Карательный уклон: почему наши суды страшатся оправдательных приговоров?

Карательный уклон: почему наши суды страшатся оправдательных приговоров?

Опубликовал Николай Юренев

Добиться оправдания в российском суде становится все нереальнее.

В 2017 году суды страны оправдали 1600 человек – всего 0,2% от общего числа обвиняемых и втрое меньше, чем в 2013 году, – сообщает Судебный департамент Верховного суда РФ.

Что обвинительный уклон – хроническая болезнь судебной системы, согласен даже бывший генеральный прокурор России Юрий Скуратов: «Система больше верит следствию, оперативным службам, ФСБ. Адвоката в суде не слушают…»

Обвинительный уклон российских судов – это научный факт. Все юридическое сообщество едино во мнении, что бороться с такой тенденцией практически невозможно, плетью обуха не перешибешь, полагает известный московский адвокат Оксана Михалкина.

«Хуже всего, – по мнению Михалкиной, – ситуация в Москве, и в этом личная заслуга председателя Мосгорсуда Ольги Егоровой.

По каким-то причинам она считает, что идеальный суд – это 100% обвинительных приговоров.

И прямо рекомендует районным судам выносить только такие приговоры.

Ослушаться таких рекомендаций для судей – рисковать карьерой».

Эта политическая установка приводит к абсурдным, выходящим за рамки не только правового поля, но и обычного здравого смысла ситуациям, когда обвинительные приговоры выносятся заведомо непричастным к преступлению людям:

«Я защищала человека, которого обвиняли в убийстве. При этом в суде было доказано, что подозреваемый в момент убийства был на другом конце Москвы, его алиби подтвердили свидетели.

Суд оказался в невозможной для себя ситуации: оправдать подозреваемого нельзя – накажут. Но как осудить заведомо невиновного?

Суд принял соломоново решение: обвиняемый был осужден, но не за убийство, а по гораздо более легкой 213-й статье (Хулиганство), и освобожден в зале суда по амнистии.

При этом все прекрасно отдавали себе отчет в том, что происходит театр абсурда.

Потому что оправдательный приговор стал бы приговором для самого судьи».

Эта политика – а речь тут может идти только о политике, даже более суровой, чем при Сталине, когда в судах было около 13 процентов оправданий – достаточно непостижимая.

То ли государство хочет поднять таким путем невысокий престиж предварительного следствия, то есть полиции и СК. То ли показать гражданам, что суд, как и парламент – не место для дискуссий, задушив в зародыше любой прецедент демократического противоборства.

Дескать Бог – один, Путин – один, и справедливость – одна. Как «органы» сказали – так и будет.

И никаких состязательных процессов, чтобы народ не привыкал в реальности оспаривать любое государственное изъявление.

Бывшая федеральная судья из Ивановской области Элина Каширина лишилась своей должности, по ее словам, именно за то, что за восемь лет своей работы вынесла семь оправдательных приговоров.

«Никаких претензий, – говорит она, – ко мне руководство предъявить не могло.

Апелляционные суды мои приговоры утверждали, честь судьи я не порочила.

Но мне сказали: «Тебе пора писать заявление об отставке»».

Став затем адвокатом, Каширина смогла оценить работу машины по штамповке обвинительных заключений «с другой стороны баррикады»:

«Судьи сегодня отгородились ото всех, кроме прокуроров, которые от судей не вылезают.

Обвинение и адвокатура находятся в совершенно разных весовых категориях.

Прокуроры и следователи могут заходить к судьям без стука и часами с ними «пить чай».

Адвокат, конечно, тоже может постучаться к судье и попросить принять, но судьи смотрят на нас настолько сверху вниз, что стучаться просто пропадает желание.

К тому же сами судьи боятся уединяться с адвокатами: вдруг защитник пришел, чтобы что-то занести, а это – повод для антикоррупционной проверки».

Даже законодательно стороны обвинения и защиты в российском уголовно-процессуальном праве не равны в правах.

Следствие может делать выемки вещдоков, проводить досмотры, допрашивать, принудительно доставлять в суд свидетелей, назначать любые экспертизы и прочее.

Сторона защиты всех этих возможностей лишена.

«Максимум, что я могу как адвокат, – продолжает Каширина, – это опросить кого-то. Но куда я с этим опросом пойду, если он не имеет никакой юридической силы и суд у меня его не примет?

Я могу за деньги своего клиента провести экспертизу. Но суд может ее не принять, заявив, что эксперты за деньги составили нужные заказчику выводы. Это все битва на неравных условиях».

Нормальное правосудие, по мнению Кашириной, это когда, как в американских фильмах, к судье приходят представители обеих сторон на равных основаниях.

Когда она сама носила мантию, именно так и работала – приглашала к себе представителей и обвинения, и защиты, чтобы втроем обсудить юридические тонкости процесса.

За что в итоге и поплатилась: а нечего в российских судах устанавливать американские порядки.

Но дело-то вовсе не в «американских порядках». А в нашем национальном безобразии, при котором баснословно дорогие адвокаты – это не те, кто блестяще атакуют в суде, заставляя тем следователей работать в лучшем виде.

А те, которые имеют нужные связи и умеют куда надо занести – чтобы закрыть или переквалифицировать дело еще на стадии предварительного следствия.

И при ничтожном числе оправдательных приговоров в суде таких «предварительных закрытий» у нас, судя по утечкам в прессу – самое невероятное количество.

По мотивам Игорь
➡ Источник: https://publizist.ru/blogs/107999/24714/-Серебряный