Тело и я

Сказать, что между мной и моей оболочкой, т.е. телом, царит мир и согласие, было бы явным преувеличением. Скорее мы просто друг к дружке как-то притерпелись. А куда деваться.

Я зову его Кащеевым, оно меня - Дурындой.

Чтобы не обострять отношений, мы стараемся не очень сильно придираться к взаимным недостаткам. Это означает, что я Кащееву уделяю ровно столько внимания, сколько нужно для выживания и для того, чтоб от него не шарахались в разные стороны встречные тела. Он же проявляет похвальное терпение к моим многочисленным чудачествам, как то: неугомонность, болтливость, любопытство, непоседливость и прочее. Бастовать начинает только если я его переохлаждаю - страсть, как боится сквозняков.

Когда-то, когда Кащеев был помоложе, а я полон оптимизма и верхоглядства, я уделял ему несколько больше внимания, где-то даже холил, стараясь придать ему более презентабельный вид.

Уж не помню причин подобной блажи, но знаю, что Кащеев в те времена считал себя лидером тандема. С годами я сумел отвадить его от этого опасного заблуждения, но до сих пор бывает, что он нет-нет, да и взбрыкнет, припоминая мелочные обиды. Тогда мне приходится прилагать немалые усилия, чтобы задобрить его то каким-нибудь витамином, а то и чем покрепче. И на время мы вновь заключаем перемирие.

Кащеев все же парень неплохой; хлипкий, но зато терпеливый и неприхотливый. Тяжело ему со мной, фанфароном и балаболкой, но он терпит. Спасибо, дружище, за все. Поскрипим еще немного, а там уж и передохнем.

119
1750
35