«Я лицемерие»

Под таким лозунгом воскресный «марш мира» выглядел бы более органично. За что люди вышли на улицы? Какую идею продвигали депутаты Верховной Рады, предлагая провести массовые шествия? «Я Волноваха» — это не акт сострадания и сочувствия погибшим и их семьям, а все-таки попытка очередной раз доказать, что боевики — «безчеловечные, кровожадные террористы».

Теперь можно говорить о жертвах среди мирного населения на Донбассе, ведь теперь «они» убили их, а не «мы». Теперь «мы» можем поплакать о «них». Первые информационные сообщения о жертвах злополучной маршрутки сразу же приняли жесткое уточняющее направление «стреляли-убили-расстреляли террористы».

Большинству «патриотически настроенных» СМИ абсолютно плевать, кто эти люди, откуда они, куда и почему ехали. Нужно было быстро доказать виновность «террористов», выискивая детали и всяческие мелочи в ситуации с инцидентом. «Мышиная возня» обвинителей, как и «защищающихся», свела на ноль жалость, скорбь и чувство (которое должно быть у каждого нормального человека, трезво оценивающего происходящее) никчемности всей этой жуткой «войны».

В итоге мы имеем очередной акт консолидации «патриотизма» и прочих «доколе эти сволочи российско-террористские…». В остальном «Я Волноваха» — не более, чем жалкая «вирусная» пародия на драму под французский манер.

Второго июня прошлого года украинская авиация нанесла удар неуправляемыми ракетами по зданию Луганской ОГА и прилегающей площади Героев ВОВ. Погибли восемь человек, еще двадцать восемь получили ранения различной тяжести. Никто тогда не предлагал «марши мира» и сочувствие в придачу. СМИ и представители власти вещали о «кривожопых сепарах», которые сами себя расстреляли из ПЗРК. Может, не хватило креатива, ведь на то время французы еще не запустили печальный бренд «якать». И тогда развернулись споры о виновных, хотя ОБСЕ поставило точку в препирательствах, подтвердив версию авиаудара. (www.osce.org)

Те восемь человек не были равны перед чувством скорби депутатов ВР, «марши» не предлагались. Просто «они» были неправильными жертвами, «им» сострадать мы не могли.

Роман Губриенко.