Эксперт: предвыборные обещания Путина в области национальной безопасности не выполнены

«Все осталось: и неэффективность, и приписки, и коррупция»

Пресс-служба президента РФ

Накануне Дня защитника Отечества и незадолго до президентских выборов самое время проанализировать, как исполняются задачи, поставленные Владимиром Путиным перед оборонно-промышленным комплексом и Вооруженными Силами во время предыдущей избирательной кампании. Вместе с военным экспертом, постоянным автором онлайн-журнала «Intersection: Россия/ Европа/Мир» Павлом Лузиным мы разбираем статью Путина «Быть сильными: гарантии национальной безопасности для России», опубликованную в феврале 2012 года. 

«Военными исследованиями у нас занимаются либо старики, либо троечники» 

— Павел, шесть лет назад Владимир Путин указывал на необходимость восстановления и развития отечественной военной науки, научных школ, исследований, связей военных научных центров с военным образованием и с гражданскими университетами, с фундаментальной и смежными отраслями прикладной науки. Что можно сейчас сказать о результатах этой деятельности?

— Нельзя разделить науку военную и гражданскую. Либо у нас научная сфера развита, либо нет. В науке в целом — серьезные проблемы, а военные исследования никак не могут быть успешнее исследований гражданских. Более того, будучи закрытыми, военные исследования зачастую лишены необходимой экспертной оценки, это неизбежно негативно отражается на результатах. Ну и само собой, что талантливые молодые аспиранты и ученые предпочитают с оборонными проектами дел не иметь: бюрократии еще больше, денег гораздо меньше плюс разнообразные ограничения. Так что военными исследованиями у нас занимаются либо старики, либо троечники. 

Нам надо развивать науку как таковую, причем как часть мировой науки: никакой отдельной военной науки, так же как никакой отдельной отечественной науки, не бывает. Если наука является приоритетом, если в стране хорошая, комфортная научная среда и есть достаточное число классных ученых, то и военным есть к кому обратиться за помощью: финансировать свои специфические проекты и получать необходимые результаты. Если же у вас всего этого нет, то и качество военных исследований будет соответствующим. Чудес не бывает.

"Нам надо развивать науку как таковую, причем как часть мировой науки: никакой отдельной военной науки, так же как никакой отдельной отечественной науки, не бывает"Яромир Романов/Znak.com

— Самая объемная глава предвыборной статьи Путина была посвящена российскому оборонно-промышленному комплексу. Задачи ставились грандиозные: провести крупнейшую за последние 30 лет модернизацию и «вернуть технологическое лидерство по всему спектру основных военных технологий»; «кратно увеличить поставки современного и нового поколения техники»; наладить «серийный выпуск качественного оружия с наилучшими тактико-техническими характеристиками», чтобы «обеспечить техническое, технологическое, организационное превосходство над любым потенциальным противником». Справляется ли ОПК с этими задачами? 

— Программа закупки вооружений на 2011–2020 годы предполагала выделение 19 триллионов рублей на нужды армии, еще 3 триллиона за этот период должен был получить российский ОПК на модернизацию производств. Фактически в 2011–2017 годы военные на свои закупки получили примерно 9 триллионов рублей, даже немного больше. В 2018-м они получат еще 1,5 триллиона. То есть по финансам запланированная программа вооружений оказалась для России неподъемной. 

Военная промышленность тоже не справляется. По большинству действительно новых проектов в военно-космической области, авиации, на флоте (типа истребителей Т-50 и фрегатов типа «Адмирал Григорович») как минимум идут сильные отставания по срокам. Не стоит забывать, что конфликт с Украиной лишил Россию продукции украинских заводов: это комплектующие для космической техники, корабельные и вертолетные двигатели и так далее. При этом западные санкции лишили Россию доступа к оборудованию и электронике, которые до этого использовались при производстве военной техники. Конечно, в армию были поставлены сотни новых и модернизированных самолетов и вертолетов, тысячи единиц бронетехники, включая бронеавтомобили, системы связи. Но есть проблемы и с темпами серийного производства, и с качеством продукции.

— Раз вы затронули эту тему… С 2014 года под западными санкциями находятся десятки крупнейших российских оборонно-промышленных концернов и предприятий. Как это сказалось на их работе и на экспорте российского вооружения? 

— Российские военные заводы теперь не могут легально покупать европейские и американские станки и оборудование, а также комплектующие. А российские спутники без европейских микросхем летают плохо либо не летают совсем. На продаже вооружений санкции пока не сказались. Американские и европейские санкции введены против Рособоронэкспорта, единственного российского поставщика вооружений на мировой рынок, в 2015 году и запрещают европейским и американским компаниям взаимодействовать с РОЭ. Но вспомним, что 38% российского оружейного экспорта приходится на Индию, еще 11% — на Китай, больше 11% — на Вьетнам и примерно 10% — доля Алжира. В сумме — 70%. Так что экспорт продолжается. Однако возможно, что в рамках исполнения закона «О противодействии американским противникам через санкции», принятого в США в августе 2017 года, будут введены более жесткие санкции. Отдельный интерес представляет сделка между Россией и Турцией, предусматривающая поставки наших систем ПВО/ПРО С-400. Будет ли она реализована, несмотря на давление Вашингтона на Анкару? Будем наблюдать. 

«По космосу задачи не выполнены и выполнены не будут» 

— В своей предвыборной статье Владимир Путин, наряду с ядерным оружием, выделил приоритетами такие конкретные технологии, как кибероружие, системы связи, разведки и управления, радиоэлектронной борьбы, «беспилотники» и роботизированные ударные комплексы, современную транспортную авиацию, системы индивидуальной защиты бойца на поле боя, высокоточное оружие и средства борьбы с ним. Имеет ли Россия на сегодняшний день такие военные технологии? Поставляются ли они в Вооруженные Силы? 

— Финансирование разработок и поставок готовых систем идет. Из больших проектов — больших в физическом смысле — можно назвать развертывание с 2012 года шести новых РЛС «Воронеж» и модернизацию трех РЛС предыдущих моделей. Другой вопрос, как работа над новыми системами и их внедрение сказываются на качестве действий Вооруженных Сил. Да, Россия научилась быстро перебрасывать крупные соединения, это видно с 2014 года. Она показала, что может управлять контингентом вдали от своих берегов — об этом говорит операция в Сирии. Но при этом потери нашей авиации в Сирии выше, чем у любой страны — участницы западной коалиции, воюющей там же с ИГИЛ. Вспомним и десантников, «заблудившихся», раненых и погибших на Украине в августе 2014 года.

"...при этом потери нашей авиации в Сирии выше, чем у любой страны — участницы западной коалиции, воюющей там же с ИГИЛ".Министерство обороны РФ

— По планам Путина, к 2020 году доля новых образцов вооружений в войсках должна составлять не менее 70%. «Таким образом, задача предстоящего десятилетия заключается в том, чтобы новая структура Вооруженных Сил смогла опереться на принципиально новую технику, которая „видит“ дальше, стреляет точнее, реагирует быстрее, чем аналогичные системы любого потенциального противника», — писал президент. В каком объеме выполнены его поручения? 

— Военные всегда отчитаются, что все хорошо, что все показатели достигнуты. Но как мы можем проверить это, если российские военные не считают нужным озвучивать точные цифры: сколько было и сколько стало? Поэтому приходится опираться на экспертные оценки, то есть оценки коллег, наблюдателей и свои собственные. По космосу могу точно сказать: задачи не выполнены и выполнены не будут. 

Другой вопрос: 70% — от какого количества вооружений, действительно ли мы нуждаемся именно в таком количестве? Требуют ли реальные угрозы, стоящие перед Россией, сотен новых самолетов, ракет и танков? Сейчас, по Военной доктрине и Стратегии национальной безопасности, главная угроза исходит от Запада и НАТО. Но ведь это придуманная угроза: американцы и европейцы не собираются завоевывать Россию. Просто в Кремле коллективная паранойя насчет НАТО. 

— Отдельный вопрос — об укреплении воздушно-космической обороны в ответ на расширение систем ПРО США и НАТО. Как известно, этот вопрос действительно сильно волнует нашего президента. Шесть лет назад перед Стратегическими ядерными силами и воздушно-космической обороной он ставил задачу «преодолевать любую систему противоракетной обороны и защитить российский ответный потенциал». «Военно-технический ответ России на глобальную американскую ПРО и ее сегмент в Европе будет эффективным и асимметричным». Задача выполнена? 

— У меня встречный вопрос: а имеет ли эта задача отношение к реальности? Понимаете, ни одна система ПРО никогда не даст стопроцентной гарантии. И проверять эффективность ПРО в реальных условиях никто не собирается. К тому же когда мы говорим о том, чтобы «защитить ответный потенциал», то предполагаем, что кто-то может ни с того ни с сего нанести по нам первый удар, лишающий нас значительной части ядерного оружия. Если мы с вами размышляем в такой системе координат, то либо слишком много читали научной фантастики, либо нам нужен врач. Даже если у России будет всего 100 ракет, этого достаточно для ядерного сдерживания. Сейчас у нас, по экспертным оценкам, примерно 462 ракеты, развернутых на суше и на море. 

— Одно из поручений, которое президент давал нашему ОПК, — «создать на новой технологической основе производства по выпуску перспективных образцов вооружения и военной техники». Заглядывая вперед, он говорил об «оружии будущего», оружии на новых физических принципах — лучевом, геофизическом, волновом, генном, психофизическом и так далее. Удалось ли за время, прошедшее после публикации статьи, приблизить это будущее? 

— Пока самые смелые проекты связаны с задачей разгона обычного снаряда до нескольких скоростей звука. Это и проекты гиперзвуковых ракет (летают быстро, но на 300-400 километров), и разного рода экзотика типа электромагнитной пушки, когда снаряд разгоняется электромагнитным полем. Американцы пытаются создать работающую систему (предполагалось, что электромагнитные пушки поступят на вооружение в ВМФ США к 2020 году — ред.). Но пока все это фантазии, не имеющие отношения к реальности.

"По космосу могу точно сказать: задачи не выполнены и выполнены не будут"Роскосмос

«Большинство компаний российского ОПК — „ходячие мертвецы“»

— В 2012 году Владимир Путин анонсировал появление новых государственных структур, «брокеров», функции которых — поиск передовых исследовательских и изобретательских коллективов, организация взаимодействия образовательных и научных центров, оборонных, гражданских предприятий и представителей Вооруженных Сил, поощрение конкуренции научных исследований, опытно-конструкторских разработок, готовых образцов. «Оптимальные модели подобных структур сейчас отрабатываются и в ближайшее время будут реализованы на практике», — сообщал Путин. Но мы не припомним, чтобы что-то слышали о деятельности «брокеров».

— А есть ли вообще эти структуры? Возможно, где-то на бумаге, в виде красивых риторических текстов, описывающих такие структуры. Но не в реальности. Есть государственные ведомства, компании с заводами, есть НИИ — как части компаний, либо как ФГУПы или подразделения РАН, есть отдельные кафедры в университетах, которые еще с советских времен связаны с оборонным заводом поблизости. Все это как-то взаимодействует друг с другом. Однако конечная цель — не во взаимодействии, а в результате, который выражается новыми знаниями, технологиями, продукцией, экономическими показателями. 

Результат, который мы видим, например в годовых отчетах военно-промышленных компаний, говорит о том, что без разнообразных бюджетных субсидий большинство компаний российского оборонно-промышленного комплекса — это «ходячие мертвецы».

И если он экономически неэффективен, то за его неэффективность расплачиваемся мы все. При этом он никогда не сможет производить и качественную гражданскую продукцию, но наша власть требует от оборонных компаний к 2025 году обеспечить 30% выручки именно за счет гражданских товаров. Что касается конкуренции, то в промышленности у нас абсолютное доминирование государства и каждая компания наделена своей монопольной нишей. О какой конкуренции тут можно говорить?

— А вот Путин в качестве образцового примера гражданской продукции ОПК приводил самолет «Сухой Суперджет». И писал, что «обновление ОПК станет локомотивом, который потянет за собой развитие самых разных отраслей: металлургии, машиностроения, химической, радиоэлектронной промышленности, всего спектра информационных технологий и телекоммуникаций. Даст предприятиям этих отраслей и ресурсы для обновления технологической базы, и новые технологические решения. Обеспечит устойчивость множества научных и конструкторских коллективов». 

— Вы же прекрасно видите состояние российской экономики. Так что «оборонка» никаким локомотивом не стала. Вообще, сложно ожидать, что очередной танк или ракета произведут прибавочную стоимость и как-то увеличат благосостояние граждан. Если говорить конкретно о «Суперджете», то этот самолет летает не больше трех часов в сутки, а его серийное производство превысило уровень 30 самолетов только в 2014 и 2017 годах, хотя план предусматривал выпуск 60 самолетов в год. При этом лизинговые ставки на этот самолет также субсидируются бюджетом.

"Сложно ожидать, что очередной танк или ракета произведут прибавочную стоимость и как-то увеличат благосостояние граждан"Дарья Шелехова/Znak.com

— Шесть лет назад Путин открыто писал о неэффективности нашей оборонки — огромных неоправданных расходах, запутанной и непрозрачной бухгалтерии, приписках, о том, что все это ведет к взвинчиванию цен на продукцию ОПК и «набиванию карманов» мошенников. «Это, по сути, государственная измена», — такой была формулировка президента. Неэффективность и коррупция побеждены? 

— Все осталось: и неэффективность, и приписки, и коррупция — не переживайте. Только карманы набивают не «мошенники». Такая система — основа существования нынешней российской власти. Ну и два миллиона сотрудников российского ВПК тоже надо немного кормить, чтобы поддерживать лояльность социальной базы режима.

На уральском заводе «Росатома» увольняют работников из-за сокращения военных заказов

— Вы говорите «немного». А президент обещал довольно обширные меры поддержки: это и зарплаты, и договоры о трудоустройстве для выпускников техникумов и вузов, и поощрение «творческих амбиций в разработках, в науке и технологиях», и командировки «молодых работников ОПК и студентов технических вузов на практику в передовые российские и мировые лаборатории, институты и заводы». Удалось ли повысить престиж работы в российском ОПК? Насытить его молодыми кадрами? 

— На заводы, которые предложили более-менее приличную по общероссийским и местным меркам зарплату, молодые сотрудники приходят. Оттуда, где не предложили, уходят. Вообще, современная российская молодежь, во-первых, очень рациональна и, во-вторых, любит путешествовать. Выпускники-отличники, у которых, по моим наблюдениям, большие амбиции, редко идут работать в ОПК. Причины простые: относительно невысокие зарплаты (инженер на ракетном предприятии легко может получать всего 15–20 тысяч рублей), обилие вышестоящих начальников, множество сопутствующих ограничений: все предприятия режимные, работа там накладывает ограничения на зарубежные поездки. Если амбициозная молодежь и приходит в оборонку, то ненадолго, ради жизненного опыта. Поэтому основная масса молодежи, которая задерживается всерьез, это такие «троечники», которые не любят рисковать и хотят предсказуемости на долгие годы жизни. Одним словом, ситуация такая же, как и в науке, работающей на оборону. 

«Российские военные погибли за испытание военной техники? Это людоедская логика»

— Аналогично рассуждая о повышении престижа армейской службы, Путин писал о достойном денежном довольствии военнослужащих и таких же военных пенсиях, доступном и комфортном жилье, качественном здравоохранении и соцкультбыте, о гарантиях получения высшего образования и трудоустройства после окончания службы. На сегодняшний день быть военным снова престижно? 

— Опросы показывают, что престижно. Недобора в военных университетах вроде бы нет. Но надо понимать, что разочарование в армии наступает не в веселые курсантские годы, проведенные в одной из столиц или другом крупном городе. Разочарование наступает во время службы. Точной статистики по увольнениям нет, данных по солдатам-контрактникам тоже. А без достоверных цифр: сколько людей выслуживают свой контракт до конца, в каком возрасте офицеры покидают армейскую службу, где потом работают и так далее — представлять, что происходит в действительности, мы не можем. Но вряд ли вы найдете молодого офицера, который заключил контракт с Вооруженными Силами на 20 лет: 3–5 лет, дальше они смотрят, и это нормально. Что можно сказать уверенно: каких-то карьерных перспектив в гражданской жизни служба в армии не дает, каждый устраивается сам как может.

"Вряд ли вы найдете молодого офицера, который заключил контракт с Вооруженными Силами на 20 лет: 3–5 лет, дальше они смотрят, и это нормально"Яромир Романов/Znak.com

— Читаем в предвыборной статье Путина: «Планируется, что уже к 2017 году — при общей штатной численности Вооружённых Сил в один миллион человек — 700 тысяч будут составлять „профессионалы“: офицеры, курсанты военных вузов, сержанты и солдаты-контрактники. А к 2020 году число служащих по призыву сократится до 145 тысяч. Логика преобразований со всей очевидностью свидетельствует о том, что наша цель — построение полностью профессиональной армии». Этот ритм профессионализации наших Вооруженных Сил соблюдается? 

— Семисот тысяч «профессионалов» (включая офицеров, курсантов, сержантов и солдат) в российских Вооруженных Силах точно нет. Официальные цифры: на конец 2017 года в Вооруженных Силах по контракту служили 384 тысячи солдат и сержантов. Но я уже сказал, что доподлинной статистики по приему и увольнениям нет, как считают контрактников, неясно. У нас ведь есть и краткосрочные контракты сроком до года, есть и разнарядки по заключению контрактов. Так что могут встречаться приписки, уловки и прочее. Достоверно мы знаем только число призывников: немногим менее 300 тысяч. 

— Еще одна цитата из статьи Путина: «Вооруженные Силы, спецслужбы и другие силовые структуры должны быть подготовлены к быстрому и эффективному реагированию на новые вызовы». Вот, собственно, ради чего нужна модернизация нашего военного образования, науки, оборонно-промышленного комплекса и Вооруженных Сил. Самый последний «вызов» — ИГИЛ. По вашему мнению, Россия «эффективно среагировала» на этот вызов в ходе сирийской войны? А ОДКБ, который Путин назвал «гарантом стабильности на евразийском пространстве»? 

— В ИГИЛ (запрещенная в РФ террористическая организация — ред.) большой проблемы мы для себя не видели. Долгосрочная судьба Ближнего Востока, если это не связано с ценами на нефть, нас вообще мало интересует. А тех целей, которые Россия действительно ставила, ввязываясь в сирийский конфликт, она не достигла. Коалиции с Западом и размена Сирии на Украину не получилось: Асад контролирует только то, что происходит в Дамаске, и его власть над всей Сирией восстановлению не подлежит. Просто потому что ни у него, ни у России, ни у Ирана нет никаких идей о том, какой должна быть послевоенная Сирия в политическом, экономическом и культурном плане, а возврат к ситуации до 2011 года объективно невозможен. Но даже если бы такой план существовал и устраивал бы всех, у союзников Асада все равно нет ресурсов для его реализации: только на восстановление разрушенного требуется не меньше 180 миллиардов долларов. Недаром же в прошлом году Россия предлагала Европе финансировать сирийское восстановление. И что мы видим? Провозгласили победу — и что дальше? 

Саммит ОДКБПресс-служба президента РФ

Про ОДКБ вообще лучше ничего не говорить. Эта организация была создана для обеспечения военно-политического влияния России на постсоветском пространстве, другого смысла в ее существовании нет. Влияние обеспечивается сохранением у власти нынешних правителей государств— членов ОДКБ на максимально долгий срок, это единственная общая ценность (помимо России, в ОДКБ входят Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Таджикистан — ред.). Еще Россия пугает своих союзников по ОДКБ угрозой вторжения исламистов из Афганистана. Однако все забывают, что исламисты могут взять власть только там, где государство распадается как раз вследствие несменяемости власти и коррупции.

 — Сторонники сирийской операции указывают на то, что в Сирии Россия опробовала свои Вооруженные Силы, военную технику, защитила базы в Тартусе и Хмеймиме, то есть свое присутствие в Средиземном море, и не пустила к своим границам террористов, три четверти которых, по словам Путина, выходцы из России и других постсоветских республик. Как вам такие доводы? 

— Получается, что российские военные погибли за испытание военной техники? Это людоедская логика. С базами сложнее. Но зарубежные базы нужны, когда они обеспечивают национальную безопасность и помогают защищать экономические интересы, благосостояние всего общества. А как присутствие в Сирии увеличивает наше благосостояние? Никак. Посмотрите, к примеру, на Китай: он увеличивает присутствие в Индийском океане, потому что это крупнейшая торговая держава в мире. Ему важно военное присутствие на мировых торговых путях, потому что от этих путей зависит благосостояние китайцев. А наше присутствие [в Сирии] — ради того, чтобы Кремль мог повысить ставки в торге с США и Европой. Причем этот торг никак не связан с благосостоянием российских граждан. 

Что касается террористов, которых мы куда-то там не пустили: а они собирались? В ИГИЛ за халифат действительно сражались несколько тысяч россиян — то есть радикалы уже были в нашей стране. И продолжают оставаться. Никто не приезжал к нам из Сирии, чтобы взрывать метро или расстреливать граждан на улице. Те, кто это делал, жили в самой России. Ну и главный вопрос борьбы с терроризмом: почему наши граждане выбирают этот разрушительный путь? Если наша политическая, экономическая и культурная система порождает тысячи радикалов, готовых взять в руки автомат и убивать, значит, в ней что-то не так. Готовы ли мы улучшать систему и предоставлять шанс исправиться тем согражданам, кто встал на путь террора? Или готовы только ликвидировать их, вычеркивать из жизни? Я не пацифист, просто предлагаю подумать о политической и философской сложности этой проблемы и ни в коем случае не упрощать ее до «бомбометаний».

— Как вы думаете, Кремль рискнет принять участие в каком-нибудь еще международном военном конфликте, например в Ливии, где также действуют террористы? Достаточно ли для этого военных и экономических ресурсов? 

— Да, это возможно. Чтобы летать и бомбить кого-то в Ливии для поддержки дружественного нам генерала Хафтара (верховный главнокомандующий Вооруженными Силами Ливии — ред.), много ресурсов не надо: за самолеты, ракеты и топливо мы с вами уже заплатили своими налогами. Наемников тоже хватит, да и стоят они относительно недорого. Если же говорить о полноценной операции с участием регулярной армии, то это зависит не только от экономических факторов. У войны далеко от границ должны быть веские основания, она должна служить какой-то значимой политической цели, быть оправданной в глазах общества. Вспомните историю: даже советские захватнические операции против Польши, Финляндии и стран Балтии в 1939–1940 годах опирались не только на силу оружия и пропаганды, но и на массовую веру в правильность и необходимость происходящего.