Трагедия в Армении

Трагедия Армении .

Любое событие, в том числе и трагедия, может иметь вполне рядовое начало.

Эпизод 1
Прелюдия к трагедии
Танковый полк выехал на стрельбы штатным снарядом на полигон Абул. Событие само по себе завершающее целый учебный цикл, и в общем-то неординарное. На танковой директрисе танкисты завершали курс обучения стрельбы из танка, проще говоря, стреляли с ходу из танковой пушки калибра 125 мм. Зрелище уникальное, для членов экипажа довольно-таки трудоемкое. Грандиозность стрельб впечатляла, особенно если ты был задействован задолго до того. Я с группой солдат числился в мишенной команде. За неделю до начала стрельб нас выкинули в пешем порядке, как всегда неожиданно, в ночь, на полигон с целью подготовки мишеней и мишенной обстановки. На полигоне нас никто не ждал, что, впрочем, неудивительно. Не буду вдаваться в излишние подробности и писать, к примеру, как мы пилили дерево на рейки, сколачивали макеты и обшивали их марлей, все это вывозили в поле и расставляли мишени на подъемники. Завершала директрису гора Абул.

Абул в тумане - жди дождя. И вот опять мокрые, в грязи, копаемся с солдатами, пытаясь наладить работу подъемников. Все не впервые, но должность командира обязывает. Короче, накрыли, все подготовили для отработки нового упражнения согласно новому курсу стрельб. Суть упражнения проста в описании, но сложна в исполнении. Танкистам требовалось загрузить три штатных снаряда в боеукладку. Процесс не из легких. По команде с вышки необходимо было быстро выполнить норматив по посадке в танк, войти в связь, приготовив вооружение к стрельбе. И вот уже танки ревут двигателями, звучит команда «Вперед!» Грозные боевые машины срываются с места. Полигон замер. Если раньше танки двигались по прямой, башни крутились, а орудия выискивали цели для поражения, то сейчас экипажи должны были посетить окоп для поражения танковой мишени.

Помню себя в роли командира танка, командира взвода в своем первом заезде. Кажется, я стрелял из данной марки танка впервые в жизни. В принципе, изучал устройство и порядок действия в качестве наводчика орудия по ходу загрузки боеприпасов. Для непосвященного читателя поясню: если в неверной последовательности включить тумблера, то можно не только сорвать выполнение задачи, но и не произвести соответственно ни единого выстрела. Понятно, что мне хотелось стрелять не ниже, чем на «четверку», ведь на меня смотрели мои подчиненные. И несолидно было бы строгому лейтенанту получить за стрельбу не то что «банан», но даже тройку! В итоге получил «4», чему был очень рад, удивлен, ну и гордился, конечно, особенно перед командиром роты. Ведь он знал, что я стреляю в первый раз. Далее вновь в мишенной команде, меняем поврежденные мишени. Ну и прочие технические моменты.
Кажется после обеда , заместитель командира полка с гнусавым голосом, уточнив, что я учился на Т62, отправил меня к неисправному тягачу выявить и устранить неполадки. У каждого есть сильные и слабые стороны. Техническая сторона – не мой козырь, не скрою. Но деваться некуда, прибыл на тягач.

Тягач – это тот же танк, но без башни и с дополнительным оборудованием в соответствии с его задачами. Солдат, механик-водитель обрисовал проблему: не заводится. Тягач стоял в отдалении от театра учебных действий. Для порядка полазив в управлении тягачом и проверив то немногое, что знаю, я убедился, что вроде бы все нормально: в баллонах воздух, аккумуляторы заряжены. Попросил открыть крышку двигателя, с умным лицом осмотрел мотор, потрогал агрегаты и дал команду на заводку тягача.

Механик немедленно сел в танк, и я услышал первые звуки заводки, похожие на какое-то жужжание или зудение, а потом танк, как и положено, взревел!.. Но внезапно произошло нечто, повергшее меня в ужас! Многотонный тягач подбросило, и я в процессе «полета» и приземления машины лихорадочно соображал, что же случилось?! Механик оказался возле меня, тягач заглушен. Пауза. Мы смотрим друг на друга. «Ты что сделал?» «Ничего, товарищ лейтенант». «А что это было?» «Не знаю, товарищ лейтенант!» Постояли - покумекали. «Давай еще раз заводи», - неуверенно предложил я. «З-з-з… Брррррррр!» И в этот миг тягач и меня вместе с ним подбросила в воздух какая-то волна, и через секунду я опять оказался на земле. Каким-то чудом рядом со мной находился механик, мотор был заглушен. Наши глаза полны непонимания, да чего там – ужаса от происходящего! Мы чувствовали свою причастность и вину в порче техники, что сулило недобрые перспективы. Не хотелось бы сесть в лужу… Кружим вокруг тягача. Потом нерешительно влезаем на него: все на месте, и двигатель не выскочил, с креплений не сорвался.

Стоим – не знаем, что делать… Растерялись. Я абсолютно не понимаю, в чем неисправность. И тут подъезжает УАЗик заместителя командира полка. Гундосит (он все время в нос говорил):
- Ну что, Калугин… Почему еще не завел?
- Товарищ подполковник, я не знаю таких неисправностей.
- Что случилось?
- Когда заводим, он подпрыгивает! Такое ощущение, что двигатель не закреплен.
- Это вы попали на волны…
- Какие волны, товарищ подполковник?
- Землетрясение.

30 тонн подземные толчки подбрасывали точно мяч, а меня выбрасывали на землю. Мой мозг отказывался верить. Зная, что замкомандира полка известный приколист, славящийся плоскими шутками, я поначалу воспринял его слова как очередную неостроумную шутку.
- Мне не до шуток, товарищ подполковник! Я в чем неисправность не понимаю и больше заводить не буду.
Замкомандира отреагировал жестко:
- Садись и заводи.
Сел в танк и неожиданно в самом деле завел его. Все исправно, все работает.
Вылез с озадаченным выражением лица и тут же получил задачу:
- Вы старший, гоните тягач в полк.
- А… - начал я, но дверь УАЗика захлопнулась и замкомандира улетел.

Дело в том, уважаемый читатель, что на любой полигон, как правило, вели две дороги – одна асфальтовая, а вторая – грунтовая, для гусеничной техники. И частенько дороги ой как не совпадали! И если первую я отмерил ножками (18 км в гору), то вторую, длиной в 20 с чем-то километров, я совершенно не знал. Вопрос механику:
- Ты дорогу-то знаешь?
- Нет.
- Ты ж сюда каким-то образом добрался?
- Так я ж в колонне!
«Ага, и явно не ведущим…»
- А, поехали!
Декабрь месяц, накрапывает дождик, дует ветер, Абул в тумане. Часам к 9 вечера приехали в парк. И вот тогда я узнал, что землетрясение – это не плоская шутка подполковника, а страшная реальность, превратившая в руины и стершая с лица земли несколько городов… Говорили о Ленинакане (Гюмри) и Спитаке. Масса погибших…
Конца рабочего дня в армии не бывает, и вот я в роте, получаю новую задачу от ротного. Позже командир предлагает переодеться в повседневку и убыть в город вместе с коллективом офицеров на встречу с отцом солдата, который накрыл для нас стол. Отмазаться не удается, зато удается плотно покушать, что было редкостью! Мечта любого военнослужащего-холостяка! Меня отпустили с мероприятия чуть пораньше, насовав в руки хлеба - лаваша, колбаски-молбаски, зелени-мелени… И – как же без этого! – гостеприимный отец солдата всучил с собой две банки отличного местного вина! Отец-армянин пожал мне руку и тихо сказал, как его сын меня хвалит.

Жил я тогда в общежитии, в довольно приличных условиях. Номер на двоих, а общий номер – на четверых, санузел раздельный. Но проблема огромная с электричеством и горячей водой. И это явилось одной из причин, почему в ванне постоянно кисло, или по-нашему говоря «отмокало», обмундирование офицеров. Я направился к женатикам. Двум моим товарищам, кои привезли жен, дали двухкомнатную квартиру на две семьи.

С «дарами природы» и отцовской благодарностью я ввалился в гости к семьям-соседям. Мы все служили в танковом полку. Девчата с радостью накрыли стол из моих гостинцев и своих запасов – я был куда богаче! Ну и мы выпили. И закусили. И снова выпили, и снова закусили… От доброго вина разморило, настроение было отличное, все шло спокойно и хорошо, пока не постучали в дверь. Солдат-посыльный с серьезным лицом объявил: «Боевая тревога!» Умеют же в армии обламывать…

Когда я выдвигался в сторону полка уже с общежития, в черном комбинезоне, с тревожным вещмешком, противогазом и полевой сумкой, городок уже весь гудел… Офицеры дивизии неслись в свои части, в подразделения. «Эко дело! И впрямь боевая тревога…» Что, куда, зачем?..
Построение полка, распределение по машинам. Я назначен старшим в машину ЗИЛ 131 с ротой в открытом кузове. Вижу – мечется лейтенант Генка Бобров: «Олежка, мне места не досталось! Возьми к себе!» В кабине полагалось сидеть одному, не считая водителя, да по фиг! «Генк, садись!» Колонна тронулась, вышла из гарнизона.
- Куда едем-то, Ген?
- Понятия не имею, Олег! Что-то слышал насчет Ленинакана… Ты и сам рассказывал про землетрясение.
Мне, ташкентскому, землетрясения не в новинку. Я слышал, как снесен был город Ташкент, и как его восстанавливали всей страной. С тех пор его и стали называть «красавец город», «красавец Ташкент». Будучи курсантом, дважды пережил толчки.
- Ген, а ты деньги брал?
- Да нет, на хрена?
- Вот и я не взял, а положено ведь иметь в НЗ 25 рублей.
А дело в том, что город Ахалкалаки - это Тмутаракань, захолустье, притом находился в высокогорном районе, в Джавахетской долине. Долина являлась некоей «трубой» через Кавказ, поэтому с древнейших времен в ней стояли гарнизоны. Через Джавахетскую долину в свое время ходили и сирийцы, и персы, там побывали войска скифов, греков, монголов, турок, отряды Александра Македонского… А в ХIХ веке от турецкого ига, взяв штурмом турецкую крепость, армян освободили русские войска царя-батюшки, после навозив телегами землю и насыпав громадный холм, учредили казачий гарнизон, где сейчас находилась мотострелковая дивизия.

А Ленинакан по советским меркам считался богатым городом. Примерно как сейчас Нижний Новгород или Казань. А у нас, лейтенантов, даже не было гражданки, ее мы когда-нибудь и планировали прикупить в Ленинакане. Там, как считалось, была очень модная одежда. Молодость… Чем мы отличались от нынешней молодежи? Да ничем!
Генка Бобров:
- Мда, не взял… Но зато я взял другое!
Он как истинный украинец прихватил два баллона вина!

Эпизод 2