Традиционный прогноз мировой экономики-2011

Моему прогнозу на начавшийся, 2011 год, предшествует анализ прогноза на предыдущий, 2010, который можно прочитать здесь. Ключевым его элементом стало определение главного процесса, который, собственно, и определял развитие экономических событий ушедшего 2010 года, причем был он не чисто экономическим, а, во многом, носил ярко выраженный политический характер. Таким процессом, по моему мнению годовой давности, должен был стать выбор между дефляционным и (гипер)инфляционным сценарием развития мировой экономики. При этом в прогнозе утверждалось, что темпы спада совокупного спроса в США, в том случае, если не будет найден способ усиления масштабов кредитования потребителей, должен составить порядка 8-12 процентов в год, по аналогии с событиями 1930-32 гг. в США.

Эта часть прогноза реализовалась практически полностью. Попытки мировой финансовой и политической элиты объявить о «конце кризиса» и завершить программы эмиссионной поддержки спроса закончились биржевым крахом мая месяца, после которого упомянутые элиты впали «в ступор» и прекратили вообще какие-либо попытки что-то объяснить. Более того, поскольку проблемы падения спроса существенно обострились во всем мире, то началось явление, которые мы в начале 2000-х годов назвали «парадом девальваций», а сегодня, с легкой руки министра финансов Бразилии, получившее название «валютных войн». Суть его, как понятно из названия, заключается в том, чтобы максимально поддержать продажи на внешних рынка национальных (то есть тех, которые платят налоги в местные бюджеты) компаний, защитить внутренние рынки от импорта и, наконец, минимизировать негативные явления от роста безработицы, снизив тем самым нагрузку на бюджеты путем девальвации национальной (региональной) валюты.

Начало «валютных войн», как и политическое давление со стороны правительств, вынудило денежные власти основных стран мира (включая, в первую очередь, США), продолжить денежную накачку. В случае США и Европы это было обострено еще и проблемами Евросоюза, который стал испытывать серьезные затруднения с финансированием дефицита ряда южных стран (Греция, Ирландия, Португалия и так далее), что придало движению доллар-евро значительный размах и, во многом, определяло политический вектор событий в Европе.
Европа, в рамках общеэкономических тенденций, решала свои проблемы, в основном, за счет девальвации евро, хотя использовались и другие методы. В частности, европейский центробанк «потерял монетарную невинность», начал прямую скупку облигаций стран с серьезными бюджетными проблемами (Греции, Португалии, Ирландии и так далее). Именно грамотная пропаганда бюджетных проблем ряда стран зоны евро и позволила Евросоюзу существенно снизить курс единой валюты (с пика в 1.6 относительно доллара до минимума – 1.18), хотя встречная активность денежных властей США понизила доллар, так что нынешний уровень колеблется где-то в пределах 1.3-1.4. Тем не менее, такая девальвация евро позволила ряду стран ЕС, получающих серьезный доход от экспорта в США (Германии, прежде всего) показать крайне позитивные показатели.

Как следствие всех этих конфликтов, дополненных политическими проблемами Обамы и Демократической партии США, проигрывающей нобярьские выборы, стало решение денежных властей США продолжить эмиссионные программы, в объеме, как минимум 600 миллиардов долларов примерно на полгода, до мая 2011 года включительно. Отметим здесь важную параллель с событиями начала 30-х годов, проведенную в предыдущем прогнозе. Дело в том, что доля государства в конечном спросе всегда была достаточно ограничена и усилить его за счет перераспределения финансовых потоков можно весьма и весьма ограничено: не более 3-4% от ВВП в год. Сокращение же частного спроса, которое и вызвало экономический кризис, как сейчас, с осени 2008 года, так и в начале 30-х годов, достигали тогда темпов 8-12% ВВП в год (то есть около 1% в месяц), что и позволило мне предположить, что темпы спада частного спроса в 2010 году достигнут аналогичных масштабов.

Формально, это не произошло, но исключительно благодаря тому, что ФРС осуществила колоссальный вброс ликвидности в финансовую систему государства, причем его годовой масштаб достиг как раз 10-12% от ВВП! Часть этих денег получила финансовая система, часть – бюджет (через выкуп казначейских облигаций), что позволило существенно увеличить долю государства в конечном спросе экономики. В любом случае, нужно отметить, что этот процесс отложил время «острой» стадии кризиса (то есть резкого падения ВВП), не ликвидировав, тем не менее, его неизбежность (однако об этом в собственно прогнозе на 2011 год). Кроме того, в мае месяце, после попытки остановить эмиссию и последовавшего за этим обвала на фондовом рынке, стало понятно, что такие действия почти немедленно выводят экономику на траекторию «острого» спада, аналогичного началу 30-х годов, то есть и эта часть моего прогноза, в общем, состоялась.

Отдельное место в прогнозе уделялось Китаю, про который говорилось, что он никак не сможет стать «локомотивом», который «вытянет» мировую экономику, напротив. Более того, предполагалось, что он сам станет серьезной потенциальной жертвой кризиса, поскольку должен будет компенсировать падающий внешний спрос (который и является главным мультипликатором его роста) спросом внутренним. Поскольку последний существенно ограничен, Китай начал активную эмиссию и различные программы стимулирования внутреннего спроса, что привело к раздуванию финансовых пузырей на его рынках. При этом оценить точный масштаб проблем, в общем, не представляется возможным, поскольку адекватная статистика ВВП и инфляции для этой страны не просто недоступна, но и, скорее всего, просто не существует, речь может идти только об экспертных оценках. Так что рост под 10% в год, который объявлен руководством Китая, скорее всего, реальности не соответствует.

Ошибкой прогноза стало мнение о том, что в 2010 году нас ждет очередной дефляционный этап кризиса. Он чуть было не начался в мае, однако его в очередной раз «залили» ликвидностью. Соответственно, не реализовалась угроза падения нефтяных цен, напротив, они существенно выросли, так что для стран - экспортеров сырья год оказался весьма удачным.

В прогнозе рассматривались сложности европейских стран, которые, в общем, были описаны достаточно полно. И рост «этнической» преступности, и рост требований по ограничению миграции, и рост безработицы и даже предложения по ограничению движения рабочей силы внутри ЕС. Серьезно обострились и проблемы «малых» стран Европы.

Отдельное место было уделено проблемам стабильности единой системы мирового разделения труда. Поскольку построена она сегодня на конечном спросе США, то и кризис должен был существенно усилить «центробежные» тенденции. Этот эффект, однако, был существенно замедлен за счет продолжения эмиссии, тем не менее, он проявился как минимум в нескольких эффектах. Во-первых, основные институты современной глобализации (МВФ, Мировой Банк, ВТО и связанные с ними экспертные структуры) практически отказались от попыток дать объяснение нынешнему кризису, описать его механизмы и дать рецепты выхода из него. Даже Нобелевская премия по экономике, которая традиционно является знаковым моментом в рамках идеологической схемы современной финансовой элиты, была в 2010 году выдана за работы, в общем, не имеющие отношения к кризису. Такой демонстративный отказ от темы, фактически, означает и отказ от будущей гегемонии современной мировой финансовой элиты.

Во-вторых, многие страны во взаимных отношениях продолжили процесс отказа от долларов. Те эффекты «прото»-валютных зон, которые были заметны несколько лет назад, но которые были «забиты» бешеной эмиссией доллара последних двух лет, снова возобновились, хотя и в несколько иной форме (об этом – в прогнозной части).

В-третьих, «валютные войны» и процессы защиты национального производителя и национальных рынков, начали сокращать долю транснациональных торговых потоков в мировой экономике. Формально, в денежном выражении, этого не произошло, за счет роста цен на сырьевые товары, однако в натуральном выражении мировая торговля не восстановилась после спада 2008-2009 года, более того, она продолжила свою стагнацию.

В-четвертых, принятие денежными властями США новой программы эмиссии («количественного смягчения») QE2 привело не к падению ставки реального кредитования, как это планировалось, а, наоборот, к его росту. Фактически, это косвенно означает, что в мире изменилось отношении к доллару: тенденции в оценке негативных факторов (рост инфляции, финансовых рисков и так далее) стали превалировать над позитивными (рост деловой активности).

Все эти, и многие другие, не столь заметные процессы, показывают, что общее направления развития мировой экономики, описанное в прогнозе на 2010 год, в общем, соответствует реальности.
Отдельно нужно отметить, что в прогнозе были высказаны тенденции, которые должны были складываться в секторе реального бизнеса. Это:
- сложности в привлечении и размещении инвестиций;
- начало разрушения системы «среднего» класса и соответствующих проблем в маркетинговой политике практически всех компаний-производителей;
- принципиальное изменение управленческой и менеджерской политики;
- рост «плохих» долгов и невозможность получения нормального кредита.
Частично эти проблемы действительно стали заметны (четвертая и первая), частично они еще себя «в полный рост» не проявили. Впрочем, в прогнозе говорилось, что развиваться они будут постепенно и с разными (не всегда легко прогнозируемыми) темпами. А теперь, пришло время перейти собственно к прогнозу.

Поскольку никаких принципиальных отклонений от базовой модели кризиса, разработанной нами еще в начале 2000-х годов, не произошло, главным фактором, который будет определять развитие событий в 2011 году, будет взаимодействие двух потенциальных сценариев, инфляционного и дефляционного. При этом последние заявления руководителей ФРС показывают, что они не готовы руководить денежной политикой в условиях дефляционного сценария, более того, совершенно не собираются принимать на себя ответственность за ранее сделанные ошибки. Это означает, что, скорее всего, с подавляющей вероятностью, после того, как эмиссионная программа QE2 закончит свое действие, ей на смену придет новая, причем более интенсивная.

Впрочем, давать гарантии такого развития событий я бы не стал, в первую очередь из-за того, что контроль над нижней палатой парламента США, Палатой представителей, перешел к оппозиционной Республиканской партии, в которой сегодня задают тон представители гораздо более жесткой линии в части денежной политики и отношения к ФРС. Наиболее ярким представителем этой группы является конгрессмен Рон Пол, который приложит всю свою активность для того, чтобы изменить политику руководства ФРС и администрации Обамы.
Теоретически, более точно ответить на вопрос, не рискнет ли ФРС отказаться от эмиссионных программ, мы сможем узнать после первого в этом году заседания Комитета по открытым рынкам ФРС США в 20-х числах января, но шансов на целенаправленный переход к дефляционному сценарию крайне мало. А вот вероятность самопроизвольного перехода есть. Дело в том, что эмиссионные деньги попадают в экономику через бюджетный и финансовый сектор, причем последний не может сегодня нормально (то есть с более или менее заметной прибылью) инвестировать избыточные наличные деньги. С учетом падения кредитного мультипликатора, объем наличных денег по отношению к ВВП серьезно растет, и, рано или поздно, они попадают на финансовые спекулятивные рынки, в частности, на рынки сырьевых и продовольственных фьючерсов. Как следствие, цены на ряд ресурсов серьезно растут, что вызывает рост издержек реального сектора, который, так или иначе, вынужден их перекладывать на другие сектора экономики.

В частности, в США растет реальная безработица (что хорошо видно на графике продолжительности времени поиска работы), сокращаются инвестиционные расходы, падает кредитование реального сектора (который не получает прибыль) и, наконец, растут цены на товары повседневного спроса, особенно по той номенклатуре, по которой отмечается низкая эластичность спроса по цене. Последнее противоречит монетаристским догмам (поскольку общие расходы домохозяйств, как и предписывает теория кризиса, сокращаются), но, в США последние пару лет серьезно меняется структуры потребительской корзины в пользу наиболее дешевых товаров).

Пока массовых банкротств в реальном секторе экономики США не наблюдается, более того, оценить еще имеющийся у предприятий запас прочности практически не представляется возможным, поскольку они, по мере возможности, тщательно скрывают свои проблемы от внешнего мира. Но, теоретически, в любой день может начаться мощная волна банкротств предприятий реального сектора (поставляющих конечным потребителям не только товары, но и услуги), остановить которую усилением эмиссии будет невозможно. И потому, что ФРС не может напрямую кредитовать нефинансовые учреждения, а банки не будут кредитовать заведомых банкротов, и потому, что соответствующих ресурсов просто нет в природе.

Теоретически, можно себе представить, что ФРС резко увеличит прямой выкуп казначейских облигаций, а казначейство, в свою очередь, начнет массовую поддержку предприятий, но вероятность такого развития событий ничтожно мала, не говоря уже о том, что его эффективность, скорее всего, окажется достаточно низкой. В любом случае, по мере сокращения запаса прочности в отдельных отраслях и регионах (а они, конечно, у всех разные), их представители начнут отстаивать все более и более жесткие методы регулирования, что не может не повлиять на поведение отдельных руководителей ФРС и федерального казначейства, даже если мы об этом давлении ничего знать не будем.

Отметим, что начало такой «волны банкротств» в реальном секторе приведет к резкому падению совокупного спроса, и по причине роста безработицы, и в связи с резким падением оптимизма потребителей, и из-за роста сбережений. Иными словами, переход к дефляционному сценарию довольно быстро затронет практически все отрасли экономики, радикально изменит всю финансово-экономическую политику и властей, и корпораций. Что касается домохозяйств, то для них такой переход будет означать начало резкого падения уровня жизни.
Подобный переход может произойти и по внеэкономическим причинам. Например, в случае начала полномасштабной агрессии США и Израиля в Иране (а значит – и в Пакистане), каких-либо других политических авантюр руководства США, которое заинтересовано в том, чтобы снять с себя внутриполитическую ответственность за начало кризиса. Кроме того, его может вызвать крупный теракт или стихийное бедствие, например, мощное землетрясение в Японии или Калифорнии. Более того, такое событие может даже не быть достаточно крупным, для того, чтобы вызвать такие последствия, но в том случае, если точка самопроизвольного перехода к дефляционному сценарию будет уже достаточно близко, власти США могут вызвать его искусственно, за счет чисто пропагандистских методов привязав его к внешне «объективной» причине.

Таким образом, ключевой точкой 2011 года может стать самопроизвольный переход от (пока) управляемого инфляционного сценария к сценарию дефляционному. При этом вероятность «сваливания» в гиперинфляцию представляется мне пока крайне малой, поскольку этот сценарий в принципе не реализуем, если не существует механизмов прямой доставки эмиссионных денег домохозяйствам (потребителям), а такой механизм пока не создан.

Возвращаясь к аналогии с началом 30-х годов, можно задаться вопросом, а не может ли ситуация сложиться так, что государства начнут увеличивать свой спрос на величину достаточную для полной компенсации падающего частного спроса? В конце концов, соответствующие инструменты достаточно эффективно работали в СССР и других социалистических странах и, теоретически, по крайней мере, их можно запустить и в США, и в других странах в рамках создания чисто государственного капитализма. Грубо говоря, это может получиться, если государство начнет в массовых масштабах выкупать банкротящиеся предприятия реального сектора, резко сокращать их затраты за счет снижения инвестиций и государственного регулирования тарифов и ставки аренды, а также централизованной реструктуризации кредитной задолженности.

Мне кажется, что сегодня такой вариант представляется маловероятным, прежде всего, по чисто политическим причинам. Дело в том, что сегодня в США идет процесс постепенной передачи власти от социально-ориентированных демократов к консервативным рыночникам республиканцам, которые будут с негодованием отметать подобный сценарий. Он может реализоваться только в случае прихода к власти крайних националистов, которые, однако, будут его реализовывать в форме списания задолженности с реального сектора, национализации крупного (оборонного, в первую очередь) производства и поддержки частного мелкого и среднего бизнеса с полным банкротством и реструктуризацией всего банковского и вообще, финансового сектора страны. И такой вариант возможен не в рамках предотвращения острой стадии кризиса (что, теоретически, было бы осуществимо при полном контроле Демократической партии США и над Белым домом, и над Конгрессом), а по итогам острой стадии кризиса, то есть не в ближайшие пару-тройку лет. Отметим, что именно такого сценария опасается видный американский политический и общественный деятель Линдон Ляруш, а он очень хорошо осведомлен о тонкостях внутриполитических раскладов в США.

Таким образом, завершая макроэкономическую часть прогноза, можно отметить, что начавшийся год может стать годом серьезного перелома в общих макро тенденциях, однако гарантировать это невозможно, не исключено, что он станет продолжением второй половины этого года.
В этом случае цены на нефть будут постепенно расти (до уровня примерно 110-120 долларов за баррель к маю месяцы и, постепенно, все выше к концу года), так же, как цены на продовольствие, металлы и ряд ресурсов. По мере сокращения частного спроса и изменения его структуры в пользу наиболее дешевых и необходимых для потребителей товаров, будет сокращаться мировая торговля. При этом будет происходить постепенный переход на взаимные поставки остро необходимой (то есть вообще не производимых на национальных территориях) продукции, а зачет будет все чаще осуществляться в национальных валютах, а не в долларах.

Главной задачей здесь будет защита локальных рынков от скачков цен, вызванных эмиссией в США. Так, Евросоюз жизненно заинтересован в поставках сырья, однако рост цен на него, который зависит от эмиссии американского доллара и событий на Лондонской и Нью-Йоркской биржах, ставит под удар всю экономику этого региона. И ради решения этой важнейшей задачи, не исключено, что отдельные страны ЕС будут пытаться выйти из механизмов биржевого определения цен, например, за счет установления долгосрочных бартерных связей с рядом других Азии и Африки.

Конфигурация таких отношений пока непонятна, в частности потому, что «атлантические» элиты Европы будут активно сопротивляться такому сценарию (потому что он равносилен отказу от доллара как мировой торговой валюты), но в случае продолжения эмиссии доллара такой сценарий практически неизбежен. Другое дело, что пока не очень очевидны его темпы, но, скорее всего, первые признаки установления таких контактов в наступившем году уже проявятся.

Еще одна проблема, которая будет серьезно влиять на геоэкономические отношения в мире, будет борьба за сокращающийся спрос. Особенно сильно она проявится между США и Евросоюзом и между Китаем и странами северной Атлантики. Конфликт между ЕС и США уже себя проявил в 2010 году в части поочередных девальваций доллара и евро, но в этом году, скорее всего, схватка продолжится уже на уровне нетарифной защиты. В частности, мне представляется очень вероятным, что резко вырастет роль различных инструментов «защиты потребителя», которые будут использоваться для вытеснения «некачественной» импортной продукции с национальных рынков. Не исключено даже, что аналогичные процессы пойдут и внутри самого Евросоюза. Отметим, что жертвой таких методов может стать и экспорт в Европу третьих стран, России в частности.
Что касается Китая, то он уже продемонстрировал, как будет бороться с такими явлениями. Он начал активную скупку ценных бумаг «проблемных» с точки зрения национального долга стран Евросоюза, что позволит ему в будущем решить ряд серьезных проблем. Во-первых, эти страны будут сильно ограничены в части принятие национальных ограничений на китайский импорт. Во-вторых, они будут вынуждены защищать китайские интересы на уровне ЕС в целом, что позволит избежать ряда серьезных запретных мер. В-третьих, они будут теми точками, через которые Китай будет получать технологии, которые через другие страны ему будет получать затруднительно. Ну и наконец, через эти страны Китай будет демпфировать геополитическое давление США, которое они сегодня успешно осуществляют через ЕС за счет использования своих сателлитов в Восточной Европе.

Собственно, аналогичные процессы будут протекать по всему миру и по всему спектру мировой торговли: национальные государства начнут все более и более жестко ограничивать импорт и, по мере возможности, поддерживать экспорт своих товаров. Фактически, можно смело сказать, что в мире начнутся массовые торговые войны, которые положат начало заката всей системы ВТО. Все попытки мировой финансовой элиты изменить ситуацию будут достаточно бессмысленны.

Отметим, что денежные власти большинства крупных (с точки зрения масштабов экономики) стран мира, уже отдают себе отчет в том, в каком направлении будут развиваться события. Это хорошо видно по активным программам повышения налогов и сокращения индивидуальных выплат (например, повышения пенсионного возраста), которые начаты практически во всех странах мира. Дело в том, что повышение налогового бремени – это достаточно долгий и мучительный процесс и начинать его в преддверии экономического роста достаточно глупо. Иными словами, сами такие программы говорят о перспективах мировой экономики куда красноречивей речей политиков, другое дело, что не все их понимают.

В то же время, повышение налогов и переход к режиму сокращающихся рынков ставит перед мировой финансовой и политической элитой серьезную проблему. Дело в том, что, начиная с 1981 года, в мире произошел принципиальный переход к «пирамидальной» схеме кредитования, которая была построена на постоянном рефинансировании основного долга. Эта схема работала до тех пор, пока стоимость кредита можно было снижать, но затем она остановилась. Но накопленный за это время долг достиг такой величины, которая в принципе не может быть выплачена из текущих доходов всех экономических субъектов (и домохозяйств, и государств, и корпораций), притом, что эти доходы еще и сокращаются. Повышение налогов перераспределяет доходы в пользу государств (создавая дополнительные издержки корпоративному сектору), но проблемы это не решает.

Ответ на вопрос о том, что делать с этими, накопившимися долгами, станет одним из главных вопросов, который придется решать в 2011 году. Не вызывает сомнений, что в общей форме он сформулирован не будет, но локально будет возникать все чаще и чаще: и в форме проблем задолженности ряда государств Европы, и в форме закрытия частных банков в США, и в росте индивидуальных банкротств. А каждое банкротство (дефолт) – это сокращение реальных активов, под которое сегодня осуществляется кредитование. Иными словами, в наступившем году одной из главных проблем станет разработка новых кредитных механизмов, обеспечивающих нормальное кредитование предприятий. Ответ на вопрос о том, как и где они начнут внедряться, скорее всего, лежит за пределами наступившего года.

Одним из вариантов таких механизмов является создание региональных денежных систем, базирующихся на регионах, в которых возможен рост даже на фоне общемирового экономического спада. Такие системы на первом этапе могут существовать параллельно долларовой, но затем постепенно те элементы таких региональных экономических систем, которые не могут быть от доллара оторваны (например, по причине больших долгов), должны будут ликвидироваться, в частности, через банкротства.
Для того чтобы понять, какие именно регионы могут играть роль такие региональных центров, нужно понять, какими они обладают свойствами. Это, во-первых, наличие достаточно большого населения, которое будет обеспечивать минимально необходимый спрос. При этом средний уровень жизни этого населения должен быть существенно ниже среднего для стран «золотого миллиарда».

Во-вторых, эти страны должны иметь некоторый минимальный технологический задел, который бы позволял им производить некоторый минимум товаров и технологий, пусть и не самых современных, но вполне продаваемых, без зависимости от внешнего мира. В-третьих, эти страны должны иметь достаточно крупные национально-ориентированные элиты, которые в состоянии осуществить подобные сценарии. Отметим, что именно по этой, третьей причине, мы вынуждены вычеркнуть Россию из списка потенциальных региональных темпов роста: вся экономическая элита России сегодня, что предпринимательская, что «чиновная», демонстративно прозападная, чтобы не сказать русофобская.

Если посмотреть на страны мира, то мы увидим как минимум 6-7 стран, отвечающих этим принципам. Это Бразилия, Турция и Индия практически наверняка, Мексика, Индонезия, Иран и ЮАР – с большой вероятностью. Возможно, кого-то можно будет к этому списку добавить – но, разве что, одну-две страны. Собственно, Бразилия и Турция уже частично демонстрируют этот сценарий, что касается Индии, то она сама себе рынок и внешняя помощь ей не очень-то нужна. А вот Китай я из списка исключил, поскольку уж слишком сильно он «завязан» на внешний спрос: даже повышая средний уровень жизни в стране, он, в случае переориентации на внутренний спрос, неминуемо должен будет резко понизить уровень жизни нескольких сот миллионов человек, которые сегодня олицетворяют его движение к научно-техническому прогрессу. Обсуждение того, как Китай будет решать соответствующие проблемы (которые, во многом, носят социальный и политический характер), выходит за рамки настоящего прогноза, но то, что они будут очень серьезными, сомнений не вызывает.

Мне представляется, что развитие мировой экономики в 2011 году, во многом, будет определяться как раз постепенным формирование «прото»-валютных и экономических зон вокруг таких стран. Они будут более активно, чем остальные страны, защищать свои рынки и развивать собственное производство на основе внутреннего спроса, при этом постепенно захватывая рынки более мелких окружающих стран, используя для этого и экономические, и политические рычаги. Что касается тех мелких стран, которые будут или пытаться удержаться в рамках старых, «глобалистских» тенденций, или же ориентироваться на другие страны, в которых рост в ближайшие годы будет невозможен, то у них будут нарастать экономические проблемы.

К таковым относятся ряд малых стран Евросоюза, которым все труднее будет продавать свои товары на европейских и других рынках, Россия, которая на фоне роста доходов от продажи сырья все более и более деградирует с точки зрения общепроизводственной инфраструктуры, те страны, которые занимаются монопродуктовым экспортом в Китай, ЕС, США, Японию. Разумеется, до коллапса дело в наступившем году не дойдет, но общая тенденция должна быть выражена достаточно четко.

В заключение повторим основные тезисы прогноза. Ключевым его элементом является точка перехода от инфляционного к дефляционному сценарию, которая зависит от устойчивости реального сектора экономики США. Этот переход может произойти и в 2011 году, и несколько позже, на основании имеющихся данных предсказать это невозможно. До тех пор, пока такой переход не произошел, в мире будет продолжаться примерно такая же экономическая картина, которая наблюдалась во второй половине предыдущего, 2010 года: рост цен сырьевого и продовольственного секторов, рост (с возможными резкими скачками вниз) на других спекулятивных рынках, в частности, фондовых биржах, общий рост безработицы, стагнация реального сектора, рост цен в одних секторах и падение – в других, ослабление мировой торговли реальными продуктами и постепенная регионализация мировой экономики. При этом спад совокупного спроса в мире, связанный с аналогичным спадом в США, будет продолжаться, несмотря на отдельные попытки его стимулировать.

В случае же, если переход произойдет, то мы получим традиционный дефляционный сценарий, с массовыми банкротствами, как финансового, так и реального сектора, резкое сокращение уровня жизни практически во всех странах мира, быстрый распад единой системы мирового разделения труда и начала процесса резкого упрощения всего процесса производства.

В любом случае – счастливого нового года!