Академик Гельфанд не учился в 10-м классе и никогда не был студентом
На модерации
Отложенный
Израиль Гельфанд (1913-2009) — один из величайших математиков XX века, автор множества теоретических работ и прикладных исследований с применением математического метода в области физики, сейсмологии, биологии, нейрофизиологии, медицины. Родился в украинской деревне Окны. Окончив всего девять классов школы, не получив высшее образование, поступил в аспирантуру механико-математического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова и уже в двадцать семь лет стал доктором наук, а в сорок — членом-корреспондентом Академии наук СССР. Гельфанд — лауреат многочисленных отечественных и международных премий; почетный доктор семи иностранных университетов, включая Гарвард и Оксфорд; почетный иностранный член Американской академии искусств и наук.
Когда Израиль Гельфанд окончил девятый класс школы в небольшом местечке под Одессой, учитель математики сказал ему: «Изя, дорогой, я больше ничему тебя не смогу научить. Езжай в Москву, найди там МГУ, а в МГУ — мехмат. Учись дальше, и ты станешь великим математиком!»
На механико-математическом факультете МГУ девятиклассник дошел только до секретаря деканата.
— Молодой человек, где ваш диплом об окончании средней школы? — возмутился секретарь. — Ах, у вас его еще нет! Тогда езжайте к себе назад на Украину и приходите через год, с дипломом!
Но вернуться домой Гельфанд уже не мог — так запали в душу слова учителя о великом будущем. Он решил остаться в Москве, и чтобы заработать на жизнь, устроился гардеробщиком в Ленинскую библиотеку — все как-то ближе к книгам.
Однажды его заметил там за чтением монографии по высшей математике молодой, но уже знаменитый математик Андрей Николаевич Колмогоров.
<hr/>
Андрей Колмогоров (1903-1987) — советский математик, академик, почетный член нескольких западных академий наук, профессор МГУ им. М.В. Ломоносова, один из создателей современной теории вероятностей. Написал ряд важных работ по истории и философии математики. Был научным руководителем Израиля Гельфанда и не раз говорил про своего ученика: «Общаясь с Гельфандом, я ощущал присутствие высшего разума».
<hr/>
— Мальчик! Зачем ты держишь в руках эту книгу? — спросил ученый. — Ведь ты не понимаешь в ней ни строчки.
— Я извиняюсь, товарищ профессор, но вы не правы!
— парировал Израиль.
— Не прав? Тогда вот тебе три задачки — попробуй решить хотя бы одну до моего возвращения. У тебя есть два часа!
Колмогоров пробыл в библиотеке дольше, чем рассчитывал, и, вернувшись за пальто, отдал номерок другому гардеробщику, совершенно забыв о поручении юному Гельфанду. Уже на выходе из вестибюля он услышал позади робкий оклик:
— Товарищ профессор! Я их решил...
Андрей Николаевич вернулся, взял у Гельфанда исписанные торопливым почерком листки, выдранные из школьной тетради, и с изумлением обнаружил, что все задачи решены, причем последняя, самая трудная — необычайно изящным и неизвестным ему способом.
— Тебе кто-то помог? — не мог поверить профессор.
— Я извиняюсь, но я решил все сам!
— Ты сделал это сам?!! Тогда вот тебе еще три задачки. Если решишь две из них, возьму на мехмат к себе в аспирантуру. У тебя на все про все четыре дня.
На пятые сутки Колмогоров появился в гардеробе Ленинки и направился прямиком к тому сектору, который обслуживал Израиль Гельфанд.
— Ну как дела? — полюбопытствовал профессор.
— Мне кажется, я их решил... — мальчик протянул математику листы с задачами.
Колмогоров погрузился в чтение. Изучив листки, ученый поднял голову, внимательно посмотрел Изе в глаза и сказал:
— Извините меня, пожалуйста, за сомнения в авторстве решений тех первых задач. Теперь я вижу, что вам никто не помогал. Дело в том, что ни в этой библиотеке, ни за ее пределами вам никто не мог подсказать решение нынешней третьей задачи: до сегодняшнего дня математики считали ее неразрешимой! Одевайтесь, я познакомлю вас с ректором МГУ.
Они застали ректора в его кабинете на Моховой. Тот сидел за столом, заваленным бумагами, и что-то напряженно писал. Ректор лишь мельком взглянул на вошедших:
— Андрей Николаевич! Мне надо срочно дописать документ, а вы врываетесь ко мне с каким-то мальчишкой!
— Простите великодушно, но это не мальчишка, а Израиль Моисеевич Гельфанд, гениальный математик, — уверенно представил Изю ректору первого университета страны Колмогоров. — Он любезно согласился пойти ко мне в аспирантуру. Прошу вас распорядиться.
Вот почему так случилось, что академик Гельфанд никогда не учился в 10-м классе и никогда не был студентом.
Комментарии
Комментарий удален модератором
http://reading-hall.ru/publication.php?id=9699
Колмогоров не был антисемитом.
.
В славные годы величия советской науки кто-то из серой массы обычных остепенённых докторов чуть ли ни со слезами на глазах буквально выплеснул на публику крик своей души, заявив в СМИ во всеуслышание: «Я с удовольствием поменял бы Диплом доктора наук — на Диплом открытия»...
Умные люди всегда с иронией относились к учёным степеням (в том числе и к своей собственной), позволяющим автоматически причислять их обладателя к «рангу» учёных. Широко известная сентенция возвращала с облаков на грешную землю всех таких самоуверенных зазнаек от науки : «Остепенённых много, а настоящих учёных — по пальцам перечесть» (C)...
Учёные с большой буквы всегда понимали, что все эти навязываемые сверху системой бюрократические установки со степенями, пришедшие из прошлой допотопной науки и ставшие сегодня традицией — всего лишь «крысиные бега», жалкие потуги, имитирующие кипучую научную деятельность индивида. То есть «суета сует», которая ничего общего с настоящей наукой не имеет...
.
.
Комментарий удален модератором
" Вскоре И. М. Гельфанд в порядке исключения был принят ассистентом кафедры математики Вечернего химико-технологического института. Уже через год без формального высшего образования он стал аспирантом А. Н. Колмогорова (1932—1935) и одновременно с 1932 года начал преподавать в МГУ.
Как писал другой ученик Колмогорова В. И. Арнольд, Колмогоров говорил, что есть только два математика, в разговоре с которыми он «ощущал присутствие высшего разума», и один из них — И. М. Гельфанд
Одним из наиболее важных учителей периода обучения в аспирантуре И. М. Гельфанд называл Л. Г. Шнирельмана. Своими учителями более позднего времени он считал А. Н. Колмогорова, М. А. Лаврентьева, А. И. Плеснера, И. Г. Петровского, Л. С. Понтрягина, И. М. Виноградова и Л. А. Люстерника[13]. О них он говорил[13]: