О бедных баранах замолвите слово

В московских дворах скоро нельзя будет резать баранов. И шашлык на балконе жарить – тоже нельзя. Об этом ответственно заявил сам глава комитета межрегиональных связей и национальной политики Москвы Михаил Соломенцев.

Слова эти мгновенно превратили его интервью «Российской газете» в сенсацию федерального масштаба. Ради интереса наберите в любой поисковой системе слова «кодекс москвича» и найдете несколько сотен ссылок. Проблему обсуждают журналисты, эксперты, политики, представители национальных диаспор. Равнодушных к этому вопросу найти крайне трудно – похоже, что судьба столичных барашков волнует всех.

«Кодекс москвича» – это такое нововведение московской мэрии. Цитируя Соломенцева – «свод правил, которые быстрее помогут освоиться приезжим, которые остаются в Москве на постоянное место жительства. Разработку их мы предложили начать самим московским диаспорам. Когда получим их предложения, пригласим ученых, и в итоге будет выработан, образно говоря, кодекс москвича. Приезжает человек, а ему земляки дают книжку: посмотри, почитай, что здесь принято, а что не принято».

В качестве примера и были приведены барашки.

Барашков реально жалко. На прошлый Курбан-байрам (Праздник жертвоприношения) только около метро «Щелковская» забили не меньше трехсот животных. А в Питере кровь барашков залила исторический Апраксин двор.

Понятно, что режут несчастных парнокопытных не ради удовлетворения жажды крови, а в соответствии с религиозными традициями. Но людям, для которых эти традиции чужды, подобное зрелище не нравится. А таких людей в Москве и Питере все-таки еще пока больше.

Кстати, происходили жертвоприношения на улицах не только в столицах, но и в некоторых других городах, например, в Перми. И везде вызывали недоумение и возмущение.

Действительно, было бы неплохо, если бы животных в Москве (да и в других городах нашей страны) забивали бы только там, где это никого не шокировало бы, то есть в мечетях. Но даже это скромное нововведение многим пришлось не по вкусу. Например, пресс-секретарь Рамзана Кадырова Альви Каримов поспешил заявить, что «был удивлен такими словами, как «резать барана, не жарить шашлык на балконе, не ходить по городу в национальной одежде и разговаривать только по-русски». Это явное передергивание фактов. Возводить это в ранг проблемы и говорить об этом на столь высоком уровне – это крайне удивительно!»

То есть ходить по Москве в хиджабе можно, это личное дело каждого. Почему же тогда в Грозном ревнители мусульманской традиции объявили охоту на девушек, которые имеют наглость появляться на улице с непокрытой головой? Подчеркиваю – не в топике и мини-юбке, не с пирсингом в пупке, а просто без платка. Таких совсем недавно «отстреливали» из пейнтбольных ружей шариками с краской, предупреждая, что в следующий раз будут приняты более суровые меры. Можно, конечно, возразить, что это не государственная политика... пока. Но шеф Альви Каримова уже заявил, что законы шариата выше Конституции Российской Федерации, так что если чеченских девушек завтра в законодательном порядке обяжут носить платок, удивительного в этом будет мало.

Позиция чрезвычайно простая: у себя дома мы живем по своим законам, и вы, русские нам не указ, а в Москве... в Москве мы тоже у себя дома. Ведь Россия – многонациональное государство, и столица ее – многонациональный мегаполис. Если русским москвичам хочется ходить по праздникам в церковь – пожалуйста, мы не против. Но и вы не должны быть против, если нам захочется немножко порезать барашка прямо во дворе, на глазах у русских детишек.

Согласитесь, эту ситуацию сложно назвать нормальной.

В Москве межэтническая напряженность традиционно выше, чем во многих других регионах страны, и Комитет по межрегиональным связям и национальной политике, который возглавляет Соломенцев, без работы, надо полагать, не простаивает. Другое дело, что раньше он занимался в основном такими политкорректными вещами, как проведение «дней толерантности», общероссийских праздников и т.д. То есть мероприятиями, в целом, хорошими и, наверное, даже нужными, но неспособными как-то реально повлиять на межэтнические противоречия. И вот теперь неожиданно решил замахнуться «на святое» - на национальные обычаи и традиции гостей столицы.

Надо сказать, что политика мэрии в отношении мигрантов претерпела в последнее время некоторые позитивные изменения. Например, в новой концепции национальной политики и межэтнических отношений, недавно принятой правительством Москвы, записано, что Москва не только мегаполис и столица России, но и русский город. А это по нынешним временам довольно смелое заявление. И Соломенцев в своем интервью говорит о том, что «Москва – город, жизненный уклад которого базируется на русских культуре и традициях, сложившихся веками, и все, кто приезжает сюда жить, должны с этим считаться».

Золотые слова, и остается только пожалеть, что они не прозвучали лет восемнадцать назад, когда будущая Нерезиновая впервые гостеприимно распахнула свои ворота для мигрантов из всех стран СНГ.

Нет, я вполне серьезно – услышать слово «русский» из уст чиновника высокого ранга удается нечасто (если, конечно, речь идет не о «русском фашизме» или «русском пьянстве»). В этом смысле интервью Соломенцева почти революционное, и острая реакция на него представителей других национальностей и религиозных традиций вполне предсказуема. Интересно, однако, с чего вдруг московская мэрия, ранее благоволившая «гостям столицы» и «трудолюбивым мигрантам», решила так резко сменить курс.

Возможно, мэр Лужков, обозленный постоянными намеками федерального центра на то, что его время уже давно истекло и кресло городского головы придется в ближайшее время передать кому-то другому, решил показать Кремлю слегка выпирающую из кармана фигу.

Если так, то он сделал это довольно изящно, поручив озвучить крамольные мысли председателю комитета московского правительства. С другой стороны, ясно, что без санкции Лужкова интервью Соломенцева никогда не увидело бы свет.

Тут надо сделать маленькое отступление и пояснить, почему само употребление слов «русский город» может стать выпадом против федерального центра.

В 1990-1991 гг. Борис Ельцин и его команда взяли курс на создание концепции нации «россиян», которая, по их мысли, должна была населять РСФСР и отличаться и от «новой исторической общности людей», наследия СССР, и от наций, требовавших самоопределения советских республик (латышей, грузин, молдаван и т.д.)

В то время казалось, что это прогрессивная инновация, позволяющая русским освободиться от космополитических трендов советской эпохи, основанных не на национальном самосознании, а на классовой идентичности. Увы, очень скоро стало ясно, что люди, взявшие в свои руки власть в новой России, менее всего заинтересованы в возрождении русского национального духа.

За образец была взята американская концепция гражданской нации (с важнейшим ее элементом – концепцией «плавильного котла», где из множества фрагментов различных культур, представленных иммигрантами, выплавляется некая национальная общность). В послании Ельцина парламентариям (1994) четко указывалось, что национальные проблемы будут «сглаживаться на основе нового, заложенного в Конституции понимания нации как согражданства».

Таким образом, был совершен выбор между этнической и гражданской концепцией нации – в пользу последней.

С этого момента слово «русский» начало приобретать скорее негативный оттенок, поскольку явное демографическое преобладание русских делало их национальную идентификацию неприемлемой с точки зрения концепции «гражданской нации» россиян. В нынешней России почетно и безопасно быть чеченцем, татарином или евреем, но русские, подчеркивающие свою национальную принадлежность, – это в лучшем случае националисты, а в худшем – «русские фашисты». По словам бывшего министра РФ по делам национальностей В. А. Михайлова, «слово «русский» у нас звучит только в негативном плане. «Русский характер», «русская идея», «русская культура», «русское самосознание» - этого не услышишь. В этом отношении все другие народы в более выгодной ситуации...»

Вот поэтому-то слова Соломенцева о том, что люди других национальностей, приезжая в Москву, должны уважать русские традиции, звучат едва ли не вызовом федеральному центру, с точки зрения которого русская национальная идентичность только мешает формированию нации «россиян».

Внтервью Соломенцева есть и другие интересные мысли – например, о том, что эксперимент со школами с этнокомпонентом оказался неудачным. Впрямую, разумеется, об этом сказано мягче – «этнокомпонент сохранится, но в рамках внеучебного процесса и... возможно, на другой площадке». Читай – этнических школ в Москве больше не будет.

Надо полагать, к этому решению мэрию подтолкнул негативный опыт нескольких школ «с этнокомпонентом», таких как школа № 223 на Войковской. Напомню, когда директором этой обычной средней школы стала свежеиспеченная гражданка России Дали Макацария, в школу начался массовый наплыв грузинских учителей и детей. Все ученики были разделены по национальному признаку на разные классы, в грузинских классах преподавание шло на грузинском языке, а русские дети и учителя оказались на положении граждан «второго сорта». Несмотря на многократные обращения родителей в мэрию Москвы и вмешательство СМИ, в школе ничего не изменилось. А школа № 563 с грузинским и азербайджанским этнокомпонентом «прославилась» кровавыми разборками между представителями обеих национальностей. И это только наиболее известные инциденты.

Похоже, московскому правительству, наконец, надоели проблемы, связанные с этническими школами. Что ж, лучше поздно, чем никогда.

Так что ж, можно вздохнуть с облегчением и расслабиться? Отцы города будут с этих пор стоять на страже интересов коренных москвичей и даже, страшно сказать, русского народа?

Хотелось бы в это поверить, но что-то все же мешает.

В том же интервью Соломенцева есть два момента, оставшихся почти незамеченными на фоне «бараньей сенсации». Во-первых, комитет межрегиональных связей и национальной политики внес на рассмотрение Мосгордумы законопроект, предлагающий передать рассмотрение преступлений на национальной почве профессиональному суду. То есть, иными словами, исключить из процесса присяжных.

На мой взгляд, это очень, очень опасная инициатива.

Соломенцев ссылается на то, что государство «увы, не смогло защитить» судью Эдуарда Чувашова, одним из последних вынесенных приговоров которого стал как раз приговор по делу о преступлении на национальной почве. «О какой же гарантии безопасности можно говорить для 12 присяжных?»

(Напомню, что Эдуард Чувашов был одним из самых известных борцов с «русскими фашистами» и прославился фразой о том, что «у русских тоже менталитет такой, что надо порой вешать и убивать этих русских»).

Логика Соломенцева в данном случае странная: если государство оказалось не способно защитить Чувашова, оно не сможет защитить и присяжных. Поэтому надо подставлять под удар профессиональных судей?

А может, все проще? Присяжные, разбирающие преступления на национальной почве, в подавляющем большинстве случаев руководствуются соображениями справедливости, а не политкорректности, а этого ни в коем случае нельзя допускать? Разумеется, на присяжных тоже можно оказать давление, но практика показывает, что сделать это все же труднее, чем позвонить послушному судье из высокого кабинета и продиктовать нужный приговор.

Еще более удивительная инициатива – поправка в закон о СМИ, запрещающий указывать национальность обвиняемого. Аргументация Соломенцева поражает своей простотой: «Мне звонили после заседания из Би-би-си и говорили: почему бы вам не сделать, как у нас в Англии, и запретить упоминать не только национальность, но даже имя до вынесения решения суда? Ведь пока его нет, человек невиновен».

А почему бы нам не завести палату лордов, как в Англии? А заодно и полицию, которая не носит оружия и помогает старушкам переходить улицу? И, что уж там мелочиться, короля или королеву?

Может быть, потому, что, как говаривала моя бабушка, в каждой избушке свои погремушки?

Еще более странно то, что Соломенцев предлагает вместо национальности указывать, откуда преступник родом. Не очень понятно, чем «уроженец Дагестана» лучше «дагестанца», но вот словосочетание «житель Московской области Оглы-заде» явно будет звучать как издевательство.

В общем, тем, кто воспринял интервью Соломенцева как покушение на права национальных меньшинств и диаспор столицы, я бы посоветовал успокоиться. Да и пресловутый «кодекс москвича» ожидает, скорее всего, та же судьба, что и еще одну инициативу московской мэрии – «электронную карту гостя». На электронный чип, вмонтированный в карту, предполагалось заносить всю информацию о госте столицы. Кто такой, откуда приехал, с какой целью, на какой срок, каково состояние здоровья гостя. Помимо всего прочего, карта должна была помогать отслеживать все перемещения гостя по территории города.

В начале 2009 года приезжим в самом деле было выдано несколько тысяч электронных карт. После чего все само собой как-то утихло. Неизвестно ни одного случая, когда электронная карта гостя столицы помогла бы раскрыть преступление на национальной почве или отыскать потерявшегося в недрах мегаполиса гастарбайтера.

Думается, с «кодексом москвича» повторится та же история. Красочные брошюрки с большой помпой раздадут гостям столицы, которые наверняка найдут им полезное применение.

...А барашков все-таки жалко.