МОЯ АРМЕНИЯ Из цикла новелл "Эхо на вершине Арарата"

http://husisapail.narod.ru/myarmenia.htm

 Давид Балаян

 МОЯ АРМЕНИЯ

Из цикла новелл "Эхо на вершине Арарата"

 Я жил с матерью в огромной московской коммуналке.

И знал, что я армянин. Это знание пришло ко мне через армянский язык матери, на котором она разговаривала со мной в тех случаях, когда хотела, чтобы сказанное ею больше никто не понимал.

Это был наш секретный язык общения друг с другом, и, может, поэтому с тех пор армянский для меня ассоциируется с материнской любовью, семьей и душевной теплотой.

Наверное именно эта магическая сила родного языка побудила меня позже заняться литературой и мощью Слова.

Я не знал и она мне ничего не рассказывала о нашей нации, о том, почему мы оказались в Москве и куда делись все наши родственники, фотографии которых висели на стене. Я помню, как они смотрели на меня и в глазах у них была необъяснимая печаль.

Потом маму забрали, а меня сослали из Москвы в детский дом. Моя фамилия потеряла окончание "-ян", а ведь оно, словно тайный пароль, представляло армян другу другу, где бы они не повстречались.

Но язык матери я сохранил, потому что каждый день тихо разговаривал с ней, просил поскорее вернуться и забрать меня из "ворбаноца".

Но вот однажды учительница географии заболела, и ее заменил черноволосый худощавый мужчина. Войдя в класс, он медленно обвел нас взглядом и, мне показалось, что почему-то странно уставился в меня. И вдруг потребовал, чтобы я назвал свое имя и фамилию.

Я медленно встал и приготовился к самому худшему.

— Садитесь, — сказал учитель и, расхаживая по классу, заявил, вызвав во мне смешанное чувство облегчения, гордости и чего-то еще хорошего.

— Меня зовут Симон Аршавирович Торосян, То-ро-сян, я тоже армянин, как вот ваш товарищ, и я буду вести у вас уроки, пока Валентина Петровна не выздоровеет.

А вечером меня вызвали к директору и в его кабинете я увидел учителя географии.

— Симон Аршавирович хочет, чтобы ты у него погостил, — сказал директор, — я в принципе не возражаю...

- Вот это, - учитель с победроносным видом постукал пальцем по своему носу, - никогда меня не обманывало. Безошибочно определяю наш джигяр.

В этом сибирском городе было много научных институтов и в каждом работали армяне. Весть о том, что в детском доме обнаружился сирота-армянин, с легкой руки Торосяна облетела всю немногочисленную общину и к директору повалили просители.

Он им всем отказывал в усыновлении, потому что я был из семьи "врага народа".

Но в городе жила еще и старая большевичка по фамилии, схожей с моей. В своем инвалидном кресле она умудрилась добраться до партийного начальства и ей побоялись перечить.

Торосян расхаживал по квартире павлином, победно вскидывал вверх кулак и выкрикивал:

— Армянский народ не позволит ни одному своему ребенку жить в сиротском доме! Что бы то ни было на этом свете с нами!

От него и других армян я узнал многое о своей нации. Каждый считал своим долгом затащить меня к себе домой и угощать армянскими блюдами. И все они были в восторге от того, что я так хорошо сохранил наш язык.

От них я узнал, что Армянское государство, с которым они все были связаны невидимыми нитями, существовало слишком давно, намного раньше, чем вообще писалась история.

И все пережившие это государство из поколения в поколение были продолжением его истории.

В моих представлениях Армения стала мне видиться чем-то вроде летающего острова, иногда пристающего к какой-либо стране и высаживающего там какое-то количество армян.

Они продолжали поддерживать друг с другом связь через свой язык, культуру, через рассказы о своей жизни и что-то еще непонятное никому.

И все они ждут возвращения Летающего острова, а, когда это случится, к ним выйдет Армянин и скажет: "пора домой, джигяр!"

Пора всем домой, хватит с нас этого Ворбаноца.