Если кому-то из лидеров стран, столкнувшихся с финансовыми проблемами, захочется посмотреть, как на практике выглядят строгие меры по ограничению расходов, ему стоит посетить Литву — небольшую прибалтийскую страну с населением 3,3 млн человек.
Столкнувшись с проблемой угрожавшего стране банкротством дефицита бюджета, Литва сократила общественное потребление на 30%. Зарплаты госслужащих были понижены на 20—30%, пенсии — на 11%. Оклад премьер-министра Андрюса Кубилюса был срезан на 45%.
На этом правительство не остановилось. Налоги на многие товары, в том числе на лекарства и спиртное, были увеличены. Налогообложение бизнеса выросло с 15 до 20%, налог на добавленную стоимость — с 18 до 21%.
В целом государственные расходы сократились на сумму, равную 9% ВВП. Со времени начала финансового кризиса среди промышленно развитых стран более радикальному сокращению свои расходы подвергла только Латвия.
Такое строгое самоограничение тяжело отразилось и на обществе в целом, и на отдельных гражданах. После того как были урезаны пенсии, возле точек раздачи бесплатного супа начали выстраиваться очереди пенсионеров. Уровень безработицы взлетел с 10 до 15%, а экономика страны, и без того неустойчивая, в прошлом году сократилась на 15%.
Примечательно, что литовские профсоюзы и оппозиционные партии скрепя сердце одобрили большинство мер по сокращению расходов, и до сих пор в Литве не было крупных демонстраций и серьезных протестов, подобных тем, что происходят в Англии, Испании и Греции.
Конечно же, и в Литве, и за рубежом раздается немало критики в адрес правительства Кубилюса. Сокращение государственных расходов в разгар рецессии противоречит кейнсианским принципам, в соответствии с которыми в такой ситуации для борьбы с падением производства общественное потребление следует наращивать. Большинство оказавшихся в аналогичной ситуации стран выбрали именно такой подход.
Но команда Андрюса Кубилюса считает, что в условиях бюджетного дефицита, равнявшегося 9% ВВП, привязанного к евро курса национальной валюты и невозможности заимствований на международном рынке облигаций у правительства не было другого выхода, кроме как продемонстрировать миру, что оно способно самостоятельно справиться с ситуацией, сократить общественное потребление, восстановить конкурентоспособность производства и репутацию надежного заемщика на рынке облигаций.
Кроме того, правительство стремится выполнить условия участия в общеевропейском валютном союзе, к которому Литва надеется присоединиться к 2014 году.
Действительно, ни одна европейская страна за исключением Ирландии не сумела осуществить даже сравнимое с Литвой сокращение расходов без помощи МВФ.
Теперь литовское министерство финансов предсказывает рост национальной экономики на 1,5%, а агентство Moody's повысило рейтинговый прогноз состояния литовской экономики с негативного до стабильного.
В то время как европейские страны обдумывают возможные социальные и политические последствия сокращения затрат на общественный сектор, Литва являет собой развертывающийся в реальном времени пример для изучения.
«Необходимо вести диалог с социальными партнерами, а самые тяжелые меры следует проводить в жизнь максимально быстро, — говорит Кубилюс. — Я все время подчеркиваю историческое значение того, что мы делаем. От того, как мы поступим сейчас, зависит то, что о нас напишут историки».
Так же как и соседние Латвия и Эстония, в начале последнего десятилетия Литва переживала бум, локомотивом которого стал банковский сектор и недвижимость. Строительство заняло позицию лидирующего сектора экономики. Многие литовцы взяли в банках ипотечные кредиты в иностранной валюте по низким процентным ставкам. С началом кризиса цены на недвижимость обвалились, строительство замерло, а тысячи людей лишились работы и оказались не в состоянии выплачивать кредиты.
После того как отец студентки университета Моники Мидверюте потерял работу в строительном секторе, ее семья выживает за счет того, что удается заработать ей и ее матери. Отец же теперь, по словам Моники, сидит целыми днями перед телевизором и с тоски пьет. «Он потерял надежду», — говорит Моника.
Психологические издержки, связанные с состоянием экономики, колоссальны. В стране вырос уровень самоубийств — притом что этот показатель и прежде был одним из самых высоких в мире, составляя 35 случаев на 100 тысяч человек.
«Стратегия затягивания поясов, возможно, принесет успех с точки зрения быстрой стабилизации экономики, но какой ценой?» — задается вопросом Чарльз Вульфсон, профессор трудового права Университета Глазго, пристально следящий за ситуацией в Прибалтике. Он указывает, что растущее социальное расслоение в Литве привело к самому резкому росту эмиграции из страны, с тех пор как 2004 году она вступила в Европейский союз.
«Тогда, в 2004 году, это можно было назвать «миграцией надежды», — считает Вульфсон. — Сейчас речь идет о «миграции отчаяния».
88-летний пенсионер Мечисловас Жукаускас, в прошлом электрик, пережил Вторую мировую войну и советскую оккупацию, а недавно потерял жену. На вопрос о том, как на нем сказалось сокращение пенсий, он с достоинством отвечает: «Правительство делает то, что считает нужным. Нас не спрашивают».
Комментарии