«Свобода в данном случае – иллюзия»

Как Сеть влияет на человека в России, газета ВЗГЛЯД выяснила у практикующего психолога, доцента факультета «Социальная психология» МГППУ, преподавателя факультета практической психологии института УНИК Юрия Кондратьева

ВЗГЛЯД: Юрий, что происходит с человеком, когда он начинает «зависать» в Сети? Сознание искажается?

Юрий Кондратьев: Во-первых, Интернет неоднороден. Если говорить про социальные сети, точнее о системе коммуникации через социальные сети, то при очень длительном их использовании, при «жизни» в них, искажается, но только не сознание, конечно, а фокус восприятия. В социальных сетях нет очень важных вещей: реальных санкций и реальных поощрений за то или иное действие. Человека могут забанить, но это виртуальный акт, пока еще не имеющий материального выражения. Кроме того, деятельность, итогом которой не является какой-то продукт, все равно воспринимается как псевдодеятельность.

ВЗГЛЯД: Зато свобода же и открытость...

Ю.К.: Наоборот. Существует понятие «депривация». Это, если просто, когда человек чего-то лишен. Есть сенсорные депривации, когда человек плохо видит, а бывает еще и социальная депривация. До Интернета это состояние было свойственно людям, которые сидят в тюрьмах или в служат в армии. Еще хороший пример – детдома: ограниченное пространство, за пределы которого ты не можешь выйти и, соответственно, должен неукоснительно соблюдать все правила и нормы той или иной конкретной группы. Понятно, что эти нормы в любом случае искажены относительно всего мира. Проведено уже достаточно исследований, которые доказывают, что социальная депривация становится хронической, если человек проводит много времени в Сети. Человек, живущий в социальных сетях, вообще постоянно депривирован. Что в итоге приводит к тому, что у него очень мало личностного ресурса. И он постепенно начинает забывать законы реальных коммуникаций.

ВЗГЛЯД: Не очень понятно, а коммуникация в Сети не реальна?

Ю.К.: Есть такая история, как гештальт, то есть целостный образ. Я сейчас с вами общаюсь по телефону, и я вас не вижу, у меня нет вашего полного образа. Мне, может быть, чуть-чуть сложно, потому что я не очень понимаю, как вы реагируете на ту или иную мою фразу. Но я хотя бы голос слышу. Если это происходит только в текстовой переписке какой-то, в чате, например, то это еще больше искажает восприятие. И тогда я (а у нас же психика очень лабильная, она подстраивается под ситуацию) начинаю вам приписывать какие-то качества, которых на самом деле у вас нет, но которые мне просто очень хочется вам приписать. Это называется проекция, крайне непродуктивный процесс, потому что он от реальности отличается очень сильно. Ключевые слова: интернет, психология, девиации, блоггеры

ВЗГЛЯД: Вот уж на проекции мы насмотрелись, да. Но их же и в реальной жизни не слишком избежишь?

Ю.К.: Нет. Я ходил на протестные митинги, просто было интересно посмотреть, что это такое. Мне было очень интересно понять, каковы все эти люди в реальности. Так вот, живое общение с теми, кто был на митинге, сильно отличается от того, как происходит коммуникация на самой акции и уж тем более в Сети. Понимаете, когда вы беседуете в кафе, сидите за чашкой кофе с приятелем, вы не можете выскочить из помещения, если кто-то с вами не согласен, – это не очень социально адекватно и не очень социально приемлемо. Если я в Сети, то я просто выключился – и все, до свиданья. Существуют конфликтные ситуации, и существуют соответственно стратегии выхода из них. Одна из самых непродуктивных – это избегание. Люди, когда начинают проигрывать чуть-чуть в споре, причем по разным причинам – где-то аргументация слабая, где-то кто-то просто хамит – уходят из диалога, но накапливают негативный опыт. То есть в любом случае, если я и так уже депривирован, у меня на этом фоне растет тревожность. А любая агрессия, какой бы она ни была, прямо связана только с одной историей – тревожностью.

ВЗГЛЯД: Митинги, стало быть, должны за счет эффекта толпы еще больше повышать тревожность?

Ю.К.: Нет. Когда я выхожу из Интернета в реальное пространство, у меня зашоренность снижается. Я вижу большее количество людей, общаюсь с ними вживую. На самом деле, когда я выхожу на площадь, то агрессия, конечно, падает. Сам выход из Интернета на площадь – это уже понижение тревожности, это реальный шаг. Оказывается, что на улице настоящие ценности начинают превалировать перед эффектом сетевой толпы, когда все друг за другом постят одно и то же, не слишком задумываясь.

ВЗГЛЯД: На Манежной площади в 2010-м разве не было эффекта толпы?

Ю.К.: На Манежке эффект толпы запускался в режиме «здесь и теперь», на самой площади, переход к реальным действиям был очень быстрый. А в случае с нынешними митингами я должен выйти из дома, собраться, прийти – процесс долгий. Во-первых, я должен понять, могу ли я уйти с работы, потом я отпрашиваюсь с работы, приезжаю на этот митинг. Для меня все эти процессы являются реальным действием. И поэтому тревожность снижается: дело же делается. В любой большой группе есть люди, которые процесс запускают, учитывают общие настроения и говорят совершенно тривиальные вещи. Но основная масса делится на две категории: одни идут на митинги, потому что у них просто такая социальная позиция, но они сами бы никогда не пришли, заняты они на работе, ну и вообще хлопотно.

А вторая категория – это как раз люди, которым просто не хватает нормальных коммуникаций, более-менее человеческих. Важно быть своим среди своих. И вот это, мне кажется, самая основная история. Фото В акции на Болотной площади 10 декабря, по данным ГУ МВД, участвовали 25 тысяч человек. Спустя час после начала митинга на проспекте Академика Сахарова, по данным ГУ МВД, собралось около 28 тысяч человек. При этом полиция опровергла появившиеся сообщения о том, что полицейские перестали пускать людей на митинг В акции на Болотной площади 10 декабря, по данным ГУ МВД, участвовали 25 тысяч человек. Спустя час после начала митинга на проспекте Академика Сахарова, по данным ГУ МВД, собралось около 28 тысяч человек. При этом полиция опровергла появившиеся сообщения о том, что полицейские перестали пускать людей на митинг

ВЗГЛЯД: Вернемся обратно в Сеть. Странно говорить о зашоренности, ведь Интернет дает как раз очень широкие возможности как для свободы, так и для эскапизма.

Ю.К.: Пока я не вхожу в контекст взаимодействия, до того момента, пока я не начал переписываться, я могу учитывать много точек зрения. В том случае, если я начинаю вести диалог, я в эту систему вхожу. Сам Интернет, конечно, большой, но он разделен на локальные пространства. То есть свобода – это в данном случае иллюзия. Поймите, в тюрьме или в армии есть много разных вариантов взаимодействия, а люди выбирают традиционные ходы. Обычно ошибочно кажется, что человек сейчас войдет в Сеть, а там все открыто, все свободно, и все люди совершенно прекрасны. Это в действительности совершенно не так. И когда человек это понимает, этот диссонанс его психологически «выносит». То есть на самом деле при общении через Интернет неминуема эта депривация. А когда у меня ресурсов мало, я должен за что-то зацепиться, я ухожу в стереотип: в религиозный, в социальный, в любой – неважно, какой. Потому что я не могу так справиться с этим.

ВЗГЛЯД: И откуда тогда весь этот индуцированный бред, когда толпой все бегают и «лайкают» какую-нибудь чушь?

Ю.К.: Это следствие того типа коммуникаций, который складывается в соцсетях. Если мы с вами дружим, и вы что-то постите, то я вследствие хорошего отношения к вам тут же делаю перепост, не читая (или не вчитываясь), потому что я вам доверяю. У меня просто мало времени, поэтому я очень быстро проглядываю, цепляюсь за заголовки, основываюсь на доверии, а не на содержании, на авторитете. Проблема здесь в чем? В том, что мне не придет в голову написать вам, спросить, что вы имели в виду в том или ином контексте. Вы написали, я прочел, через день мы забыли об этом. Нет живого пространства общения, обратной связи нормальной тоже нет. «Эффект толпы» возникает не случайно: простые лозунги, симпатичные тебе люди, символы – и вот ты вовлечен в процесс автоматически.

ВЗГЛЯД: И чем все это закончится?

Ю.К.: Выскажу неожиданное, наверное, суждение, но рано или поздно произойдет «откат» обратно. ВЗГЛЯД: Из Сети? Как это?

Ю.К.: Довольно просто. Начну издалека немного. У Елены Павловны Гринской, нашего замечательного социального психолога, было интересное исследование, которое касалось восприятия смерти у людей, которые играли в «стрелялки». Там тебя убивают постоянно, и само ощущение смерти совсем другое социально, потому что ты можешь тут же восстановиться. В социальных сетях, мне кажется, тоже есть смерть, просто она другая, но все-таки не настолько «отстраненная», как в играх. Она, во-первых, происходит на уровне коммуникаций, через бан. То есть если вас выкидывают из какой-то группы или вашу страницу блокируют за спам – это тоже аналог смерти. И эта смерть в каком-то смысле очень приближена к реальности, потому что если я там действительно много зависаю, для меня это очень значимый процесс. И если меня банят и не пускают в какую-то группу, которая мне очень важна, то и самооценка падает, и уровень притязаний понижается, и это все больше и больше походит на реальность. Я очень хорошо вижу, что в реальных группах, как малых, так и больших, происходит формализация. На самом деле социальная система оценки того, что происходит вокруг, точно переходит в Интернет, потому что если я хочу какой-нибудь фильм посмотреть, я залезаю в Интернет и читаю отзывы. И то же самое касается книги. Эволюционно Интернет будет очень сильно уходить в социальность такого рода. Будут какие-то подобия реальных коммуникаций, которые просто необходимы, а потом, наверное, если не будет аналога Интернету, пойдет, я полагаю, обратный процесс, потому что в Интернете тоже будут аутсайдеры, и там будет это все более выпукло. Люди в ответ будут уходит в реальное пространство. То есть сейчас люди в Интернет выходят, потому что им не очень понятно, как жить или зачем жить, или же они не совсем согласны с тем, что происходит в реальности. Это как у детей, когда они рисуют постоянно сказочных персонажей лет в 10–11 или играют в Гарри Поттера в 15 лет. Высокая тревожность, повышенная некомфортность. А скоро ведь и Интернет станет некомфортным. Там будет все четко и, в общем, понятно, будут явные лидеры, явные аутсайдеры, будет вся социальная конструкция и социальная механика, но ведь и депривация никуда не денется. И люди будут обратно возвращаться. Туда, где хотя бы с чем-то получше.