Табу на радость

Как мы наказываем себя за удовольствия

«Как у тебя дела?» — спрашивает мама по скайпу. «Всё хорошо!» — бодро отвечаю я. «Ну-ну, скажешь тоже! Всё хорошо не бывает», — с суеверной ноткой в голосе говорит мама и готовится выслушать доклад о моих неприятностях. И вдруг я понимаю очень странную штуку: ей так спокойнее. Не потому что она мне зла желает — как раз наоборот.

Радость, удовольствие, везение и счастье вызывают подозрение и даже тревогу. Это парадокс, но судите сами: с одной стороны, все хотят получать удовольствие, быть счастливыми — и горы ради этого сворачивают. А с другой: «У меня есть ощущение, что, если всё хорошо, неминуемо придёт расплата, случится какая-то беда», — говорит на приёме пациентка. И не она одна — это целая тема в психотерапии, которая звучит в разных тональностях и регистрах, но неизменно: «С радостью и развлечениями надо быть осторожнее. Когда их много, это как минимум неприлично, как максимум — судьба предъявит счёт». Иногда прорывается: «Да и кто я такая, чтобы так хорошо жить?! Я этого недостойна».

Такие клиенты рассказывают, что радуют себя тайком, часто компульсивно и неумеренно, испытывая потом чувство вины. Бывает, человек неосознанно создаёт себе какую-то крупную проблему — от психосоматического расстройства до мучительных бесперспективных отношений, — чтобы «откупиться» от беды, которая должна прийти «за всё хорошее». Или наказать себя — за то хорошее, которое «не заслужил». Некоторые так увлекаются, что превращают свою жизнь в череду неприятностей и трагедий, о которых смачно рассказывают, подчёркивая свою «невезучесть». В ход идут сломанные ноги, несчастная любовь, разорительный кредит, насилие в семье.

Откуда это противоречие? Этот, с позволения сказать, «эрос и танатос» современного человека, которому если не цельное счастье, то по крайней мере многие удовольствия легко доступны?

«Будешь много смеяться — наплачешься!», «Чего лыбишься, весело тебе?», «Что, слишком хорошо живётся?», «Весело, да?!», «Значит, жизнь малина?!» — талдычат нам с детства родители, учителя, санитарки в больнице, воспитатели в пионерлагере и даже посторонние люди на улице. Угроза остаётся неясной и оттого особенно страшной: непонятно, что именно будет тому, кому «хорошо живётся». Но это что-то такое, о чём даже сказать нельзя. Катастрофа.

Из поколения в поколение передаётся это заклинание: легко живут бездельники. Веселье до добра не доводит. Настоящая жизнь тяжела. Поэтому балбеса, который вздумал ржать и дурачиться, скакать и радоваться среди бела дня, надо одёрнуть, наказать. Сделать виноватым. Напугать. Чтобы неповадно было руки свои к удовольствиям в открытую протягивать.

А вот если мрачен и серьёзен человек, если жалуется, перечисляет свои трудности и проблемы, тут всё понятно. Жизнь — она не поле, просто так не перейти. Сочувствуем, киваем — всё с ним как положено.

Но самое странное в этой истории, что со временем, вырастая, мы сами приучаемся себя одёргивать. Урок усвоен, программа вшита. «Хватит ржать, иди работай, иначе так и останешься ничтожеством на всю жизнь», — звучит уже не снаружи, а внутри. И кто-то живёт от срыва к срыву, устраивая себе наказание за полученную радость. А кто-то предпочитает вообще не знать, что именно в этой жизни может доставить ему удовольствие, — приглушить чувство, выключить рецепторы. От греха подальше. Чтобы чего не вышло.

Светлана Скарлош