Острая демократическая недостаточность

Илья Яшин: «либеральная общественность» всегда презирала таких, как мой дед

  Мой дед всю жизнь работал сантехником. Он болел за «Спартак», любил макароны и ругался на телевизор, когда там показывали новости. Не любил он коммунистов и демократов.

«Дед, - говорил я ему. - Ну ты разве не хочешь, чтобы по телевизору правду говорили, а не только власть расхваливали?».

«Ну хочу, - хмурился он в ответ. - Мало ли чего я хочу...»

«А помнишь, тебя судили, когда ты менту на пиво не дал и он на тебя протокол за мелкое хулиганство оформил? Разве ты не хочешь, чтобы у нас честный суд был?» - продолжал я.

«Слушай, отстань, а? Кто ж против честного суда будет?» - отбрехивался дед, предчувствуя подвох в нашей дискуссии.

«Ну, подожди! - говорил я. - А дума? Разве ты не хочешь, чтобы там приличные люди законы принимали, а не эти жулики?»

«Я?! - дед явно собирался грязно выругаться, но сдержался. - Я хочу».

«Дед, - говорил я ему. - Ну так ты же, получается, демократ».

«Сам ты дерьмократ!» - обижался мой старик и уходил в другую комнату.

Либералам всегда было сложно найти общий язык с такими, как мой дед.

Рассказывают, как в начале девяностых тогдашний премьер-министр России Егор Гайдар встречался с рабочими и пытался объяснить им смысл запланированных реформ. Запутавшиеся в экономических терминах работяги почесывали затылки, пока один из них не спросил: «Егор Тимурыч, ну что ты нам все про экономику? Скажи-ка вот лучше: в Бога ты веришь или нет?».

«Понимаете ли, в чем дело, уважаемый, - начал объяснять Гайдар.

- Я, скорее, определяю себя как агностик...».


Я убежден: демократы все провалили в девяностые годы именно потому, что проиграли борьбу за таких вот сантехников, как мой дед.

Он был простой трудяга с правильными, в общем-то, жизненными ценностями. Но, как и любому нормальному человеку, ему претил снобизм.

«Либеральная общественность», упивающаяся собственной образованностью, всегда презирала таких, как мой дед. Фыркала на них и искренне полагала, что «этот народ» в «этой стране» никогда не примет демократические реформы по доброй воле. Реформы можно только насаждать сверху. Поэтому в начале девяностых в среде «либеральной общественности» были так популярны Аугусто Пиночет (его тогда было модно сравнивать с Борисом Ельциным) и рассуждения на тему «человеческого балласта», мешающего развитию рыночной экономики.

На самом деле та «либеральная общественность» имела очень мало общего с демократическими ценностями. Демократ может придерживаться левых взглядов или правых, выступать за большую роль государства в экономике или меньшую — но он всегда будет с уважением относиться к своему народу, к обычным работягам, к людям труда.

Россия сегодня стоит на пороге больших перемен. Сложившаяся в последние годы система демонстрирует явные признаки гниения, и, в конце концов, трухлявое дерево неизбежно рассыплется.

И вот тогда — важно не повторять ошибки той самой «либеральной общественности» из девяностых годов. Пока либеральное движение не станет по-настоящему демократическим, пока его лидеры не научатся говорить на одном языке со своим народом, мы так и будем оставаться банановой республикой с фантомными болями утраченной империи.

Фото: Илья Питалев/ РИА Новости