Был Синдзо Абэ. Много надежд привез он. Все растворились

22 января президент России Владимир Путин принял в Кремле премьер-министра Японии Синдзо Абэ, которому откровенно дал понять, что тот зашёл слишком далеко в своих ожиданиях по поводу двух островов Курильской гряды, а главное — увлек за этими ожиданиями всю Японию. О том, как происходило очередное японское прощание с новой великой надеждой,— специальный корреспондент “Ъ”Андрей Колесников.

Ожидания, связанные с этой встречей, были у японцев настолько сильными, что, какими бы ни были решения по итогам переговоров, они все равно не смогли бы соответствовать этим ожиданиям.

Не предполагалось подписывать никаких соглашений, и даже переговоры в расширенном составе были формальными, и это было то, с чем японская сторона горячо согласилась: Синдзо Абэ хотел сосредоточиться на островах, и ничто его и собеседников не должно было отвлекать от мыслей об этом великом.

Хотя я видел, что, например, министр экономического развития России Максим Орешкин притащил с собой на переговоры такой толстый портфель, что одним только изучением его содержимого мог занять японских гостей на пару суток.

Вообще, до конца все-таки не понятно, почему Синдзо Абэ так сосредоточился на проблеме островов. Почему из-за этого он перестал думать, кажется, обо всем остальном на свете? Почему публично клялся своему отцу, а вернее, его памяти, склонившись над его могилой, что закончит эту историю так, как она этого заслуживает?

Был воодушевлен какими-то словами Владимира Путина и решил сыграть на опережение? Просто почувствовал его настроение? Так с этим надо быть осторожнее и следовало бы дождаться хоть каких-то и правда вдохновляющих слов и не выдавать за слова российского президента свои собственные. (Возможно, что и оставалось-то чуть-чуть, так как Владимир Путин в этом деле ничего не исключает, так как думает, что японские вожделения совсем не ничтожны. Боже, как же и что же Владимир Путин должен в связи с этим думать про Никиту Хрущева: и из-за Крыма, и из-за Хабомаев этих с Шикотаном.)

А ведь в каком-то смысле Синдзо Абэ совершил при этом, будем говорить прямо, предательство собственного народа. Ведь он принял мысль о том, что можно подписать мирный договор и при этом согласиться только на два острова. А это было то, что его страна категорически отказывалась даже обсуждать больше полувека.

Но так это нужно было ему… Что, кстати, нужно? Войти в историю? Да, это была, как говорится, хорошая попытка — если бы японский премьер не загнал себя сам туда, откуда, как правило, не возвращаются с хорошими новостями.

И зачем он так торопился? Может, кроме того, переоценил действительно товарищеское отношение к себе Владимира Путина — это же правда, это же есть. В конце концов, российский президент сам пригласил японского премьера в Москву.

Возможно при этом, что Владимир Путин и сам обострил состояние Синдзо Абэ, когда на Восточном форуме вдруг предложил подписать мирный договор без всяких условий до конца 2018 года. Он же понимал, что это не может произойти ни в каком случае — поэтому, возможно, и предложил. Но японского премьера так, видимо, тряхнуло, что последствия его поведения стали совершенно уже непредсказуемыми, и через некоторое время он уже ехал на могилу отца.

Визит 22 января в Москву стал историей экстренного торможения на этом пути. Очевидно, что Владимир Путин намерен был дать понять: японский премьер слишком далеко зашел, так лихорадочно взвинтив ожидания своего народа.

И Синдзо Абэ это тоже, без сомнения, понял и должен был, надо полагать, смириться. Если бы он не вынес в какой-то момент свою радость от надвигающегося, как ему казалось, решения в публичную плоскость, то это решение сейчас могло быть гораздо ближе, переговоры по мирному договору и островам — содержательней, а портфель Максима Орешкина на этих переговорах — гораздо тоньше: было бы чем заполнить переговоры и без обсуждения совместных экономических и хозяйственных проектов двух стран в различных сферах.

Гайки между тем были закручены самим форматом визита. Не предполагалось никаких вопросов. Несколько слов для публики в начале встречи, несколько — в конце. Тем не менее с Синздо Абэ в Москву прилетело беспрецедентное количество журналистов — около ста, и это не считая тех, кто работает в Москве, а их много.

— Дорогой Синдзо,— обратился к коллеге Владимир Путин,— дорогие друзья! Позвольте мне вас всех сердечно поприветствовать в Кремле!

И вот зря он так по-хорошему, я считаю, начинал. Японский премьер в любое мгновение опять мог вообразить себе что-нибудь то самое — и сорваться в бездну, на дне которой мерцали и переливались кораллами и жемчугами то ли два, то ли четыре неунывающих острова.

Но нет, российский президент все-таки был благоразумен и отдал визиту столько, сколько тот, видимо, по его мнению, заслуживал:

— Хочу поблагодарить тебя за то, что ты принял предложение и по дороге на международное мероприятие в Швейцарии завернул к нам в Москву!

В этих словах кроме прочего было и все то, что он теперь (и уже не первый год) думает об экономическом форуме в Давосе.

Начал говорить японский премьер — и нет, это был другой Синздо Абэ, не тот многословный и даже витиеватый, и волнующийся, и радующийся каждому слову Владимира Путина и своему каждому слову Синдзо Абэ.

— Сегодня я думаю,— только и произнес он,— обсудить вопросы заключения мирного договора как следует, с учетом результатов встречи между министрами иностранных дел и встречи переговорщиков на той неделе. Кроме того, я рассчитываю на откровенный обмен мнениями по вопросам двусторонних отношений и международным проблемам в целях развития двусторонних отношений в широких областях.

Так и должен был говорить, например, человек, разуверившийся в настоящей мужской дружбе. Или, например, человек, понявший, что зря он вообразил, будто азарт в этой истории может победить здравый смысл; и что для того, чтобы убедить коллегу, достаточно прежде всего убедить себя и дальше говорить как о деле решенном про то, во что и сам, честно говоря, не до конца веришь… И понявший еще, что у него, Синдзо Абэ, в этой истории может остаться столько же, сколько и у его предшественников, то есть ничего.

Но все-таки они разговаривали еще два часа. И когда вышли к журналистами, оказались такими же формальными, как до разговора. Владимир Путин все рассказал об экономическом сотрудничестве (все-таки портфель Максима Орешкина сделал свое дело на переговорах).

— Разумеется, обсудили и перспективы заключения мирного договора,— кивнул президент России, который не мог не понимать, что только это и интересует здесь всех журналистов, а не только японских.— Этому вопросу мы с господином премьер-министром уделили сегодня немало времени. Мы ведем диалог с господином Абэ на этот счет уже несколько лет. На встрече в Сингапуре условились с господином премьер-министром выстраивать переговорный процесс на основе Совместной декларации СССР и Японии 1956 года. Она в первую очередь предусматривает заключение мирного договора. Мы еще раз подтвердили нашу заинтересованность в подписании этого документа. Координаторами мы назначили глав внешнеполитических ведомств. Они уже провели 14 января в Москве первый раунд переговоров и доложили нам сегодня по результатам этой встречи.

Это было главное. Владимир Путин дал понять, да что там, просто произнес: он пока вообще не готов обсуждать передачу двух островов. Речь может идти только о мирном договоре.

И еще об одном, неспособном порадовать Синдзо Абэ, он сказал: в решении про острова нужен референдум. А исход его в России более или менее предсказуем.

Невесел был и Синдзо Абэ. Про перекрестный год России и Японии говорил. Про чемпионат мира по футболу вспомнил. И наконец:

— Прошло два года, как мы с президентом Путиным в моем родном городе Нагато заявили о нашей искренней решимости нашими руками заключить мирный договор. Мы взяли курс решить проблему, опираясь на новый подход. Тому сотрудничеству, которое все это время мы с президентом Путиным осуществляли, не было еще примеров: совместная хозяйственная деятельность на трех островах, провели два выездных изучения на местах, направили бизнес-миссию, члены которой представляли в основном частные гражданские структуры, составлена «дорожная карта» предлагаемых проектов. Мы видим, что проясняется конкретный путь.

Синдзо Абэ все же отдавал себе отчет в том, что отныне этот путь только еще проясняется.

Нет, все, что ему мерещится, случится не с ним.

И не с Владимиром Путиным.