Федор Крашенинников: Какие уроки из поражения Порошенко могла бы извлечь российская власть

Безоглядная ставка лидера страны на милитаризм и религиозность делает его маргинальным политиком, неприемлемым для большинства

У разгромного поражения Петра Порошенко есть множество причин, большинство из которых российской аудитории знать и не интересно, и не столь важно: у Украины свои политические традиции и своя система отношений власти и общества. Тем не менее, в поражении Порошенко есть любопытные аспекты, которые имеют самое прямое отношение к Владимиру Путину и фиксируемому последний год падению его популярности.

Ловушка милитаризма

В 2014 году Украина оказалась в тяжелейшем положении и Петр Порошенко победил в первом туре потому, что смог консолидировать вокруг себя большинство. Он смог понравиться и радикальным националистам, и сторонникам жесткого курса по отношению к России, а также умеренно настроенному центристскому электорату, который видел в нем приемлемую альтернативу и ястребам, и павшему режиму Януковича.

Но трудности военного времени, в которых сам Порошенко едва ли сильно виноват, постепенно увели его в крайне правый угол украинского политического спектра, где он и оказался заперт к концу выборной гонки, полностью потеряв связь не только с традиционно скептичной к национал-патриотической риторике аудиторией, но и с центристски ориентированным электоратом, который готов ее поддерживать и потреблять, но в умеренных дозах.

Особенно поразительно то, что между первым и вторым туром, когда ошибочность выбранного курса стала очевидной и надо было делать все для расширения электоральной базы, команда Порошенко не только не начала работать с умеренно настроенными избирателями, но и наоборот — усилила перекос в сторону ура-патриотизма и милитаризма.

Разрыв между Зеленским и Порошенко во втором туре показывает всю степень недооценки настроений электората командой действующего украинского президента и её неспособности выйти за рамки ошибочно выбранной повестки.

Очень может быть, что и Путин уже и сейчас бы проиграл условному Ивану Урганту, вот только таких выборов в России пока невозможно даже представить.

Путин пришел к власти и много лет успешно ее сохраняет потому, что с самого начала был презентован обществу как универсальный лидер: в экономике он как бы был либералом, в политике исповедовал умеренный национализм, не чурался реверансов советскому прошлому и в то же время осуждал сталинизм и другие крайности. Все это, особенно в сочетании с экономическими достижениями первых лет его правления, позволило ему долгие годы оставаться популярным.

В 2011—2014 годах популярность Путина начала падать, особенно среди умеренного настроенного электората. Общественные волнения 2011−2012 годов были восприняты как тревожный сигнал, вот только выводы из них сделали весьма специфические. Путин перестал интересоваться недовольными собой и начал искать безусловно лояльный себе электорат, смещаясь все дальше и дальше в сторону шовинистической риторики, репрессий против несогласных и популистской экономической политики.

Крымская эпопея окончательно сменила тренд: эйфория, охватившая широкие слои населения (пусть и не столь широкие, как утверждала пропаганда), показалась ответом на все вопросы. Именно тогда Путин вовсе перестал интересоваться мнением любых других групп населения, кроме тех, кто готов бесконечно гордиться армией, флотом, Великой Победой, присоединением Крыма, противостоянием с Америкой и антиукраинской истерией. Между тем, и эти группы оказались вовсе не так однородны, а умеренная их часть постепенно, но вполне закономерно, начала разочаровываться, создавая то самое, фиксируемое в последние месяцы, падение рейтинга.

Одним словом, безоглядная ставка на милитаризм и шовинизм в итоге приводит к превращению лидера большинства в маргинального ультраправого политика. Как видно на примере Украины, такая ставка неизбежно ведет к поражению в странах, где возможны выборы со свободным допуском к ним даже радикальных критиков действующей власти.

Православие и выборы

Отдельная интересная тема — попытки Порошенко укрепить свое влияние на население за счет активного участия в религиозных делах.

Здесь из разгромного поражения Порошенко можно сделать весьма важные выводы.

Несмотря на то, что Украина гораздо более религиозная страна, чем Россия, ставка Порошенко на независимую от Москвы украинскую церковь и те колоссальные усилия, которые он предпринял для получения пресловутого томоса, в итоге не принесли ему победы.

Конечно же, для окончательных выводов необходим подробный анализ того, какие группы населения голосовали за Порошенко и сколько среди них православных, но нельзя забывать, что Порошенко получил голоса и представителей других конфессий — греко-католиков, протестантов и неверующих, которые голосовали бы за него и без всей этой эпопеи с томосом. Скорее всего, он потерял на этой теме голоса тех прихожан УПЦ МП, которые вполне лояльны украинскому государству, но по понятным причинам разочарованы активностью Порошенко в деле создания ПЦУ.

Показательно, что Владимир Зеленский вообще не педалировал религиозную тему и, судя по всему, это только добавило ему голосов. И в своем интервью РБК-Украина, и в интервью Дмитрию Гордону, он ушел от детального обсуждения своей конфессиональной принадлежности, сообщая только, что «верит в Бога» и общается с ним без посредников. Любопытно, что в интервью Гордону он рассказал о том, что его жена крестила их детей, но в какой церкви какого патриархата это было сделано — он не уточнил и, судя по итогам выборов, большинству украинских избирателей это не показалось сколько-нибудь критичным.

В интервью РБК-Украина Зеленский осудил выпячивание президентом своей конфессиональной принадлежности через демонстративное участие в богослужениях и сообщил, что сам предпочитает проводить религиозные праздники в кругу семьи. Получается, что не акцентирующий свою конфессиональную принадлежность (а возможно, и вовсе не исповедующий какой-то определённой религии) президент нравится украинцам больше, чем размахивающий томосом и демонстрирующий свою православную воцерковленность Петр Порошенко.

По поводу самого томоса Зеленский в интервью Гордону высказался крайне мягко, но одобрительно: «дали — спасибо!». Во время дебатов на стадионе он и вовсе обернул тему томоса против Порошенко — сначала поставил под вопрос ведущую роль в процессе Петра Порошенко, а потом и вовсе выставил его приспособленцем, напомнив о том, что киевский патриарх Филарет боролся за независимую украинскую церковь еще тогда, когда сам Порошенко был прихожанином УПЦ МП.

Россия значительно менее религиозная страна, чем Украина, и это прекрасно видно по статистике посещения церквей даже в большие религиозные праздники в обоих государствах. Тем не менее, в последние годы российская власть делает все большую и большую ставку на РПЦ, очевидно полагая, что тем самым расширяет свою электоральную базу.

Но не попадает ли и тут российская власть в туже ловушку, что и Порошенко? Столь ли влиятельна православная церковь на общество в России, чтоб усилить популярность власти и помочь ей в критической ситуации? Сопоставимы ли затраты на ее поддержку и всевозможные совместные проекты с тем практическим эффектом, которые они дают?

Можно, конечно, бесконечно утешаться, что Порошенко проиграл, потому что поддерживал неправильное православие, а Путин поддерживает правильное, но факт остается фактом: выбирали президента украинские избиратели вовсе не по конфессиональному признаку и нет никаких данных, чтобы подозревать гораздо менее религиозных россиян в готовности бесконечно все прощать своему президенту только потому, что он регулярно ездит по монастырям.

Пример Зеленского показывает, что в современных условиях умеренность и даже демонстративный отказ политика от обсуждения религиозных вопросов приносит гораздо больше выгоды, чем навязчивое религиозное рвение. И это важный урок и для России: перебарщивая с религиозной темой, власть не столько усиливает свои позиции, сколько сужает свой электорат, отталкивая от себя всех тех, кому тема религии или чужда вовсе, или просто не столь интересна.

Федор Крашенинников, политолог, публицист, 22 апреля 2019, 09:45