Сами мы не местные

Умер основатель Apple Стив Джобс, человек, у которого нет километровой яхты, по-идиотски паркуемой на венецианских причалах. Честное богатство и честная бедность – это пока недостижимая для нас модель общества.



Многие мои знакомые из числа «людей с активной гражданской позицией» ужасно возмущены тем фактом, что накануне декабрьских выборов в Государственную думу они не могут понять, в чем же вообще состоит разница между претендентами на заветные парламентские кресла. Все понимают, что одни, вторые и третьи выступают «за счастие народное», но вот против чего придется за это «счастие» бороться, понятно уже не вполне. В то, что оно достанется нам всем за просто так, все равно никто не верит, а предмет борьбы год от года становится все менее значительным.

Если вспомнить, то выборы год от года предлагали нам войну то против «красной чумы», то против террора, то против олигархии, то против потрясений и развала страны – все эти угрозы были вполне осязаемы: и наступление олигархов, и когда-то почти реальная победа Геннадия Зюганова, и наши солдаты в Чечне – все это действительно волновало людей.

Но былые темы давно не актуальны, а важным, судя по последнему опросу ВЦИОМ, избирателям представляются «инфляция (53%), ситуация в жилищно-коммунальной сфере (52%) и низкий уровень жизни населения (51%)», то есть на самом деле, если перевести разговор из бытовой плоскости в политическую, проблема богатых и бедных.

Даже ЖКХ в России – это беда не только инфраструктурная, но и социальная: мало кто может позволить себе купить ту квартиру, которая нужна, ипотека – это целая эпопея, стоит поговорить с любым, кто знает, каково оно, о переезде за город тоже не идет речи, и из-за совершенно ненормального перекоса с ценами на жилье социально благополучные граждане страны и «низы» оказываются живущими рядом и не умеют сосуществовать в одном пространстве.

Рост цен и низкий уровень жизни – это и есть то, с чем должны и призывают бороться все участвующие в выборах политические партии, предлагая цивилизованным образом отнять деньги у тех, кому и так хватает, дав их тем, кому по тем или иным причинам хватает не вполне. Варианты описания увлекательного процесса перекладывания наличности из одного места в другое грешат многообразием, но суть одна и та же.

И эта суть категорически никого не устраивает.

То есть официально в России существует лишь одно внятное описание социального расслоения – «черта бедности», она зафиксирована, по ней считают количество граждан страны, пребывающих на самом дне социума. Все остальные – согласно формальной логике – люди небедные. Они относительно богаты по отношению друг к другу, но бедность – это не о них.

Разумеется, в реальности дела обстоят совсем иначе.

Во-первых, не существует ясного толкования того, что называется «средний класс»: к нему принято относить всех подряд, чередуя при этом принципы определения самым вульгарным образом. То у нас «средний класс» – это люди, которые имеют собственный бизнес, то к нему причисляют скопом всех граждан страны, чей официальный доход выше средней зарплаты по стране, то речь вдруг начинает идти об уровне потребления и наличии того или иного движимого или недвижимого имущества.

Во-вторых, совершенно утрачено понимание того, что же такое «достаток», как и чем он может быть измерен. Что такое «средний достаток», «высокий достаток» – все это отдано на откуп социологам, которые периодически публикуют какие-то цифры, которые никак не влияют на то, что думает и понимает общество о самом себе.

И, наконец, в-третьих, политически не существует никакого иного избирателя, кроме того, к которому кто-то приезжает, чтобы помочь или одарить. То есть не исполнить политическую волю, а решить сугубо прагматическую проблему. Причем богатство или бедность этого избирателя никак не зависят от самого принципа «помогите нам, сами мы не местные». Бизнесмен средней руки и продавец из соседнего ларька ведут себя одинаково: отличается лишь уровень притязаний.

Все те, у кого нет притязаний, автоматически не являются избирателями, выборы игнорируют, а потом удивленно рассуждают о каком-то «отсутствии демократии». Хотя уж ее-то как раз очень много: демос хочет, партии выполняют по мере возможностей – если это не демократия, то что тогда вообще демократия? Какое количество демоса, извините, жаждет либеральной многопартийности в стиле 90-х, такой объем либеральной многопартийности мы и имеем...

Но поддержанная самыми широкими трудящимися массами «борьба с бедностью», как она сейчас понимается в России, загоняет ситуацию в еще больший тупик: бедные становятся чуть-чуть беднее, оставаясь бедными, все остальные урывают от раздела денег по чуть-чуть, а в итоге все остаются при своих.



И виноваты в этом не партии: они-то – то же общество, депутаты с неба не падают, все же родное, наше. Партии всего лишь реагируют на тот запрос, который формулируется – прямо или косвенно – избирателями. При полной неразберихе с богатством и бедностью запрос этот и социальный конфликт, из него вытекающий, выглядят предельно просто: «почему у этих есть, а у нас – нет». И никто не может дать ответа, вот в чем дело.

Никто не может внятно и ясно сформулировать элементарные социальные нормы богатства и бедности, которые могли бы служить точкой отсчета для всей системы распознавания общественных кризисов.

Например, так и не понятно, что такое бедность – итог скупого официального измерения или невозможность купить еду/одежду/технику/автомобиль? Покупка автомобиля в кредит означает ли принадлежность к «среднему классу» или все-таки оставляет человека ниже этого уровня? Работа в государственных органах власти автоматически ли делает тебя богатым человеком, или нужно предпринимать для этого какие-то усилия, а если нужно, то какие и в каких органах власти зарабатывается быстрее? Официальное оформление медсестрой в поликлинику делает ли тебя бедным человеком, или существуют какие-то факторы, которые позволяют в данном случае бедности избежать? Если у тебя бизнес с оборотом в 1 миллион рублей в месяц, а отдаешь ты самым разным людям – официально и просто так – N процентов от этой суммы, то кто ты – богач?

Все эти (и многие другие) вопросы остаются без ответов, и поэтому каждый высчитывает свое богатство и свою бедность по некоему предельно усредненному критерию, который можно описать так: «если у тебя мало бабок, то ты – лох». Разговор заканчивается, и каждый остается наедине со своими «бабками» и своим лоховством.

Именно это лишает целые социальные страты элементарного общественного уважения (учителя, библиотекари), именно это гарантирует, что почти каждый человек, который решается говорить с властью, рассказывает власти обычно о том, что ему не очень приятно, что у него мало «бабла» и он лох. Все это произносится, конечно, иначе, но ведь смысл состоит именно в этом. Власть, в свою очередь, не может влезать в молчаливый общественный диалог о степени лоховства (это, кстати, едва ли не самый показательный пример предельной демократичности: сами же все придумали, не депутат нашептал, сами же поверили, сами обиделись) и просто дает денег, кому сколько может.

И всем – мало, потому что у кого-то всегда еще больше.

Другое дело, что говорить об этом невозможно, потому что нет никакого внятного общепринятого языка для описания проблемы: «классовое чутье» марксизма больше не работает, протестантское «заработай или умри» тоже мало кого мотивирует, а ничего иного пока не придумано. Нет ни честного богатства, потому что в истории о честном обогащении никто не верит, ни честной бедности, потому что все медиа, вся культура и вся общественная реальность прямо говорит о том, что бедным быть нельзя. В стране, где бедных так много, подобная логика выглядит даже не людоедской, а просто глупой.

Между тем медленно, но верно продолжает расти разрыв между самыми богатыми, совершенно не стесняющимися вызывающе демонстрировать свое богатство по делу и не по делу, и самыми бедными, видящими на экранах телевизоров самых богатых, которые не только не «тоже плачут», но еще и в лицо смеются над теми, у кого «нет миллиарда». И поэтому вовсе не национальная, а именно социальная тема неизбежно станет главной проблемой следующего десятилетия.

Нынешние выборы как раз показывают, что Россия прошла все угрозы развивающейся страны и столкнулась с главным вызовом страны развитой – с проблемой легитимизации богатства и объяснения бедности. Прекрасная тема лет на десять-пятнадцать работы.

P.S.: Когда колонка уже была готова, стало известно, что умер Стив Джобс, подписывавшийся просто Steve, миллионер, который ходил в кроссовках и джинсах. Я не люблю и не понимаю все эти эппловские штучки, но я могу представить себе человека, который поставил бы богатство Джобса ему в упрек. В этом смысле основатель Apple – хрестоматийный пример как раз для нашего случая: он был честно беден, стал честно богат, не перестав быть собой и не уставая объяснять, что деньги – это не ты и не твой якобы «статус», а просто механизм, который помогает тебе делать мир лучше.

Источник: http://vz.ru/columns/2011/10/6/528101.html

54
816
23