Европа, которую мы потеряли

Дмитрий Лекух

Полуострову на дальнем западе гигантского Евразийского материка, привыкшему к своей «отдельности» и «исключительности», больше никогда не быть прежним островом покоя, стабильности и культурного благополучия, эдаким «глазом бури» в центре проносящихся над миром страшных геополитических циклонов.

И бельгийские теракты здесь — вовсе не окончательный диагноз заболевания, а всего лишь его симптом.

Тут что самое главное: как бы ни развивались события, прежнего европейского образа жизни больше не существует. И вовсе не потому, что его взорвал в Брюсселе какой-нибудь злой араб.

Допустим, это бы был не «араб» и вообще не мусульманин: тот же Андреас Брейвик ничуть не меньше народу положил. И что изменилось от того, что он белый?

Если б Европу не начали «переформатировать» террористические акты, ее бы начали переформатировать заокеанские союзники со своим «евроатлантическим партнерством». Они, видите ли, слишком остро и серьезно нуждаются в кормовой базе, но в третьем мире грабить уже больше особо некого, а Российская Федерация и Китайская Народная Республика отчего-то с собой этого проделывать не дают.

А европейская экономика, обросшая послевоенным жирком, слишком лакомый кусок, чтобы ей так кто-то дал спокойно и вольготно себя чувствовать — особенно если у неё нет никакой собственной «вертикали власти», заточенной на защиту собственных интересов силовых структур и как следствие — политического суверенитета.

Богатство, видите ли, совсем бесхозным не бывает.

Что важно: Европу не разрушают какие-то внешние силы.

Она вполне успешно снижает свой субъектный статус сама.

Современная европейская власть в лице евробюрократии не опирается ни на одну из собственно европейских, суверенных, движущих политических сил. Более того: власть в современной Европе даже не избирается — и, следовательно, у населения её даже нет механизмов контроля над евробюрократами.

Они более или менее контролируются только взрастившими их технологами из Вашингтона, да и то не напрямую. Евробюрократия является, по сути, абсолютной «вещью в себе», которой, впрочем, больше и не на кого опереться. Население за неё не голосует, армии у неё собственной нет (а те, что сохранились в «национальных государствах» настолько интегрированы в НАТО, что без него представляют собой явление скорей опереточное). Иные силовые структуры тоже, скажем так, не фонтан, что последние террористические акты сначала во Франции, а теперь и в столице ЕС только жестко подчеркивают. А экономическая мощь и сосредоточенные богатства — колоссальные.

Наступление больших потрясений и дерибана извне для такого странного явления, как нынешний ЕС – вопрос исключительно времени.

И здесь не так уж и важно, во что она, эта самая Европа, в будущем переформатируется: возможно, это будет жесткая трансевропейская империя, возможно, группировка плавно нищающих полуколоний «Сияющего-города-на-Холме», возможно —конгломерат сильных и, не исключено, даже враждующих между собой жестких национальных государств.

Тут важно другое: той «сильной, свободной, спокойной, расслабленной, сытой и очень привлекательной» Европы совершенно точно не будет. Причём в самом скором времени.