоянно в курсе того, чем занимаются его подчиненные. Кроме того, к командиру должна стекаться вся информация, чтобы ею в последствие распоряжаться.

- Информация какого рода?

Петроградский засмеялся:

- Не бойтесь, дублировать функции ИИ Вам не придется. Исключительно необходимая Вам информация, без всякой шелухи. Курс, состояние среды по курсу, координаты, галактические и системные, общее состояние важнейших систем корабля, любые дополнительные сведения об объектах исследования, находящихся как на борту «Содружества», так и за его пределами. Даже физическое и моральное состояние всех членов экипажа Вы можете запросить в любой момент.

- Но это же нарушение личных свобод, - неподдельно возмутилась Каролина. – Мы же не можем работать двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю и при этом не иметь ни минуты свободного времени, личного времени?

- Успокойтесь, мисс Фрейм, никто не собирается за Вами подглядывать втихаря. Едва Вам захотелось отдохнуть, Вы просто информируете об этом центральный компьютер, и все – для всех Вы теперь недоступны. К Вам могут наведаться в гости лишь те, кто собирается совершить видеозвонок, но и они должны будут попросить Вашего разрешения. Если они его не получат, то останутся ни с чем.

- Я хочу это проверить, уважаемый Эдуард Сергеевич.

- Разумеется, но давайте чуть позже. У нас еще остались люди, которых я не осчастливил.

С Чандрой, Соболевым, Ларсоном и Штайнером Петроградский возился около часа, прежде чем все, получив от него очки в подарок, могли быть свободны, относительно, разумеется. Предстояло еще переделать кучу дел, сто раз протестировать рабочее оборудование, а там и время подготовки к старту заканчивалось.

Наступала самая романтичная и самая ответственная часть миссии – непосредственно сам полет, который мог таить в себе любые даже самые фантастические неожиданности.