Что происходит у Маши и Нади?

Сначала о главном: то, что сделали пять хрупких девочек в ХХС и что потом трое из них продолжили делать во время следствия и суда, называется просто – подвиг. Расшевелить целый народ: вывести из состояния тупого равнодушия неспособных думать, а способных заставить задуматься о том, что такое наша власть и наша церковь, что такое наши «органы правопорядка и как бесправны и беспомощны мы перед ними, – что же это еще, если не подвиг? Конечно, без помощников заставить огромный народ почесаться пять девочек не смогли бы, но помощники нашлись, и – в достаточном количестве. Прежде всего – сама власть: без ее деятельного участия ничего бы получиться у певиц не могло. Но не только власть – и адвокаты, и множество защитников-добровольцев помогли усилить этот трубный глас. Но все мы были только трубой, а протрубили тревогу они – пять девочек. И потому героини – они.

Забросать их подвиг грязью захотелось многим: кому-то от обиды за обличения, кому-то по долгу службы, кому-то из зависти, кому-то от догадки о собственной непригодности к подвигу, кому-то просто от глупости... Да и трудно было бы ожидать всенародных восторогов тем, кто осмелился многомиллионный народ, как нашкодившего щенка, ткнуть носом в лужу, которую мы с вами, дорогие друзья, все вместе наделали.

Сегодня эти потоки грязи усилились – к осквернителям присоединяются и люди, бывшие раньше в «группе поддержки». Прежде других грязь полилась на Катю, и сразу как-то забылось главное: что она не только участвовала в акции, но и, когда стало ясно, что власть выпустила когти, не побоялась сама в эти когти броситься, пытаясь вызволить подруг. История заставляющая вспомнить быковский «Обелиск» (не этого Быкова – того).

И вообще мы как-то вдруг сразу и все вместе захотели забыть о главном. О том, в чем был смысл акции в ХХС. О том, что вопреки всем законам именно власть – плохие прокуроры, плохие следователи, плохие судьи, а вовсе не плохие адвокаты - отправила героинь в тюрьму. О том, что общество, то есть мы с вами, дорогие друзья, немного повозмущавшись, как мы любим, от героинь отвернулось и занялось обсуждением того, что к главному не имеет никакого отношения: как это Катя вырвалась из тюрьмы, хорошо ли работали адвокаты, безупречны ли они и что же все-таки произошло между подзащитными и защитниками. И делаем мы с вами все это в точном соотвествии с замыслами власти.

Когда в августе власть догадалась, что устроила суд над собой и приговорила тоже себя, она стала думать, как исправлять положение. Резко отпускать узниц было нельзя: помимо того, что такое «милосердие» не дало бы в полной мере насладиться местью, оно могло быть воспринято, как слабость.

И власть прибегла к любимому методу «разводки»: обмануть доверчивых, отвлечь недоверчивых и облить грязью жертв. Напрямую сделать это было трудно: те, кто мог проглотить «курицу», ее уже проглотили. Нужна была работа потоньше: девочек нужно заставить замолчать, но так, чтобы это не выглядело слишком грубо. Для этого надо их либо обмануть, либо склонить к капитуляции на льготных условиях: свобода или обещание свободы в обмен на молчание, а лучше – на такие слова, которые власти на руку, а самим девочкам большими репутационными потерями не грозят. А тем временем напустить вокруг всей этой истории как можно больше зловонного тумана с вскрытием той или иной, реальной или мнимой нечистоплотности тех или иных ее персонажей, со взаимными нападками бывших союзников и прочая, и прочая.

И похоже, весь этот замысел власти удался на славу: главные жертвы замолчали, а когда что-то и доносится из застенков, то смысла их голосов уже не разобрать, и общество с удовольствием переключилось на другие темы, тем более, что в этих самых «других темах» у нас недостатка нет. Что же касается самих Маши и Нади, то на них пала та самая тень, что чуть раньше – на Катю. Тень сотрудничества с режимом.

Нам эта павшая на них тень очень приятна, просто бальзам на сердце. Еще бы – одно дело видеть рядом с собой незапятнанного героя, сияние которого так больно высвечивает твое ничтожество, и совсем иное – утешаться мыслью, что герой-то на самом деле никакой не герой, а так себе человечишко, не лучше нас грешных. И эта приятность мешает нам сказать себе самую простую правду.

Представим, что с самого начала Маша, или Надя, или Катя пошли бы на полное сотрудничество со своими палачами, как это у нас очень многие и очень часто делают. (Почему-то, правда, именно у нас; вы не догадываетесь – почему?) Даже такое сотрудничество не могло бы ничего изменить в понимании того, что произошло в ХХС. И даже в этом случае ни у кого из нас не было бы права бросить в них камень. Даже у тех, кто сам имел случай проявить большую несгибаемость (впрочем, как раз именно такие люди меньше всего склонны бросаться камнями).

Три девочки оказались перед гусенницами безжалостной государственной машины и имеют полное право спасать свои жизни. Тем более – лишенные мощной общественной поддержки, на которую они могли бы рассчитывать со стороны менее инфантильного общества. И если сегодня им удалось бы вырваться на волю, за них можно было бы только порадоваться.

Нам на них обижаться не за что – свой урок они нам уже преподали.