ПРИКАЗ «СПАСТИ» — ВЫПОЛНЕН...

Великая Отечественная… Той жесточайшей войной были опалены мои юные годы. Мне уже много лет, я пережила разные периоды своей жизни, но те тяжелейшие военные годы остались в моей памяти самыми яркими, самыми незабываемыми.

О Великой Отечественной войне молодые знают из разных источников: по книгам, кино, телевидению, по воспоминаниям старшего поколения. И тут, и там немало говорится о подвигах партизан, подпольщиков, солдат и офицеров Красной Армии. А я хочу рассказать о работниках тыла, поскольку фронт и тыл в то время были едины. Вся страна тогда жила под лозунгами: «Все для фронта!», «Все для Победы!». И все мы приближали этот День Победы как могли.

Мои детские и школьные годы прошли в небольшом городе Ветка Гомельской области. Было мирное, солнечное, чудное лето 1941 года на нашем Полесье с его прекрасной природой: с сосновыми борами, цветущими лугами, болотами, голубикой, с песчаными берегами реки Сож, пляж которой звенел веселыми голосами ребятни… И вдруг — война!.. Мирная жизнь нашего городка сразу же стала переходить на военный лад.

Уходили друг за другом мобилизованные на фронт отцы, братья, сыновья под плач провожающих родных, предчувствующих, что многие из них уже никогда не вернутся. В первые дни войны ушел на фронт и мой отец Михаил Киреевич Бородин, погибший в 1942 году. А брат Петр, только что окончивший 10‑й класс и ожидавший день выезда по путевке в Ленинград для поступления в Высшее военно-морское училище имени Дзержинского, был членом комсомольских отрядов, которые охраняли местные объекты: водокачку, электростанцию, мост через Сож. Через неделю после начала войны он уехал в Ленинград в училище.

Мне исполнилось только шестнадцать. Вместе со старшеклассниками я была отправлена на ремонт дорог около Добруша, что в 20 километрах от Ветки, а после бомбежки возвратилась с другими учащимися домой и копала за городом противотанковые рвы, стирала раненым солдатам белье, бинты.

17 июля 1941 года, когда немецкие самолеты бомбили наши города и продвигались на восток, секретарь Ветковского райкома дал партийное задание моей матери Пелагее Кондратьевне Бородиной, которая заведовала молочно-товарной и овцеводческо-товарной фермами, возглавить эвакуацию скота пригородного передового колхоза «Пролетарская Победа» в количестве 700 голов. Сюда входили крупный рогатый скот, племенная часть которого была закуплена за границей, в Германии, племенные овцы (мериносы) и немного лошадей. Надо было спасти стадо, угнать от врага подальше на восток. За выдающиеся успехи в области животноводства в 1939 году мама была награждена орденом «Знак Почета» и медалью ВСХВ, неоднократно избиралась депутатом областного и районного Советов депутатов трудящихся. Она была прекрасным организатором. В созданную ею бригаду, кроме взрослых, вошли я и моя младшая сестра Рая, ей было 10 лет. Для размещения самых необходимых дорожных вещей были выделены три повозки.

Почти в пять часов утра за нами приехал на повозке наш любимый дедушка Кондрат. В повозку поставили небольшой сундучок с самыми необходимыми вещами. Все вышли прощаться со слезами на глазах… К вечеру мы доехали до места стоянки стада. Вот они, участники большого перегона: Пелагея Кондратьевна Бородина, Нина Михайловна Бородина, Раиса Михайловна Бородина, Никита Григорьевич Гончаров, Александр Яковлевич Гончаров, Михаил Никитович Гончаров, Николай Денисович Дылев, Евгений Дмитриевич Долгодилин, Агрофена Петровна Яськова, Мария Григорьевна Вышникова, Вера Азаровна Недоросткова, Иван Азарович Недоростков, Яков Юрьевич Рудницкий, Яков Шулер.

Мама собрала всех вокруг себя и сказала: «Нас ожидает долгая дорога. Поэтому крышей нашей будет небо, а домом — повозки. И мы все как одна семья. Уже сегодня для нас будет необычная ночь. Будем спать на земле под повозками. Рвите траву и стелите вместо постели, а дежурные будут охранять стадо». Так начался наш трудный пятимесячный путь по тыловым и прифронтовым дорогам.

В летние дни мы проходили по 20–30 километров в день по извилистому маршруту в густом облаке пыли или под дождем. Ноги вязли в раскисшем черноземе.

Поэт Михаил Светлов в своем стихотворении «Ветром и пылью клубилась дорога» очень ярко отразил состояние и настроение животных нашего стада. Он как будто шел рядом с нами и переживал все наши дорожные, военные трудности.

Ветром и пылью клубилась дорога,

И поле пылало во всю ширину…

Животные шли молчаливо

и строго,

Как будто они осуждали войну:

«Мы с гомельских пастбищ,

травой знаменитых,

Ушли перед самым

осенним покосом,

Мы, может, сегодня

на наших копытах

Последнюю мирную

землю уносим!..

Не уходить бы! Остаться!

Припасть бы еще

Губами к родному,

к зеленому пастбищу!..»

Несколько раз нас бомбили немецкие самолеты. Мы видели воздушные бои, зарева над нашими городами, и особенно железнодорожными узлами — такими как Лиски, Поворино в Воронежской области. Менялись пейзажи местности, населенные пункты, а мы все шли вперед. Были и ночные переходы.

Мне запомнился в самом начале нашего перехода Брянский лес. На ночлег остановились в селе. В доме, где нас приютили, хозяйка сказала: «Приготовьтесь к тяжелому пути. Это непростой лес. Вас встретят большие трудности». Так и было. Мы шли по колеистым дорогам, по грязи и большим лужам, образовавшимся после недавно прошедшего дождя. Величавые сосны и ели окружали нас со всех сторон. Внутри не было даже маленького просвета. В это время в лесу было много черники. И как же нам хотелось сорвать ее, полакомиться, как в недавнее мирное время.

Но за животными нужен был глаз да глаз, и отстать от стада было недопустимо. Наш путь — только вперед!

Все лето и начало осени мы спали в одежде под открытым небом или под повозками, накрывались соломой, травой. Были случаи, когда засыпали при ясной погоде, а просыпались в окружении луж или выпавшего снега. А однажды к нам подъехал на лошади офицер и сказал: «И куда это вы скот гоните? Немцы близко, можете попасть в окружение. Мы отходим, вот для вас маршрут». И он рассказал, как и куда нам скорее уйти.

Очень тяжело, но важно было находить дневные и ночные стоянки для животных, обеспечивать их кормом и водой. Но вечером нам, таким уставшим, надо было еще выдоить коров, а молоко мы сдавали государству на придорожных пунктах, но больше — раненым солдатам, которые шли рядом с нами. Мы искали среди них своих земляков и находили.

Осенью мы постригли овец и шерсть сдали государству, за что районная власть нам выдала валенки. Приходилось идти по степному чернозему. У нас не было ни плащей, ни теплой одежды. Но еще труднее стало продвигаться с наступлением очень суровой зимы 1941 года. В день мы проходили по 10–15 км. Одежда и обувь за пять месяцев в пути износились, валенки не высыхали. Холодный ветер пронизывал до костей. Помню такой случай. Мы проходили мимо стога соломы, и ребята обратились к бригадиру: «Кондратьевна, давайте здесь остановимся и чуть отогреемся у костра. Мы, старшие, и то окоченели, а посмотрите на малолетку Раечку. Она же в сосульку превратилась». И вот на короткое время запылал костер. Мы, поддерживая друг друга, вытаскивали по очереди ноги из валенок и, радостные, грели их над костром. Но солома — не дрова, вспыхнула и быстро погасла. Да и нам некогда было рассиживаться… До Волги оставалось 200 километров.

…Подходили к концу последние километры нашего перехода. Было около четырех часов вечера. Холодное зимнее солнце клонилось к горизонту. Сильный мороз с порывистым ветром обжигал наши и без того красные и огрубевшие руки и лица. Продвигались мы по открытой местности, опустив головы вниз и затягивая потуже одежду, чтобы хоть как-то защититься от холода. По обе стороны стада верхом на лошадях ребята понукали возгласами ослабевших животных. Шествие хозяйства замыкали три повозки с бидонами, ведрами и нашими скромными пожитками.

В одной из повозок сидела укутанная до глаз платком самая меньшая из нас — десятилетняя Рая. Несмотря на свой возраст, она наравне со взрослыми переносила все тяготы пути, во всем помогала и была освобождена лишь от ночного дежурства. Когда осенью начали рождаться ягнята, то выхаживать и кормить их стало ее обязанностью, и она с ней хорошо справлялась.

…Вот прошли по широкой центральной улице предпоследнего села Красавка. Из труб домов ветром развевался дым. Рядом в избах чувствовались тепло и домашний уют, там, впереди, через какие-то 4–5 километров — село Низовка, конечная, давно манящая точка нашего длительного пути!

Вот он, теплый очаг, о котором мы так долго мечтали! Дальний берег стал близким. Хозяйка принесла солому для постели на полу, угостила картошкой в мундире. Это была последняя ночь, когда бригада была вместе в одном доме. Нам не верилось, что утром не надо будет снова собираться в дорогу и двигаться по холодной степи. Утром нас разместили малыми группами в избы к разным хозяевам. Так началась наша новая, уже оседлая жизнь.

Участники эвакуации скота за пять месяцев пути прошли по извилистым дорогам тыла более 1.000 км. Наш путь пролегал по шести областям: Гомельской, Брянской, Орловской, Курской, Воронежской и Саратовской. Мне запомнились более крупные населенные пункты, через которые мы проходили от нашей Ветки: Святск, Клинцы, Новозыбков, Стародуб, Пагар, Трубчевск, Локоть, Дмитровск, Фатеж, Щигры, Тим, Горшечное, Старый Оскол, Репьевка, Бобров, Хреновое, Новохоперск, Борисоглебск, Пески, Красавка.

Мы выполнили порученное нам задание и долг перед Родиной. Что этому способствовало? Конечно, чувство патриотизма, моральная и физическая выносливость, трудолюбие, сплоченность коллектива и организаторские способности Пелагеи Кондратьевны Бородиной. На протяжении всего пути она была для всех нас не только организатором, но и настоящей заботливой матерью. Для нее все были равны. Она определила девушкам обязанности стирать в дороге одежду тому или другому парню. Когда у ребят износились сорочки, она выхлопотала у местных властей ткань, а вечерами на остановках просила у людей швейную машинку и шила сорочки. А с приходом холодов моя мама пряла шерсть, вязала всем варежки и научила нас этому в общем-то несложному делу.

И еще… В дороге любовь к Родине, к любимой Ветке выражали песней. Иногда вечерами, сидя у костра или у повозок, мы пели по настроению и обстановке белорусские и русские песни: «Пасею гурочкі», «А ў полі вярба», «По Дону гуляет».

Однажды в пасмурный осенний вечер мы остановились в степи, под Черниговом. Ночлегом избрали домик, по-видимому, принадлежавший тракторной бригаде. В одной комнатушке на соломе в углу сидели солдаты. Рядом разместились и мы. Встретили гостеприимно, а после скромного ужина и краткого знакомства началось дружеское состязание в песне. Они призывали: «Давай, начинай, Белоруссия! Мы же почти земляки». На какое-то время мы забыли о войне.

В свободное время на стоянках я, сидя под телегой, вела записи в дневнике, описывая кратко все, что происходило в пути, и делала выводы. Ребята по этому случаю говорили: «Нина, у тебя столько накопилось в дневнике! После войны ты напиши книгу о нас и обо всех трудностях нашего перехода».

Дневник, к сожалению, не сохранился, книга не получилась. Я рада случаю, что могу воплотить мечту моих бывших попутчиков в этом кратком рассказе. Пусть он будет своеобразным подтверждением слов: «Никто не забыт, ничто не забыто».

НИНА СОКОЛОВА