Уголь

   Много странного происходило в годы, которые с чьей-то лёгкой руки принято называть застойными.

   Начало 80-х годов прошлого века. Маленький посёлок с рыбозаводом на берегу Амурского лимана (северо-запад Сахалина). Товары и продукты, уголь, диз.топливо доставляются летом с материка по морю. Навигация открывается в июне и продолжается до конца сентября. Суда со всем необходимым загружались в основном в Мурманске, Архангельске и Ленинграде, хотя, если разобраться, многое из завозимого можно было бы значительно дешевле купить совсем рядом - в Китае,  Корее, Японии. А, между тем, китайские и корейские яблоки, новозеландскую говядину и баранину, китайскую свинину везли морем из наших западных городов.

Грузы доставлялись во все северные порты вдоль арктического побережья, где продолжительность навигации была значительно короче и суда на разгрузках - погрузкх в силу разных причин основательно задерживались, поэтому появлялись у берегов Сахалина где-то в конце сентября, а то и вовсе в октябре, когда начинались крепкие осение штормы, а у берегов скапливалась ледяная шуга и возникала опасность разрушния временных деревянных пирсов.

   В один из дней в начале октября на рейде появился "грузовик" с углём для местной котельной, которая обеспечивала теплом контору, школу, больницу, дошкольные учреждения, производственные здания, баню.  Судно к пирсу подойти не может из-за мелкводья. Разгружать нужно на рейде плашкоутами (несамоходная баржа грузоподъёмностью 80-100 тонн). Выгрузить на берег необходимо 2000 тонн угля как можно быстрее по причине резкого похолодания и крайне неустойчивой погоды. В наличии имеются всего два плашкоута и один старенький буксирный катер. Естественно, учитывая всё это, руководство рыбокомбината, сельсовет и партком в авральном порядке мобилизуют, путём поголовного отлова, все имеющиеся людские ресурсы на выгрузку угля круглосуточно. Работа, ходо-бедно, слава Богу, пошла. Но...

   На рейде бросает якорь другое судно, и капитан по рации сообщает диспетчеру, что у него на борту груз алкогольной продукции и требует срочной выгрузки, т.к. он должен ещё успеть выгрузиться в Магадане. Стихийно образовавшийся к этому времени штаб по ЧС просит его подождать два дня чтобы успеть принять хотя бы половину угля, однако, буквально через несколько минут, раздаётся звонок из райцентра и первый секретарь горкома партии приказывает срочно бросить все силы на разгрузку "пьяного" парохода, а уголь подождёт, иначе, мать - перемать и... оргвыводы.

   Бросили уголь. Руководство завода, партком и поселковая власть - с сожалением, чего никак нельзя было сказать об электорате, отнюдь. Местное население и даже его самая несознательная часть, которую не всегда можно было заставить плодотворно трудиться на благо себя и общества даже за хорошие деньги, с огромным энтузиазмом откликнулись на призыв родной партии и любимого руководтва - потрудиться, не щадя себя и не считаясь со временем, на благо Родины и ради скорейшего приближения светлого будущего - коммунизма. На волне патриотического подъёма уговаривать никого не пришлось. Наоборот, всеобщий энтузиазм и мощная энергетика народного патриотизма, казалось, способны были, даже не выгружая, а просто на руках, прямо по морю пешком , вынести судно вместе с таким ценным стратегическим грузом на родной берег, и как сознательные советские граждане, даже не голосуя, а просто в едином порыве - работать бесплатно. Вот так, знай наших! 

    Если сказать, что работа закипела, значит, не сказать ничего. Она забурлила даже сильней, чем кипяток на костре. Катер со скоростью глиссера метался между судном и берегом с гружёными и пустыми плашкоутами. Крановые электродвигатели на пирсе дымились от перегрузки. В ящиках и бочках звенела и булькала благородная жидкость.

   В первые сутки авральной выгрузки маршрут буксира был прямым как полёт стрелы. На второй день он тоже двигался как стела, но если смотреть на её полёт в вертикальной плоскости.

Третий, завершающий, день оказался самым трудным. То ли море заштормило, то ли от переутомления, но буксир с грузом стал перемещаться галсами (кто понимает). Порой он надолго скрывался за стоящим на якоре судном и тогда диспетчер - живы, не утонули ли - вызывал с тревогой по рации капитана судна, а тот, еле сдерживаясь, в ответ орал:

  -Всё, сколько можно, моё терпение лопнуло! Твои алконавты-грузчики заблевали мне всю палубу. Их прямо в робе, не раздевая, самих можно перегонять на самогон. Поддон с ящиками, поднятый краном, почему-то уже два раза срывался на палубу. стеклянный бой превысил все мыслимые нормативы. Катер при подходе каждый раз таранит судно как безбашенный камикадзе. Вон он болтается как дерьмо в проруби. Сейчас подойдёт и я твоему капитану набью морду с большим моим удовольствием. Алкашей выкину за борт, снимусь и уйду в Магадн.

   Услышав такое во второй-третий раз, директор комбината, парторг и предсельсовета одновременно выхватывали у диспетчера микрофон и, как давно и хорошо спевшееся трио, плюясь в него слюной, в панике кричали:

  -Не надо, не губи, родной! Капитан у нас, какой-никакой, всего один. Хочешь, мы тебе ящик красной икорки подкинем и с десяток штук сёмги. А уставших грузчиков заменим.

   Капитан, в конце концов, помолчав, сбавил обороты и , уже спокойно:

  -Ладно, два ящика, пятнадцать хвостов и пусть живёт. Грузчиков не надо, эти как-нибудь управятся, последний рейс.

   Последний плашкоут кое-как загрузился и на буксире отвалил с сторону берега.Проделав по пути замысловатые зигзаги и манёвры, буксир с четвёртого захода подтянул, наконец плашкоут к пирсу, выломав при этом две поддерживающие его деревянные сваи и, отходя, прочно сел на мель в десяти метрах от берега. Команда как те тридцать три богатыря, с дядькой-капитаном во главе, поддерживая друг друга морально и физически, вброд и без людских и материальных потерь, в ореоле славы вышла на берег. Грузчиков, предварительно посчитав по головам, подняли на пирс в большом ящике для рыбы, и раздали родным для опознания и доставки домой.

   Ударная трудовая вахта благополучно заверилась. Выгрузили в пересчёте на душу местного населения трёхгодичный запас алкогольной прдукции. Ну, а так как при обработке такого деликатного груза получается много стеклянного боя, который потом списывается на естественные убытки, а народ ждёт этой халявы целый год, то вполне естественно, что как грузчики, так и команды катера и плашкоутов вкупе с местным электоратом и прочими аборигенами из числа малочисленыйх северных народов, к концу разгрузки настолько сами "загрузились", что ни о какой выгрузке угля в ближайшие 2-3 дня не могло быть и речи, да и потом работа шла через пень-колоду. В результате треть угля до шторма выгрузить не успели. Котельная в конце зимы была вынуждена снизить подачу тепла, а к весне, ещё до наступления тёплых дней, и вовсе остановилась.

   Катер с последним груженым плашкоутом из-за накопившегося у берега льда не смог подойти к пирсу и целую неделю дрейфовал в ледяной каше, экономя топливо, по фарватеру. Во время прилива его течением несло на юг, а отливом - на север. Команду утешало одно: даже при самом большом удалении от родимого берега, можно было, хотя и в бинокль, всё же разглядеть дома и, если повезёт, родные лица на берегу. И только когда ветер переменился и подул от берега, льды разошлись, катер подошёл к пирсу, команда, голодная и до костей промёрзшая, смогла сойти на берег. Материться сил не было.

   Удивительно в этой истории ещё и то, что трёхгодичного запаса вино-водочнй продукции местному населению хватило тоько до лета и до следующего поступления ощущался серьёзный её дефицит. Думается, что в этом вопросе советские статистики или сильно ошибались, или сознательно занижали уровень пьянства в стране, чтобы ненароком не оказаться в мировых лидерах по количеству потребляемых гекалитров спиртного на душу населения, включая груднх младенцев. .

  -