Исторические невежество Зеленского нужно использовать во благо

Исторические невежество Зеленского нужно использовать во благо

Зеленский и Дуда хотят совместно почтить память польских и украинских солдат, которые воевали с большевиками

28 января 2020

 Текст: Дмитрий Бавырин

 Официальная Варшава пытается обелить сговор Польши с Гитлером и сделала пересмотр истории политическим оружием против России. Президент Украины решил помочь полякам, но наговорил такого, что впору теперь извиняться − перед чехами. Может ли Прага стать союзником Москвы и совместно с ней бороться против переписывания истории Второй мировой войны?

 «Польша и польский народ первыми почувствовали на себе сговор тоталитарных режимов. Это привело к началу Второй мировой войны и позволило нацистам запустить смертоносный маховик Холокоста», – заявил президент Украины Владимир Зеленский. Ему, как и неоднократно прежде, хочется только посочувствовать.

 В период президентской избирательной кампании на Украине в артисте легкого жанра подкупало то, что ему было очевидно и искренне наплевать на исторические комплексы собственного народа. По крайней мере, Зеленский искренне не понимал, зачем вносить в общество конфликт и раздрай из-за событий середины XX века, если за окном XXI век со своими актуальными проблемами.

 Это – нормальный взгляд на жизнь для человека его возраста и профессии (теперь уже предыдущей). По крайней мере, вы не будете бить с таким человеком горшки по вопросу о том, был ли голодомор геноцидом одних только украинцев и является ли Бандера ориентиром для современной Украины, а вместо этого перейдете к вопросам практическим.

 Учитывая генезис украинского политического класса, это вселяло некоторую надежду. Как мы видим теперь, ложную: безразличие Зеленского к истории предопределило узость его знаний, сделав «чистой страницей». Другими словами, став президентом, он некритично повторяет всю ту чушь, что десятилетиями продуцировали хуторские бандуристы. Отсюда и его воспоминания о казаках, взявших Дюнкерк, и нынешняя реплика, откровенно оскорбительная для целого европейского народа.

 Потому как сговор тоталитарных режимов и прелести оккупации первыми почувствовали на себе не поляки, а чехи. Но поляки об этом, разумеется, не напомнят, поскольку приняли в том сговоре самое активное участие.

 Зеленский хотел, как лучше.

 Досадная реплика прозвучала по итогам переговоров с польским коллегой Анджеем Дудой. Президент Украины нанес соседям визит с целью улучшить двусторонние отношения, значительно испорченные при Порошенко как раз из-за истории. Как было заявлено Варшавой, «с Бандерой Украина в Европу не войдет».

 Варшава для Киева – важный торговый и политической партнер. Поэтому у Зеленского рассудили тем образом, что нужно отставить разногласия вокруг Волыни в сторону и заново объединиться против общего врага – России, благо отношения с самой Россией уже ничто не восстановит. Отсюда инициатива совместно почтить память польских и украинских солдат, которые в 1920 году воевали с большевиками. Отсюда сентенции Зеленского, призванные подчеркнуть, что он разделяет взгляд Варшавы на начало Второй мировой войны. Такое для поляков нынче ценно – Израиль (а в эти дни, как известно, отмечается юбилей освобождения Освенцима) им в солидарности отказал, причем в унизительной форме.

 Нет уверенности, что Зеленский в принципе в курсе того, как в составе Украины оказались Львовская, Ивано-Франковская, Тернопольская, Ровенская и Волынская области. О Мюнхенском сговоре он тоже, возможно, ничего не слышал – и это хороший повод для того, чтобы пригласить в эту историческую дискуссию Чехию.

 Вообще, эта страна могла бы быть хорошим партнером России не только в борьбе с фальсификацией истории. Президент Милош Земан по европейским меркам является чуть ли не русофилом, а премьер-министр Андрей Бабиш – умеренным евроскептиком и прагматичным человеком, далеким от идеологических споров. Это имеет некоторые шансы перерасти в компаньонство, аналогичное тому, которое сложилось у России с Венгрией.

 Особенно если отдельные личности внутри РФ, часто называющие себя «советскими патриотами», прекратят заниматься вредительством – например, размещением по случаю российско-чешских контактов статей на тему «как мы правильно подавили Пражскую весну».

Впрочем, сейчас мы про события более ранние – про 1938 год. Чехословакия была к тому моменту демократическим, промышленно-развитым государством, могла похвастаться рекордным производством оружия и внушительной армией, а в своем экономическом развитии местами опережала даже Германию.

 А еще она была военным союзником СССР – вместе с Францией мы составляли некий триумвират, что было закреплено двусторонними договорами. Триумвират этот был по факту антигитлеровским, а в случае советско-чехословацкого договора – еще и антипольским, но не в смысле агрессии против Варшавы, а в смысле обороны от нее.

 Польша – не чета Чехословакии. Она была авторитарным, милитаристским, полицейским, антисемитским и мракобесным государством, живущим мечтами о соседских землях. Чехословакию там особенно ненавидели. «Искусственно и уродливо созданная Чехословацкая республика не только не является основой европейского равновесия, наоборот, является его слабым звеном», – заявил как-то Юзеф Пилсудский.

 Поляки не могли простить чехам военно-дипломатического проигрыша в борьбе за Тешинскую область, ставшую в 1919-1920 годах причиной двух конфликтов с полутора сотнями жертв. В конце концов регион поделили с помощью Антанты так, что в полной мере это не устроило ни одну из сторон, но чехи получили чуть больше. Прежде всего благодаря обещанию творца чехословацкой государственности Томаша Масарика вступить в войну против Польши на стороне Советской России, если интересы Праги не будут учтены.

 Появление в составе Чехословакии Судетской области – тоже его рук дело. Масарик удачно воспользовался разделом австро-венгерских и германских земель по итогам Первой мировой войны. С этнической точки зрения его претензии на Судеты были несостоятельны – подавляющее большинство населения там составляли судетские немцы. Однако высокий промышленный потенциал, залежи полезных ископаемых и удобная линия обороны в горах предопределили исход дела: отдавать всё это немецким агрессорам победители не желали, потому отписали чехам.

А те пригласили в свое государство словаков, чтобы доля немцев в населении новой страны сократилась хотя бы до четверти.

 Впоследствии эти хитрости вышли Масарику боком. Сепаратистские настроения части словаков превратили их в союзников Гитлера, а население Судет обеспечивало голоса «пятой колонне» Гитлера – Судето-немецкой партии (СНП) Конрада Генлейна, напрямую финансируемой из Берлина. В 1935 году она заняла первое место на парламентских выборах, воспользовавшись расколом чехов на разные политические лагеря.

 С тех пор СНП занималась организаций провокаций на границе с Германией и требовала отпустить Судеты под крыло фюрера. В какой-то момент дело дошло до бунта, который был успешно подавлен центральным правительством, но это дало Гитлеру повод заявить о притеснении немцев в Судетах и потребовать их включения в состав Рейха, а иначе – война.

 Действуя в русле политики «умиротворения агрессора», впоследствии многократно проклятой, Лондон и Париж согласились на все условия Гитлера, заключив с ним и с фашистским диктатором Италии Бенито Муссолини то самое Мюнхенское соглашение. Чехов просто поставили перед фактом: либо вы отдаете нацистам всё, что они попросят, либо мы оказываемся выполнять какие-либо обязательства перед вами по части защиты от агрессии. Это был ультиматум, который было трудно не принять.

 «Я сделал это элегантно»,

– заявлял впоследствии Гитлер, находясь в Праге.

 Серией угроз, хитростей и посылов он получил гораздо больше, чем требовал изначально. Ведь сперва он хотел только Судеты и не возражал против того, чтобы гарантировать Чехословакии территориальную целостность на прочих рубежах. Но итоговое Мюнхенское соглашение никаких дальнейших обязательств какой-либо стороны перед чехами не подразумевало.

 После нового ультиматума Гитлера абсолютно беззащитная Прага, потерявшая международную поддержку, линию обороны и промышленный потенциал, предоставила независимость Словакии, что обеспечило Германию еще одним союзным режимом. А оставшуюся часть Чехии Рейх попросту поглотил. Формально – по просьбе самих чехов, попросивших у него защиты и согласившихся на автономию в составе новой германской империи.

 А теперь – о роли Польши, старательно набивавшейся фюреру в политические и даже идеологические союзники с 1939 года (пакт Пилсудского-Гитлера был подписан уже в январе 1934-го). Не подлежат сомнению следующие факты.

 Задолго, как минимум за полгода до подписания Мюнхенского соглашения, Варшава и Берлин договорились о совместном разделе Чехословакии, что в политическом лексиконе тех лет именовалось «Планом Геринга».

 На протяжении всего периода, предшествующего подписанию соглашения, польская сторона намеренно уклонялась от любых контактов с официальными Парижем и Лондоном, которые пытались добиться гарантий невмешательства поляков в раздел Чехословакии.

 Варшава направила Праге ультиматум о территориальных претензиях в один день с подписанием Мюнхенского соглашения и ввела свои войска в Тешинскую область одновременно с введением немецких войск в Судеты. Но еще до того на границе с Чехословакией были организованы диверсии и вооруженные провокации с целью получить формальный повод для ультиматума.

 Польское правительство категорически отказалось пропустить через свою территорию советские войска, которые Москва собиралась направить к чехам для отражения агрессии Гитлера. Более того, было заявлено, что советские военные самолеты будут сбиваться, а любая попытка пересечь польскую границу равнозначна объявлению войны.

 СССР неоднократно подтверждал свою готовность вступить в конфликт на стороне Чехословакии и предлагал гарантам ее независимости – Великобритании и Франции – заключить антигерманский пакт. Более того, Сталин аннулировал то условие, которое было прописано в договоре с Прагой. Если прежде Москва готова была воевать за нее лишь одновременно с Парижем, то в новых раскладах просила только об обязательном участии в этой войне самих чехов и об официальном прошении о помощи с их стороны.

 Делалось это не из-за любви Сталина к чехам (которых он, впрочем, ценил как партнеров), а из-за прозрачности перспектив. Чешская оружейная промышленность и полезные ископаемые Саара значительно увеличили бы военную мощь Рейха, а земли Словакии давали ему выход к советским границам. Так оно в итоге и случилось.

 Уже на Нюрнбергском трибунале генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель заявлял, что Гитлер не решился бы на войну в том случае, если бы Париж и Лондон поддержали Прагу. Он же показал, что целью Мюнхенского сговора было вооружение немецкой армии и вытеснение СССР из Европы за счет уничтожения его единственного союзника.

 Уничтожения, подчеркнем, физического.

 Наряду с «окончательным решением еврейского вопроса», в Рейхе было сформулировано и «окончательное решение чешского вопроса». Просто до него не дошли руки.

 Тем не менее именно чехи стали первой жертвой сговора авторитарных режимов – германского, итальянского и польского. Причем польское участие является активным, деятельным и всеобъемлющим – как политическим, так и военным. Если западные страны в этой коллизии – дипломатические неудачники, перехитрившие сами себя, то Польша – это именно что агрессор, заключивший союз с дьяволом и аннексировавший территорию чужой страны.

 Об этом обязательно нужно напомнить и Зеленскому (пусть извиняется теперь перед чехами; это, как минимум, занятно), и главным образом Анджею Дуде. Польский ревизионизм помноженный на польский гонор вызывают откровенную неприязнь не только в Москве, но и в Берлине с Брюсселем. В эту линию разлома на восточных рубежах НАТО не лишним будет вставить рычаг, роль которого может сыграть Чехия.

 Как и 83 года назад, у нас есть повод для союза – пусть не военно-политического, но прикладного идеологического. Того, который отражает наше представление о справедливом отображении истории.

 Правда, есть подозрение, что в дело опять вмешается идея «единой Европы», стараниями СССР избавленная от свастики. И опять не на нашей стороне.