Мое личное свидетельство о давней дерзкой попытке вольности в Москве.
На модерации
Отложенный
И никого тогда не забрали
Вспомнились судьбоносные события, когда вдруг под наши восторженные аплодисменты Горбачев стал намекать на демократизацию, перестройку, гласность.
В самом начале этих новых труднопостижимых веяний моя ленинградская контора ВНИИЭСО случайно меня, разработчика силовой электронтки отправила в качестве стендиста на ВДНХ, где вершилась выставка Электросварочного оборудования.
Москва жила своей обычной многообразной жизнью, а выставка оказалась довольно посредственной.
Но вот однажды, после трудов праведных на этой выставке, по традиции столичной командировочной жизни я отправился на другую - художественную – в Манеж (да, тот самый, у Кремля, который чуть позже по таинственным причинам почти полностью выгорел и далее быстренько вновь воскрес).
Так вот, прошел на выставку, а там необычно много народу, все бурлит. Первое, что потрясло – развешанные по периметру зала флаги. Они были вроде нормальной формы, прямоугольные, но не как велено – красные, а разделенные по диагонали на два цвета - красный и белый. Ничего себе! Это казалось политической авантюрой. Но ведь нигде в других местах Москвы ничего подобного не наблюдалось. Все не как по-телевизору…Очень непонятно! Дерзко! И страшно! Но дрожь надо унять!
Всюду тусуются группы спорящих восторженных интеллектуалов, импровизированные трибуны с ораторами, у всех на устах дежурные дерзкие слова «плюрализм», «либерализм», «конвергенция». А ведь недавно за это могли и посадить! Здесь и там крутые политизированные дебаты о необходимости политических свобод.
Почему-то никто никого не забирает! В углу стенд – телемост. Оказывается, можно поговорить вживую непосредственно с участниками какой-то выставки в Нью-Йорке! Безумная свобода… Даже можно видеть на экране монитора того мистера, с кем общаешься. Обмен по обычному низкочастотному телефонному каналу, поэтому смена каждого неподвижного кадра – за несколько секунд. Стендовики призывают публику переговорить с заграницей. Бесплатно. Смотрю: вроде надсмотрщиков вблизи нет. Одни восторженные благостные лица, но люди по привычке шарахаются: как же это можно - без разрешения?! А у стендовиков уже вдруг появилась и невиданная защитная этика: «боишься? – тогда пшел вон отседа!».
На развешанные картины художественной выставки - ноль внимания. В центре зала - большая главная сцена, где выступают по очередности собственной предварительной записи в оперативном журнале.
Темы: перформансы, песни, политические дебаты. Среди выступавших и публики много известных личностей: артистов, режиссеров, писателей, прогрессивных политических деятелей. Постоянно выступала группа «Браво» со своим гигантским треугольным контрабасом и еще не эмигрировавшей Агузаровой, исполнявшей свой бессмертный «Ленинградский рок-н-ролл».
Желающих занять сцену много больше, чем записавшихся. Помню очень интересную азартную группу зеленой молодежи, демонстрировавшую платья изысканных фасонов собственного пошива из отдельных лоскутов различного по расцветке и консистенции материала. Весело, дерзко и непосредственно. Уверяли, что только в направлении их творчества будет развиваться молодежная мода будущего, а потому в своей революционной бесшабашности явно зазнались и превысили лимиты отпущенного по записи им сценического времени. Но не тут-то было! Вдруг позади публики возвопил какой-то хоровой ансамбль (Бабкиной, если не вру), и русские матроны в долгополых тяжеленных традиционных платьях в процессе своей всезаглушающей песни уверенной поступью своими мощными бюстами энергично скинули со сцены остатки не успевшего вовремя разбежаться авангарда моды. Зрители были в растерянности, аплодировать ли этому самоуправству, поскольку за один день еще не научились демократическому этикету.
Ездил я на эту выставку каждый день подряд недели две. И каждый день там толпа и что-то новенькое. Всюду приятные честолюбивые люди с опасно либеральными разговорами вслух. Припоминаю одного обескураженного подполковника (явно не гебиста), который всюду молча ходил рядом со мной с открытым ртом и выпученными глазами.
И почему-то только на этой выставке и немного на Старом Арбате такое политическое бурление. Ни в газетах, ни по радио или телевидению ничего подобного и близко не раскручивалось.
И вот в последний день моей командировки вышел с выставки и ахнул: начиная от Манежа и вдоль Красной площади все улицы плотно забиты танками! Ну вот - дошалились… Совсем атас! Как бы башку не снесли, быстренько, быстро - в метро!.. Правда там, под землей, мудрые люди мне разъяснили, что ничего особенного не произошло, это, мол, обычная репетиция перед очередным советским праздником. Но вроде тогда и праздников-то не намечалось… Ну и уехал я в свой провинциальный Ленинград, в котором никаких следов той околокремлевской суеты даже в микроскоп не просматривалось…
об этом и подобном см.: Новыш Петр Александрович «Разноцветные воспоминания»
www.proza.ru/2010/01/09/225
Комментарии
(с лат. — «Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку»)
В том-то и дело, друг мой, что вольность та действительно наступила.
Но только она - не для всех.
Это была начало вольностей для "элиты нации": воровать, грабить, убивать, "приватизировать" и т.д.
Но, как известно, Закон сохранения обязан был дав вольность кому-то, у кого-то её отнять.
... что мы и видим ныне, когда власть имущие Закона не имутъ, а простой человек и без Закона всегда виновен и бесправен.
Украина виду природной недоразвитости украинцев не способна быть самостоятельным государством , там 80% адекватного русского населения является народом покорённым умственно отсталым украинским меньшинством , поэтому этот проект может управляться только из вне .
Комментарий удален модератором
Комментарий удален модератором
Комментарий удален модератором
готовность к подвигам и бедам,
и часто мы свой звездный час
проводим, сидя за обедом.
(с)