Как в русской армии с «зеленым змием» боролись

Как ни странно, пореформенный период отечественной истории (60 - 70-е гг. XIX века) начало небывалого промышленного подъема и технологической революции в нашей стране во время правления императора Александра II дали всплеск "водочным" настроениям в армейских коллективах. Отправной точкой отсчета, положившей начало "пьяному буму", если можно так выразиться, стало 1 января 1874 года. День, когда с введением в "строй" Устава о всесословной воинской повинности, русская императорская армия, отряхнув со своих ног прах профессионального боевого прошлого, обрела серьмяжную действительность "вооруженного народа" со всеми его достоинствами и недостатками. Причем недостатки, коих оказалось значительно больше, стали доминировать над достоинствами.

Суть данной проблемы, на мой взгляд, заключалась в том, что, по образному выражению "золотого пера" Кавказской армии генерал-майора R А. Фадеева, казармы заполонили "во многом случайные люди", тем более с весьма малым сроком службы. Исчез главный козырь - основоположник всех блестящих побед русского воинства поры военного профессионализма - естественный отбор кандидатов на принадлежность к военно-служивому сословию. К тому же проявилось хроническое отставание в развитии военной инфраструктуры от роста численности армии. Естественно, такой ход событий многих в русской армии не устраивал.
На страницах официоза военного министерства - журнала "Военный сборник" - развернулась бурлящая нешуточными страстями полемика между сторонниками "казенной" чарки и ее противниками. Что-то вроде известной гамлетовской фразы в алкогольном варианте: "Пить или не пить? Вот в чем вопрос". Аргументация сторонников винной порции стара как мир и основывалась на известном изречении святого благоверного князя Владимира: "Веселье Руси - есть питие". Так, некто штабс-капитан Лоссовский в статье "Забава и дело в казарме", в седьмом томе "Военного сборника" за 1884 год, утверждал: "Если не дать солдату водки, то все равно он ее добудет, но путем контрабандным, и благодаря нашему чисто теоретическому выводу может серьезно пострадать. Узаконенная выдача винной порции уже тем хороша, что это всегда составляет событие в роте, приятно нарушающее монотонную обстановку казарменной жизни. Не так слаба солдатская голова, чтобы охмелеть от полчарки водки". И все в таком духе. Поэтому, по мнению автора, лучше пусть солдаты потребляют ее под неусыпным взором начальствующих лиц, нежели будут злоупотреблять спиртным на стороне. При этом автор ссылался на статью "О солдатских буфетах в полках 3-й гвардейской пехотной дивизии", в десятом томе "Военного сборника" за 1883 год, в которой приведен первый в русской армии опыт реализации спиртных напитков на территории воинской части. В публикации между прочим говорилось: "Цифрами доказано, что солдатские буфеты не только не терпели от конкуренции городских торговцев, но дали еще значительный доход. Значит, солдаты охотнее шли в буфеты, чем в кабаки или в трактиры, а главное - в нравственном отношении буфеты оказали хорошее влияние на нижних чинов, отвлекая их исподволь от бездельного шатания по городу и посещения питейных заведений; по крайней мере, за все существование буфетов число нижних чинов, задержанных в разного рода увеселительных заведениях, значительно сократилось".

Чтобы современному читателю было понятно, замечу, что в войска гвардии производился особо тщательный, в несколько этапов, отбор новобранцев. Его критерием являлись их физическая привлекательность, нравственная чистоплотность и политическая благонадежность. Для простого люда, по большому счету, гвардейская казарма считалась на самом деле стартовой площадкой личного успеха в дальнейшей жизни на "гражданке". Рекомендательные письма-характеристики, составленные командирами полков лейб-гвардии для своих бывших подчиненных, увольняемых в запас, с которыми они устраивались в столичные присутственные места (госучреждения), - дорогого стоили. По этим веским причинам гвардейские "отцы-командиры" могли позволить себе различного рода эксперименты с личным составом. Чего никак не дано было простым армейцам.

Сторонники трезвого образа жизни группировались вокруг Николая Дмитриевича Бутовского, который своим ярким талантом публициста не оставлял камня на камне от аргументов противоборствующей стороны. Военную службу он начал в 1869 году подпоручиком в лейб-гвардии Павловском полку, куда определился после успешного окончания Павловского военного училища. А закончил ее в 1911-м генералом от инфантерии, уйдя в отставку с должности командира 32-й пехотной дивизии. Бутовскому повезло - он под занавес собственной военной карьеры увидел плоды своей борьбы за трезвость, когда чарку императорским указом изгнали из армии.

Уже первая его проба пера заставила многих задуматься над существующим положением вещей в армейских коллективах. В своей статье "О казарменной нравственности и о внутреннем распорядке в войсках", опубликованной под рубрикой "Заметки ротного командира" в первом томе "Военного сборника" за 1883 год, Бутовский предупреждал оппонентов, что пьяные посиделки к добру не приведут. "Охотников до таких развлечений среди одолевающих скуки много, и к числу их часто принадлежат честные и исправные в других отношениях солдаты, ибо этот сорт развлечения дает патент на молодцеватость. А между тем отсюда недалеко до воровства и про-мотания казенного имущества, чтобы выручить деньги на запретные развлечения; здесь сторожит солдата сифилис, иногда в самых злостных формах, увеличивающий процент неспособных к службе людей; здесь легко солдату впасть в дисциплинарные проступки в пьяном виде, в которых часто попадаются весьма хорошие и честные люди и т. д.".

Уже в следующей своей статье "Несколько соображений по поводу винной солдатской порции", увидевшей свет там же и в том же году, он недвусмысленно дал понять, что казенная чарка - зло, которое подобно раковым метастазам разъедает военный организм страны. Разрушительность ее действия, на взгляд автора, в том, что она способствует дальнейшему распространению пьяного недуга в армейских коллективах, вводя в этот грех солдат, до тех пор с ним не соприкасавшихся в своей допризывной жизни. "Процент пьющих между солдатами увеличивается пропорционально количеству прослуженных ими лет... Представьте себе совсем неиспорченного новобранца, который, может быть, принес в душу идеал воина и, страстно стремясь к этому идеалу, пламенно желает, чтобы все окружающие считали его молодцом, бравым солдатом, и вдруг этот человек только из-за того, что он не пьет водки, является окруженным каким-то бессмысленным презрением, жестоко побивающим его самолюбие".

В сферу внимания Бутовского попадали не только солдаты, но и их непосредственные начальники. Еще не появилась на свет повесть А. Куприна "Поединок", как в "Очерках современного офицерского быта", вышедших отдельной брошюрой в 1899 году, новоиспеченный командир 116-го пехотного Малоярославского полка обратил внимание окружающих на нездоровое отношение части русского офицерского корпуса к "застольному" времяпрепровождению. Ссылки на то, что совместные застолья в офицерском собрании сплачивают офицерский коллектив в тесную семью, он называл "пустыми" и идущими вразрез с традициями русского христолюбивого воинства. Тогда во многих полковых коллективах среди офицеров стала распространяться пагубная привычка старательно учиться питью спиртного, выдерживая его большие нагрузки, дабы сразу не впадать в пьяное помутнение разума.

Так, князь B.C. Трубецкой в своих воспоминаниях "Записки кирасира" поведал о своем первом полноправном появлении в офицерском собрании лейб-гвардии кирасирского императрицы Марии Федоровны полка. Его вместе с прочими новичками после обильного возлияния, согласно устоявшейся традиции, заставили выпить на брудершафт со всеми офицерами полка, с которыми отныне он переходил к общению на ты. После чего следовало, "не теряя лица", бодро отрапортовать собравшимся, что имярек прибыл в такой-то полк для прохождения службы. Процесс совершался под возгласы песенного куплета "Журавля": "Не боится вин количества кирасир ее величества".

Военнослужащий, в первую очередь офицер, - человек публичный. Он всегда и везде на виду, благо на нем, как отличительный знак, одежда, подчеркивающая его присутствие в обывательской толпе. Среди русского офицерского корпуса немало было лиц, принадлежавших к самым звучным дворянским фамилиям и известным военным династиям. Случай пьяного дебоша и всего, что с ним связано, мгновенно разносился по окрестностям, что приводило к краху служебной карьеры и сломанным судьбам. А уход из армии многими воспринимался как личная трагедия и невосполнимая утрата.

Об одном таком курьезном случае говорится в воспоминаниях офицера 1-го гусарского Сумского полка, расквартированного в Москве, ротмистра В. Литтауэра под названием: "Русские гусары. Мемуры офицера императорской кавалерии". "Один из наших корнетов по фамилии Панков любил выпить. К счастью, это происходило, как правило, в офицерском собрании, где он садился за рояль и извлекал из него какие-то невероятные звуки... Но однажды он решил изменить установившуюся практику и, напившись, отправился в город, закатив там грандиозный скандал, в который было вовлечено множество людей. Зайдя в бар "Метрополь", Панков злобно (когда он напивался, у него становился бешеный взгляд) огляделся и приказал: "Всем построиться!". Два господина и официанты безропотно подчинились приказу и построились. Панкову не понравилось построение: на правом фланге должен был стоять самый высокий, и дальше по убывающей, а люди стояли как попало. Пока Панков занимался построением, кто-то позвонил в комендатуру, и в "Метрополь" выехал плац-адъютант. За нарушение порядка Панков отсидел тридцать суток". На том карьера бузотера оборвалась.

Не оставалась в стороне от этой жгучей проблемы и солдатская масса, которую по идеологическим соображениям в военно-исторических трудах советского периода принято было изображать темной, забитой и безграмотной. В свое время, копаясь в книжных развалах букинистических магазинов, мне не раз попадались разного рода брошюры дореволюционной поры, по сути своей - своеобразные размышления нижних чинов на тему солдатского житья-бытья. Не осталась без внимания и предлагаемая мною на суд читателей тема борьбы с пьянством и алкоголизмом в рядах русской императорской армии.

Уволенный в запас в 1905 году рядовой П. Кочергин опубликовал в Саратове брошюру "Нужды русского солдата", в которой подверг беспощадной критике армейские порядки, внутренний уклад и казарменный быт. Но вот что удивительно: цензура одобрила печатный труд бывшего солдата, и он в срок появился в свет. Правда, под грифом "В частную продажу нижним чинам не назначается". Для нас брошюра примечательна тем, что отражала мнение наиболее, как принято ныне выражаться, продвинутой части солдатской массы. По поводу военной порции в ней, помимо всего прочего, ясно дано понять: "Если и имела чарка в свое время значение, то это время отошло в область преданий. Есть люди, которые вовсе не пили в жизни водки, а когда подносят "чарку казенки" - не отказываются, и тем самым приучаются пить непьющие. Хотя многие скажут: хочешь - пей, хочешь - не пей. Но русский не может, чтобы его добро пропадало...". Какое поразительное совпадение этих слов с мнением Бутовского и его единомышленников! И в то же время достойная отповедь Лоссовскому сотоварищи! Все это свидетельствовало о том, что военный организм страны стал на путь выздоровления.

Пьянству - бой

Усилия Бутовского и его единомышленников не пропали даром. Правда, воплощались в жизнь они не так быстро, как им хотелось. Тем не менее первый шаг последовал в 1900 году. В новых войсковых учебниках для унтер-офицеров, составленных особой комиссией Главного штаба под редакцией полковника А. Н. Розеншильд-Паулина, в разделе "Сбережение здоровья" целый абзац в пятнадцать строк отныне напоминал нижним чинам о вреде употребления спиртных напитков, могущий повлечь за собой тяжкие последствия для их здоровья. Начинался он словами: "Водка вообще пользы не приносит; выпитая же в большом количестве и на тощий желудок она сильно опьяняет и может даже явиться причиной смерти".

Момент истины наступил в самом конце 1908 года. В приказе по военному министерству за № 584 от 30 декабря водка заменялась на легкое виноградное вино. Согласно пункту 4-му отказ от винной порции полагалось осуществлять, внеся соответствующие поправки в статью 197 XX книги Свода Военных постановлений, которой регламентировалось присутствие чарки в суточном рационе питания военнослужащих русской императорской армии. Изменение действующего законодательства не заставило себя долго ждать. В армии наконец-то водку объявили вне закона.

Однако она так просто не сдавала позиции. О том, что вопрос этот не был снят с повестки дня, говорил факт появления в издаваемой с начала 10-х годов XX века Военной энциклопедии раздела "Алкоголизм в армии". Из него явствовало, что вековой недуг так просто уступать не хочет. Дело приняло благожелательный оборот в 1914 году, незадолго до начала Первой мировой войны, когда вступил в действие приказ военного министра генерал-адъютанта В. А. Сухомлинова, высочайше одобренный императором Николаем II за № 309, говорящий сам за себя: "Меры против потребления спиртных напитков в армии". В вооруженных силах страны устанавливался строжайший сухой закон. Его действие впоследствии, с началом войны, распространили на всю территорию Российской империи.

Приказ состоял из 25 пунктов и грозил суровыми карами не только заядлым выпивохам, но и всем тем, кто хоть как-то, даже по недоразумению, "употребил". Уже с 1-го пункта становилось ясно, что разгульная жизнь офицерских собраний и солдатских казарм остается в прошлом со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами: "Начальствующие лица, начиная с самых высших, обязаны принимать все меры к сокращению во вверенных им частях потребления спиртных напитков, действуя в этом направлении личным примером, нравственным воздействием, присвоенными им служебными правами и всеми имеющимися в их распоряжении целесообразными средствами". Отныне появление офицера в нетрезвом виде где бы то ни было, особенно перед нижними чинами, считалось проступком и влекло за собой дисциплинарные взыскания, вплоть до увольнения с "волчьим билетом".

Камнем преткновения для выпивох становилась и ежегодная офицерская аттестация, положительное разрешение которой во многом зависело от того - потребляет ли и в какой пропорции алкогольную продукцию конкретный военнослужащий, или нет. В ней даже фиксировалось замечание о том, какое влияние оказывает на младших товарищей их старший сослуживец, замеченный в употреблении спиртных напитков. Офицеру, не придерживавшемуся трезвого образа жизни, в аттестационном порядке делалось предупреждение о неполном служебном соответствии. Для начальствующих лиц всех уровней, от ротного звена до командира корпуса, подобная процедура усложнялась тем, что в аттестации обязательно указывалась их роль в сокращении потребления алкоголя во вверенных им соединениях, частях и подразделениях.

Само собой разумеется, всем без исключения нижним чинам, находившимся на действительной службе, а также запасным и ратникам-ополченцам, созывавшимся на краткосрочные учебные сборы, "воспрещается потребление спиртных напитков где бы то ни было". Замеченных в употреблении алкоголя солдат отныне не производили в унтер-офицеры и даже не назначали учителями - "дядьками" новобранцев. Пьяницы заносились в особые списки и должны были быть взятыми под пристальное наблюдение ротных (эскадронных, батарейных) командиров с обязательным проведением с ними бесед представителей полковой интеллигенции, врачей и военного духовенства.

Занесенным в подобные реестры нижним чинам делалось представление по месту их жительства с тем, чтобы родные не высылали им денег. Если деньги все же приходили, то они обязательно вносились в сберкассу на имя их владельца. Расходование полученных от родителей средств допускалось лишь под контролем ротного начальства. И, конечно же, пьяница никогда теперь не мог получить "похвальное свидетельство", своеобразную рекомендацию для поступления на иную гослужбу.

Антиалкогольная перестройка царского розлива

Помимо репрессивных мер предусматривалось и нравственное воздействие на выпивох. Для этих целей, помимо непосредственных начальников, прибегали к услугам уже упомянутой полковой интеллигенции. На полкового пастыря возлагались увещевания религиозного плана: один раз в неделю со всем личным составом роты и по мере надобности - с теми, кто замечен был в пьянстве. Впрочем, надлежало не реже одного раза в месяц с тем же составом проводить лекции о вреде алкоголя, "сопровождая их световыми картинами, таблицами и диаграммами". Для той же цели вывешивались на стенах казарменных помещений наглядные пособия по антиалкогольной агитации, а солдатские библиотеки пополнялись изданиями противоалкогольного характера.

Приказ (пункт 24) также настойчиво требовал обратить внимание на развитие спорта в военных коллективах, устройство различного рода состязаний и "всевозможных игр, преимущественно на воздухе". Командирам частей (пункт 25) вменялось в обязанности принять все зависящие от них меры для улучшения казарменного быта нижних чинов. Помимо всего прочего предполагалось и такое: "Заботиться о развлечении нижних чинов устройством солдатских спектаклей, танцев, осмотром разных достопримечательностей и прочее; содействовать к посещению по удешевленным ценам театров, выставок, музеев, цирков, садов и т. п."

Примерно те же мероприятия, правда, несколько в иной форме, предлагались и для общества офицеров. Отныне урезались полномочия офицерских собраний в той части, которая касалась "застольного" досуга и прочих подобных случаев. Хотя потреблять спиртное начальствующим лицам категорически не воспрещалось, но их потребление в офицерском собрании передавалось целиком на усмотрение командира части. Офицеры сами могли отказаться от употребления спиртных напитков, для чего требовалось согласие 2/3 от общего числа членов офицерского собрания. В нем обязательно вывешивались списки увеселительных заведений с хорошей репутацией, которые разрешались для посещения. Замеченного в непотребном месте ждала суровая кара, вплоть до увольнения со службы. Командирам частей прямо указывалось (пункт 10) "... надлежит обратить внимание на соответствующую организацию офицерских собраний, придавая им характер семейный, учебный и спортивный".

Главным хозяйственным субъектом, на ком строилась вся статистика в русской армии, была дивизия. Пункт 11 добавил командирам соединений толику головной боли, "им теперь надлежало в своих годовых отчетах "... отмечать, что сделано за год в каждой части для уменьшения потребления спиртных напитков и для улучшения в этом смысле быта офицеров и нижних чинов".

Несомненно, изюминкой данного документа было учреждение обществ трезвости (пункт 8-й): "Командирам частей надлежит всемерно содействовать при помощи полковых священников организации обществ трезвенников, обратив внимание на привлечение в них вновь производимых из военно-учебных заведений молодых офицеров". Целью обществ являлись "борьба с пьянством, а также распространение христианской нравственности и благочестия среди воинских чинов". В качестве приложения был представлен устав, утвержденный 30 мая (12 июня) 1914 года протопресвитером военного и морского духовенства священником Георгием Шавельским. Организационно общество трезвости состояло из правления и рядовых адептов. В состав первого входили: попечитель командир части), руководитель (полковой пастырь) и почетные члены, оказавшие особые услуги или помощь обществу (как правило, вышестоящие начальствующие лица). Вторые были представлены членами-сотрудниками (офицеры и военные чиновники) и трезвенниками (нижними чинами).

Вступившие в общество трезвости обязаны были: исполнять его устав, отвлекать других от пьянства и содействовать привлечению новых членов, категорически уклоняться от употребления спиртных напитков и не предлагать их окружающим. Существовал даже образец устного обещания, которое в торжественной обстановке полкового храма после молебна произносил вступавший в общество трезвости. Он стоит того, чтобы привести его полностью: "Я, раб Твой (имя), Господи, будучи трезво убежден, что вино служит причиной многих грехов, болезней и бедствий, и памятуя слова Апостола Павла "пьяницы Царства Божия не наследят", чистосердечно даю обет перед Святым Животворящим Крестом Христовым и Святым Евангелием воздерживаться в течение (срок) от употребления спиртных напитков. Приказывая немощи своей помощь Божию и всецело вверяя себя заступлению Святителя Иоанна Крестителя, со смирением целую Святый образ его".

Конечно, проверить на прочность данное нововведение не представилось возможным. Вскоре грянула война, но одно можно сказать с долей уверенности; "зеленый змий" медленно, но неизбежно стал отступать по всем "фронтам". К сожалению, закрепить достигнутые успехи помешали развернувшиеся боевые действия. Однако с их началом в стране по указу императора Николая II ввели сухой закон, распространенный на всю территорию Российской империи. Во всех населенных пунктах (столичные и губернские центры не исключение) запретили продажу алкогольной продукции. Выпуск ее прекратили, а все имевшиеся запасы спиртного складировали в надежных местах и взяли под охрану как военные объекты.

"Вперед, на винные погреба!"

С началом революционных событий февраля-октября 1917 года "зеленый змий" вырвался на свободу. Настойчиво внедряемый в сознание народа леворадикальными политическими партиями лозунг "Мир без аннексий и контрибуций" мало что прояснил политически безграмотным солдатским массам. Пришлось большевикам и их политическим союзникам разжечь низменные человеческие страсти. Объявленная свобода отменила запрет на спиртное в стране. По всей России прокатилась череда пьяных погромов с обязательным разграблением винных складов. Лозунг "Вперед, на винные погреба!" не канул в Лету до сих пор. Его помнят. По мнению некоторых историков, "штурм" Зимнего дворца 7 ноября 1917 года - не что иное, как стремление большевистского электората, солдат и матросов, полакомиться богатейшими запасами элитных сортов спиртного, хранившегося в дворцовых подвалах. Три дня длилась безумная пьяная оргия на территории дворцового комплекса, пока сами большевики ее решительно не пресекли, убоявшись в конце концов пьяной толпы, призванной ими же под красные знамена.

Сегодня трудно судить о том, что было бы, если бы этого не было. История, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Нота, что меры, предлагаемые в свое время для обуздания "зеленого змия" в армии, были разумными, в этом нет никаких сомнений.

Источник: http://rus.ruvr.ru/2010/06/22/10292063.html

0
298
1