Ветераны Госбезопасности вспоминают

На модерации Отложенный

 

В порядке бесплатной рекламы.

 

В мае выйдет очень интересная книга посвященная борьбе органов государственной безопасности СССР с бандеровским банд-подпольем.

 

Книга будет основана на уникальных воспоминаниях непосредственных участников процесса.

 

В свете текущей обстановки на Украине, тема книги имеет не только историческую, но и политическую актуальность.

 

В качестве примеров раскрывающих содержание книги, выдержки из воспоминаний двух ветеранов Госбезопасности, которые боролись с бандеровщиной на практике.

 

Конончук Павел Никанорович

 

Группа состояла из 25 бойцов. То был 4-й отдельный взвод СМЕРШ.

 

Помню, что кроме того капитана, с фамилией Аристов, еще был командир взвода, лейтенант.

 

Нам раздали оружие: автоматы ППШ, винтовки. Я получил ППС. Ну, и тут же получили первое задание – капитану сообщили, что в каком-то селе появилась банда или еще что-то вроде этого.

По-моему, это были мародеры.

 

Это была Хмельницкая область, октябрь – ноябрь.

 

Один раз в декабре месяце, капитан нас поднял по тревоге. Мы двинулись на повозках в село Каменка, в 11 километрах от Изяслава.

 

Приехали в село, встречает нас безрукий председатель. Начинает описывать ситуацию:

 

«Банда. Зарезан бык. Ограблен колхозный склад и магазин. Люди рассказывают, что некоторые были в немецкой форме, некоторые с «трезубами»».

Пойди, разберись!

 

Немцы с ОУНовцами?

 

Соединились, потому что некуда деваться?

 

Короче говоря, все погрузили на подводу, и уехали в лес.

 

Ну, и мы, значит, рванули по горячим следам в ту же сторону. Повозки углубились в лес, наверное, на километр. Уже рассвет был. И тут я его увидел за сосной, этого бандита в немецкой форме.

Сволочь!

Я только заметил, хотел уже стрелять, но он опередил меня, дал очередь с автомата. Мне сюда, в левую ногу… еще бы чуть выше, повредил бы яички. И еще гранату бросает! Колотушка. Длинная такая, с деревянной ручкой.

 

Я упал, выставил впереди себя автомат…

 

Граната взорвалась в полутора метрах от меня. Мне задело голову осколками, и контузило.

Но если бы я стоял, то погиб

Вокруг шла стрельба. Я потерял сознание…

 

Ребята начали их бить. В итоге настреляли 11 человек. Сколько удрало, мне неизвестно.

Среди нас был только один раненый – я.

 

Положили меня на подводу, привезли в районную больницу. Мест не было, больница вся забита, положили в коридоре. На второй день меня в палату положили, где я пришел в сознание.

 

А это было тифозное отделение, и меня еще там угораздило заразиться тифом. Из четырнадцати человек тифозных нас выжило только три.

Всех остальных прибрал тиф.

 

В больнице я провалялся с декабря по февраль, и только в конце февраля меня выписали. Тиф перенес тяжело – еле стоял на ногах. Немного пришел в себя только через две недели.

Лысый был, как бубен – все волосы повылазили.

 

На мне шевелилось море вшей.

 

Надо сказать о медиках. Люди тогда душу отдавали, день и ночь сидели над больными. Хотели меня комиссовать, уже и документы подготовили. Да лежал со мной сибиряк – один из тех троих, кто выжил. Так он сказал:

«Сынок, и что ты будешь делать? Влепят тебе 2-ю группу, и будешь ты получать 37 рублей. А так, может, пойдешь служить, да человеком станешь. Удирай отсюда, только захвати с собой документы».

 

* * *

 

- Опишите Львов в 48-м году.

 

- В самом Львове случаи убийства были рядовым явлением, на улицах нередко валялись трупы.

 

Но если в 45-м на Хмельниччине в основном фигурировали всякие бандитские группы, мародеры, дезертиры и уголовники, то в Львове уже был чистой воды национализм, причем явный.

 

- Что помните по амнистиям? Как на них реагировали националисты?

 

- По-моему их было несколько.

 

Вышел указ в 45-м году, потом в 47-м вышел указ Правительства о сдаче с повинной. Им обещали, что не будут судить, допрашивать, и вообще оставят в покое. Надо сказать, очень много пришло народу.

 

Приходили в районные отделы МГБ. Бывали случаи сдачи в самом Львове в управлении МГБ.

 

Но не обходилось и без курьезов.

 

В Жидачевском районе из леса вышла сдаваться крупная банда. Зашли в село…

 

А в райотделе сидят начальник, его зам и прочие.

 

Вдруг крик:

«Тревога! В селе банда с оружием!»

 

Время тогда было непростое, в каждом отделе МГБ из окон торчали пулеметы. Конечно, начали стрелять.

А те кричат:

«Не стреляйте, бо мы пришли сдаваться».

 

Ты подумай, 20 человек. Это ж целая группировка!

 

Ну вроде ничего. Они сдались, их приняли, документально оформили сдачу оружия.

 

Кто был местный, пошел домой. Кто боялся, мог выбрать любое место жительства, кроме Киева, Одессы, Харькова и других центральных городов.

 

Очень многие уехали на Донбасс и в Днепропетровск. Перелом наступил в 47-м году.

До 47-го года они действовали еще довольно активно. Потом становилось все тише, тише. А после они уже стали по пять-шесть человек сидеть в «схронах».

(Из донесения генерал-лейтенанта НКВД УССР А. В. Леонтьева генерал-полковнику С.Н. Круглову о проведении операций по ликвидации воинских формирований ОУН-УПА в первом полугодии 1945 г. за номером 35/1/810:

 

«За первое полугодие 1945 г. на территории западных областей Украинской ССР явилось с повинной 25 868 человек, убито бандитов - 34 210…» Прим. – С.С.)

 

- Вам приходилось ликвидировать «схроны»?

 

- Бывало. Ничего особенного. Или застрелятся или подорвутся…

 

- Как вы их выкуривали из землянок?

 

- Они сами выбегали. Которые не выбегали, тогда им туда пару гранат кинут, и все на этом.

 

В основном, они сами себя уничтожали. У них была такая мода: выскакивают, и в разные стороны, как зайцы.

 

Вдруг кому-то повезет.

 

В 54-м я участвовал в ликвидации последней «боевки» на территории Подкаменьского района.

А в 56-м уничтожили вообще последнюю, на моей памяти, «боевку». В ней было три человека. Они засели в Карпатах, и что-то долго их не было.

Ждали-ждали, потом решили выковыривать…

 

* * * В то время при каждом селе были созданы группы общественного порядка, которые формировались из так называемых «ястребков».

И вот двое таких «ястребков», старший группы и один из его подчиненных, от бандитов получили задание убить участкового.

 

Что характерно, один из них, сволочь, всю войну провоевал. Сержантом вернулся, имел награды. И связался с бандой. Они пришли к нему в караульное помещение.

Уже было 11 часов вечера. Повели его ужинать. Он же им доверял, везде ходил с ними. Суки! Сзади его, прямо с винтовки, в сердце.

Партбилет пробило, удостоверение...

Он упал, – выстрел слышала хозяйка, она потом нам рассказывала, – и закричал на них:

«Ребята, да что ж вы делаете?»

 

А они ему второй выстрел в челюсть – пуля выскочила через висок. 

После того как они убили Медянкина, сбежали в лес. Но банда их не приняла. Им сказали:

«Убейте еще одного участкового в другом селе, тогда поглядим».

- Эти «ястребки» чем закончили?

 

- Я ими сам занимался, лично. Через две недели зажали их в деревянном сарае у одного дядьки, на чердаке. Участковому поступили данные о том, что на чердак влезли два незнакомых человека. Тот быстренько сообщил в опергруппу.

Мы тут же на машине приехали, обложили. Открываем дверь – тишина. Собаковод прошел под стенкой. Открыл следующую дверь, пустил собаку. Собака заблажила:

«А-ву-ву-ву».

Они начали стрелять по собаке. У тех «ястребков» была штатная винтовка, ППШ Медянкина и его пистолет. Обоих положили прямо через стенку. Чего там, одни доски.

 

Два солдата подскочили, и с автоматов врезали на звук выстрелов. Наверху сразу все заглохло.

 

Лестницу приставили, снова собака пошла вперед... Слышим – «Р-р-р-р», она их там рвет.

Уже и выстрелов нет, и кровь сверху начала капать. 

 

А Ваню Медянкина похоронили возле села Подкамень, Бродовского района.

Просил я начальника райотдела:

 

«Сделайте хоть какой-то обелиск ему».

Так никто и не сделал. То, что мы тогда успели, положили плиту и высекли:

«Медянкин И.М. погиб от рук бандитов ОУН», так и осталось.

 

Но надпись про ОУН уже сегодняшние националисты сбили, чтобы не видно было.

 

- Вы встречаете кого-то из ОУН-УПА сейчас?

 

- Мало кто дожил до сегодняшних дней. Есть здесь один «товарищ», Олесь Гуменюк.

Он сейчас председательствует в братстве УПА Львовской области.

 

Ему было тоже 17 лет, когда он ушел в УПА. (Олесь Гуменюк. С 1943 по 1945 служил в дивизии СС «Галичина». Прим. – С.С.)

 

Когда им (дивизии «Галичина»?) «навтыкали» в 44-м, он там же под Бродами попался, и его посадили.

 

Так ведь клялся-божился, что насильно забрали. Поверили, «поблажливо» дали 10 лет.

Он их честно отсидел.

 

После того, как вышел, как-то умудрился попасть в Пустомытовский район.

Работал там завскладом сельхозтехники. Мы с ним встречались, я его знаю давно.

- Какое он на вас впечатление произвел? -

 

Тогда? Был тише воды, ниже травы. Обычный человек. Даже выполнял задания райкома, писал лозунги к праздникам. В тюрьме их научился писать.

 

Теперь, когда с приходом демократов начался весь этот развал, он стал этим «керивником» (главой, руководителем) УПА в Львовской области.

Выступает, кричит:

 

«Я сознательно и добровольно пошел!»

 

http://iremember.ru/memoirs/nkvd-i-smersh/kononchuk-pavel-nikanorovich/

- читать полностью

Капранов Дмитрий Федорович - Опишите ваше первое столкновение с националистами. - В округе проводили специальную операцию, в которой кроме моей группы участвовали еще и другие подразделения.

Мы обнаружили, а затем блокировали банду на хуторе, стоявшем прямо посреди поля. Название того хутора я не запомнил. По-моему, это было в Тернопольской области.

 

 Так случилось, что моя группа оказалась на открытом участке местности, как раз напротив дома, в котором засели бандиты. А я попал прямо на то окно, из которого по нам непрерывно стреляли, и лежал под пулями, все равно, что на лысой голове. И ни травинки, ни кусточка. Ничего! Чистое поле…

 

Вот он оттуда лупит так, что только комья земли летят, и возникает ощущение полной беспомощности.

 

Было у меня тогда только одно желание – как бы подо мной земля немножко провалилась, и я смог бы хоть чуть-чуть спрятаться.

 

Единственное, что нас спасло – это интенсивный огонь с нашей стороны. Ребята активно тратили патроны, и не давали им прицельно бить.

 

Потом хата вспыхнула. Они стали из нее выскакивать. Конечно же, в этот момент из-за огня все стало хорошо видно, и на этом бой закончился – их всех перебили.

 

- Задача – взять в плен, не ставилась?

 

- Нет, ну как же не ставилась? Но уж конечно и не так, чтоб кровь из носу. По ситуации смотришь. Они ведь выскакивают из хаты, не прекращая ведения огня. Как ты его возьмешь? Поневоле приходиться стрелять в ответ.

 

Грубо говоря, шла обыкновенная война. Ощущения не самые приятные. У меня тогда имелось большое желание просто закопаться поглубже в землю… * * *

 

- Вы можете оценить потери сторон в том бою?

 

- Затрудняюсь ответить. К операции привлекли различные подразделения. Может быть, там и рота у нас была, а может быть и батальон.

Но вот, если по ощущению, как Вы говорите...

 

Вероятно, проводилась полковая операция. А разговоры после боя ходили такие, что в селе ночью ограбили магазин и убили сторожа.

Конечно, стало ясно – это дело рук бандеровцев.

 

Поэтому по тревоге подняли части, которыми тут же окружили ближайшие населенные пункты. Затем начали последовательно проверять все прилегающие села, и наткнулись на эту группу.

 

Обычно сразу же оцепляли огромную территорию, чтобы они из леса не ушли в другой район.

 

Все это осуществлялось с некоторым запасом. Цепи для прочески выстраивались на зрительную связь. Когда закончили разбираться в селе, нам поставили задачу: прочесать лесной массив неподалеку от села…

 

На Западной Украине тогда все леса, кстати, так же как и в Польше, начинались с канавы.

И надо заметить, что леса там содержались в определенном порядке: от полей отделялись канавками, вырубались просеки, и все такое прочее.

Помнится, мы растянулись цепью и двинулись к лесу.

 

С левой стороны шел я, а справа двигался наш командир взвода, старший лейтенант Владимир Андреевич Живаков. Только мы в лес сунулись, через канаву перескочили… Смотрю – прямо передо мной тлеющий костер. Над костром, значится, на поперечнике висит большой казанок, в котором варятся две или три курицы. Вода булькает, пар идет, какие-то вещи валяются, у костра сушатся чуни…

 

Стало ясно, что бандиты готовили себе обед, а мы их спугнули.

 

Мне даже нехорошо сделалось – мы же у них прямо на мушке расхаживали.

 

Позвали командира взвода. Он отреагировал мгновенно:

 

«Далеко не успели уйти. Всё… С тобой пойдет Сироткин и Вентус. Давай, крой их своей группой».

 

Вперед, хрипя от возбуждения, рванула служебная собака Вентус, а позади на натянутом поводке повис младший сержант Сироткин, ее хозяин и наставник.

 

За ними, развернувшись веером, побежали мы.

 

Сколько мы так пробежали, не знаю. Собака сразу взяла свежий след и перла как паровоз…

 

В молодости я очень любил заниматься спортом, и в свободное время постоянно тренировался, увеличивая физические нагрузки для развития общей выносливости организма.

 

Бегал я здорово, и надо сказать, был достаточно вынослив. Так вот мы бежим, а мне все время Лева Сироткин кричит: «Дима, ты только не отставай. Дима, слышишь, не отставай от меня».

 

К тому времени я уже имел кое-какой опыт, поэтому бежал параллельно ему в стороне, примерно, метрах так в 20-ти, с тем расчетом, что если начнут стрелять, то сразу всех не уложат.

А стрельба должна быть!

 

Группа идет в «открытую», с шумом-треском.

 

А где в первую очередь шум?

Там где собака.

 

И особенно, если бандиты близко, то она злится, рычит, лает.

Конечно, Леве не позавидуешь. Но в таких делах у каждого своя задача и своя судьба…

Только я в азарт вошел. Оборачиваюсь, смотрю – ребята уже задыхаются, еле бегут.

Остановил всех, говорю:

 

«Снимайте на фиг плащ-палатки, складывайте в них гранаты и все тяжелое.

Оставить только комплект патронов, автомат и один запасной диск. Быстро, быстро, ребята. Ну же!»

 

Каждый из нас носил по две гранаты. Их сложили на плащ-палатку, и одного оставили охранять.

Посадил его, говорю:

«Все, ты сиди, жди! Мы за тобой, солдат, обязательно придем».

 

И снова в погоню! Собака беснуется. Вперед, вперед… Еще перли по лесу, в общей сложности, наверное, около десяти километров.

* * *

 

И вот мы выскочили на такую зеленую стену из акаций, а за ней ничего не видно.

Собака аж заходится. Видно почувствовала их совсем рядом...

Тут по Сироткину… и, конечно, по собаке… как ахнут.

 

Он повалился на спину, закричал, чтобы я обратил внимание. А у Левы, еще как назло, в автомат что-то попало – стрелять не может. Он ППС носил, такой маленький, офицерский, поскольку ему с собакой тяжело.

 

Вот он лежит, и я его вижу, а бандеровцев – нет.

Меня тоже не видно. Собака затихла…

 

Вдруг смотрю – на Сироткина выскакивает такой здоровый детина, чуть ли под два метра ростом…

 

Что было делать? В общем, срезал я его из автомата…

 

Пока мы разбирались, остальные, конечно же, ушли. Посмотрели вокруг по лесу – на дереве висит его [бандеровца] шинель, боеприпасов много лежит на земле. Они, видно, посчитали, что уже оторвались, хотели передохнуть.

Потом вдруг слышим, перед нами в лесу пальба!

 

Это наши уже с той стороны оцепили. Ну, стрельбы было так порядочно…

 

Вдруг выясняется, что у меня в группе ранен в ногу солдат Жариков.

 

Самое странное, что он бежал, позади нас, наверное, метрах в ста!

Ситуация складывается так себе.

 

Группа маленькая, и в наличии один раненый с простреленной ногой.

Командир разведывательно-поисковой группыКапранов Дмитрий Федорович -

 

А Лева, который с собакой был?

 

- С этим все нормально. И тут, знаете, как-то все скоротечно произошло. Уже слышу – машина гудит по дороге. Вроде только что стреляли, а уже другая группа к нам приехала, и ребята говорят:

 

«Все в порядке, мы их перехватили».

 

В итоге получилось: я тут одного завалил, и еще трое выскочили на прямо цепь, которая шла нам на встречу.

 

- Как они были одеты?

 

- «Мой» был одет в новенькую офицерскую шинель, без погон.

- Они ее «сняли» с кого-нибудь?

 

- Трудно сказать. Ему там такую шинель любой портной мог пошить.

Мы ее еще, помню, командиру взвода предлагали. А он так посмотрел, поморщился и говорит:

 

«Да, тут в пуговицу с края попала пуля. И здесь пуговицу надо перешивать…»

 

А у самого шинель такая потрепанная. В общем, не взял.

 

* * * - Примерный возраст погибших? Молодые люди?

 

- Возраст. Все, наверное, до 30-ти лет, не более 35-ти. Если был кто-то старше, то это уже наверняка какой-то главарь.

 

- Как определяли главаря?

 

- Знали уже.

 

- То есть наводка?

 

- Оперативные работники предварительно сообщали. У нас была примерно такая система: за каждой разведывательно-поисковой группой закреплялся определенный населенный пункт. Вот за мной, например, закрепили Пищатинцы, а возле них еще три села.

 

В итоге у меня их оказалось четыре. Это делалось для того, чтобы мы хорошо знали обстановку, привыкали к местности, устанавливали контакт с живущими там людьми.

 

Мало того, что оперативные работники ходят, да еще и мы обстановку узнаем. И чтоб мы на ночлег устроились к родственникам или пособникам бандитов, такого уже быть не могло.

Потому что мы хоть и вчерне, но обстановку знали и понимали. И по глупости, куда не надо уже не влезем.

 

* * *

 

- А с выселением сел или семей Вы не сталкивались? Вам не доводилось видеть?

 

- Доводилось. Мы один раз в 49-м году с нашего участка выселяли.

 

Мне еще тогда одна тетка сказала:

 

«Какая же я была дура, что раньше этому чернявому сержанту вилы в живот не воткнула».

 

А что мне еще оставалось делать?

 

Меня назначили старшим в операции по выселению ее семьи.

А приказы, как известно, в армии не обсуждаются.

 

Все осуществлялось быстро и без предупреждения.

 

Нас накануне собрали, зачитали список.

 

С нашего участка, допустим, выселяется 20 семей. Сразу начальство расписывает каждому, кто и какую семью выселяет. Проверяется наличие транспорта для выселяемых семей. А транспорт – простые телеги и лошади.

 

В три часа ночи началась операция. Вошли на хутор, распределились по домам, зачитали выселяемым постановление. Им дали определенное время на сборы.

 

С собой разрешали взять 500 килограмм личного имущества.

 

- В тот раз выселялся весь хутор или отдельные семьи? - Нет, только пособники и родственники, по списку.

 

Надо добавить, что семьи убитых бандеровцев не трогали.

 

Выселялись только те, кто оказывал бандитам реальную помощь! Да и весь хутор не выселишь.

 

На нашем участке были хутора по 1000 дворов. 

 

Нужно сказать про один важный момент в отношениях с местным населением.

 

Мне трудно ручаться за всех, но я отвечаю за свою группу: ни единого щелчка кому-либо из местных не дали!

 

Никогда и ничего подобного быть не могло.

 

Ни разу не было какого-либо хулиганства, злоупотребления оружием или, не дай бог, стрельбы.

Все было очень строго!

 

А та тетка мне прямо в глаза влепила. Она меня знала очень хорошо…

 

- Как материально жили выселяемые семьи? Ваше впечатление после Ивановской области?

 

- Я только видел, как живут в селах Западной Украины. Нищета еще почище нашей средней полосы.

 

Хаты были в основном мазанки с земляными полами.

 

Около 50 процентов населения не имело обуви.

 

Чуть ли не каждый второй на Западной Украине болел туберкулезом. 

А вот когда уже появились колхозы, хотя они и туго приживались, люди стали жить значительно лучше.

 

* * *

 

- Как себя чувствовали в таких селах люди с восточной Украины?

 

- А там восточных украинцев и не было. Партактив только с района начинался.

Председатель? Так и он из местных.

 

- А вот председатель. Надо иметь большое мужество, чтобы быть им. Их часто убивали?

 

- Не часто, но бывало. Да что там бывало! Однажды мы в лесу наткнулись на захоронение, в котором обнаружили 15 трупов.

Рядом с ямой нашли подземный схрон, где националисты, видимо, временно содержали погибших и там же их допрашивали.

Так в этом бункере все стены были залиты кровью, а пол экскрементами. Тяжело люди умирали.

Бандеровцы были большие умельцы на такие дела…

 

После эксгумации провели опознание. И сразу же обнаружились пропавшие в разное время председатели колхозов.

Всех нашли.

Но вот в таком печальном виде.

 

* * *

 

- Как Вы оцените ваше командование, их реакцию и действия: нормально, хорошо, удовлетворительно?

 

- Нормально. Хорошие были командиры…

 

А вот чинами их не баловали.

 

Командир дивизии – полковник. Начальник штаба полка у него – майор. Тогда тяжело было со званиями.

 

Вот смотрите: огромный полк, наверное, 10 гарнизонов, даже больше. И по всей области руководит подполковник! Его в 49-м году бандеровцы умудрились ранить в живот…

 

А как это получилось?

 

Где-то мы проводили общую полковую операцию, а он по селу шел в открытую.

Высокий чин издалека видно, и кто-то из них не выдержал искушения, ахнул в него.

Еще повезло, что попало вскользь. Он так и уволился подполковником, полковника не присвоили…

 

- Тот, который подстрелил вашего подполковника, убежал?

 

- Если кто-то себя обнаружил, стреляя, то он уже никуда денется! Уйти не дадут! * * *

 

- Сейчас в украинской печати много упоминаний о том, что над трупами погибших бандеровцев надругались и обезображивали их лица. Что Вы можете сказать по этому поводу?

 

- Да ну их… Напишут же! Как вытаскивали, допустим, из того же схрона? Ехал один дядька на телеге, уговорили его. Он зацеплял за ноги, лошадь тащила.

На его же телеге всех увезли в ближайшее село, и около сельской рады их разложили на опознание.

 

И все село – давайте, приходите, смотрите. Кто-то, молча, проходит, кто-то открыто говорит:

«Я не знаю».

Кто там потихонечку шепнул или кивнул. Постепенно всех опознали. Обезображивать-то зачем?

* * *

 

- Когда умер Сталин, как это восприняли в органах?

 

- Как восприняли? Восприняли, конечно, с сожалением. Я в то время в Австрии служил, я помню. А вот когда Берию посадили, пошли шифровки...

 

Была дана ориентировка и указание, чтобы мы уничтожили все руководящие документы за его подписью.

 

В Австрии у нас условий для сжигания не имелось, а документов лежала кипа. Так мы на улице сделали из кроватей клетки и жгли костры.

 

Я как раз возглавлял это дело. К нам приходили австрийские коммунисты, выражали соболезнования. 

С высоты сегодняшнего дня мне кажется, что тогда в государстве был порядок.

 

http://iremember.ru/memoirs/nkvd-i-smersh/kapranov-dmitriy-fedorovich/ - читать полностью здесь