Битва в Арденнах: советский взгляд во время войны и после.

Историография Великой Отечественной войны содержит ряд версий, которые преднамеренно, в угоду начальственным лицам, а зачастую и по их прямому указанию искажали действительность. Большая часть их относится к событиям 1941 и 1942 годов, меньшая – к победному 1945-му. Рассмотрим одну из таких версий. Согласно ей наступление Красной Армии в январе 1945 года началось по просьбе британского премьер-министра У. Черчилля раньше планируемого советским командованием срока в целях спасения англо-американских войск от катастрофы в Арденнах.

У истоков версии стоял И. В. Сталин. На вопрос Черчилля, могут ли союзники рассчитывать на крупное русское наступление в течение января, Сталин 7 января ответил, что, учитывая положение союзников, советское командование решило ускорить подготовку наступления и начать его не позднее второй половины января, чтобы оказать содействие союзным войскам. Дальнейшее развитие версия получила в докладе генерала А. Антонова, который он сделал 4 февраля на Крымской конференции. Выдержанный в духе сталинского ответа от 7 января, доклад дополнял его двумя моментами. Во-первых, положение англо-американских войск в начале 1945 года оценивалось как тревожное. Во-вторых, впервые сообщалось, что Красная Армия готовилась начать наступление в конце января, но, учитывая обстановку в Арденнах, начала его раньше. Окончательно же версия оформилась в исторической справке «Фальсификаторы истории», подготовленной Советским информбюро и опубликованной в 1948 году. В ней утверждалось, что наступление было перенесено с 20 на 12 января.

Наступление, о котором идёт речь, в военной истории известно как Висло-Одерская и Восточно-Прусская операции, проведённые войсками 1-го Украинского, 1, 2 и 3-го Белорусских фронтов. Первые работы, где описаны и обобщены боевые действия в этих операциях, были изданы вскоре после войны. Их авторами являлись опытные историки и военные специалисты Управления по изучению и обобщению опыта Великой Отечественной войны Генерального штаба Вооружённых Сил СССР. Они имели доступ ко всем документам, относящимся к подготовке и ходу боевых действий на советско-германском фронте. Однако о переносе наступления на более ранний срок в указанных работах, написанных до выхода в свет справки Советского информбюро, не было сказано ни слова. Версия о переносе наступления советских войск с 20 на 12 января вошла в научные труды после публикации этой справки и поныне занимает в них прочное место.

Между тем многочисленные архивные документы свидетельствуют, что зимнее наступление Красной Армии в Польше и Восточной Пруссии началось не раньше, а позднее намеченного срока, не имеющего отношения к официальной пропагандистской версии. Одним из таких документов является план сосредоточения войск 1-го Белорусского фронта, утверждённый маршалом Г. Жуковым 29 декабря 1944 года. План предусматривал выдвижение на вислинские плацдармы, с которых наносились удары войск фронта, трёх общевойсковых и двух танковых армий, находившихся в 30 – 70 км восточнее Вислы. Стрелковые дивизии первого эшелона должны были выйти к реке и переправиться на плацдармы к утру 8 января. Ещё раньше, ко 2 января, надлежало занять там огневые позиции 6-му артиллерийскому корпусу.

Выдвижение главных сил армий началось 3 января и шло строго по плану. Неожиданно 6 января армии получили приказ переправу отложить на сутки. Штаб 5-й ударной армии распоряжение об этом отдал в 16 ч 20 мин 6 января. В последующем переправу, которую дивизии должны были начать в ночь на 9 января, вновь отложили и приступили к ней только вечером 12 января.

О переносе наступления войск 1-го Белорусского фронта на более поздний срок говорит также личный план работы главнокомандующего 8-й гвардейской армией генерала В. Чуйкова, направленный им 4 января маршалу Г. Жукову. Последним мероприятием в плане была проверка готовности армии к наступлению и доклад об этом командующему фронтом, намеченный на 9 января. Утром 7 января Чуйков изменил план, приказав задачи стрелковым ротам поставить не 8-9-го, 12 января. Но через два дня вновь перенёс эту работу, которой обычно заканчивалась подготовка войск к наступлению, на 12 – 13 января. О том, что наступление 1-го Белорусского фронта планировалось 10 января, а оно было перенесено по просьбе Жукова с разрешения Сталина на 14 января, сказано в докладе главнокомандующего артиллерией фронта генерала В. Кузнецова, подписанном 14 мая 1945 года и обобщающем действия артиллерии в Варшавско-Познанской операции. Там же указана причина переноса – неблагоприятные погодные условия, исключающие применение авиации и наблюдаемый огонь артиллерии. Прогноз обещал ясную погоду на 14 января, но оказался ошибочным: погода установилась лишь 16-го и продержалась всего несколько дней.

Так же определённо об изменении срока начала наступления свидетельствуют документы 2-го Белорусского фронта. Важнейшими из них являются материалы научной конференции по обобщению опыта боевых действий, которая под руководством командующего фронтом маршала К. Рокоссовского проходила уже после войны, 20 – 24 августа 1945 года. Выступавший на конференции с докладом начальник штаба генерал А. Боголюбов сказал, что наступление войск фронта сначала намечалось на 10 января и они к утру 7-го сосредоточились на наревских плацдармах в готовности к действиям. И далее отметил: «В связи с тем, что 6 – 7 и 8 января погода была плохой, видимости никакой, срок наступления был перенесён на 12 января. Однако 11 января уже было видно, что погода плохая, и срок снова был перенесён». Отданные в январе распоряжения подтверждают слова докладчика. 2-й Белорусский фронт начал наступление одновременно с 1-м Белорусским – 14 января.

Переносилось на более позднее время наступление и 3-го Белорусского фронта. Командующий фронтом генерал И. Черняховский в директивах, отданных войскам 29 декабря 1944 года, требовал быть готовыми к наступлению 8 января. Началось же оно 13 января. Между прочим, на это указывалось уже в первых послевоенных исследованиях.

1-й Украинский фронт готовился перейти к наступлению 9 января, для чего на сандомирский плацдарм были выведены не только общевойсковые, но и танковые армии. 3-я гвардейская танковая армия, приступив к выдвижению вечером 2 января, к утру 5-го сосредоточилась в выжидательном районе на плацдарме южнее 4-й танковой армии. В первом часу ночи 6 января маршал И. Конев приказал общевойсковым армиям в 5 часов 9 января начать атаку передовыми батальонами, что означало переход к наступлению, так как передовые батальоны должны были проводить разведку боем перед атакой главных сил. В тот же день командующие армиями отдали соответствующие распоряжения, которые на следующий день были отменены. Фронт начал наступление 12 января.

Таким образом, многочисленные архивные документы о планировании, подготовке и ходе боевых действий фронтов, армий и соединений неопровержимо свидетельствуют, что войска должны были начать Висло-Одерскую и Восточно-Прусскую операции не 20 января, а значительно раньше. Началось же наступление позднее намеченного срока. К тому же ни в одном архивном документе объединений и соединений, участвовавших в январском наступлении в Польше и Восточной Пруссии, не удалось обнаружить даже намёка на перенос наступления на срок раньше намеченного.

Между тем в воспоминаниях отдельных военачальников «сталинская» версия находит подтверждение. Так, маршал И. Конев писал: «9 января мне позвонил по ВЧ исполняющий обязанности начальника штаба А. Антонов и сообщил, что в связи с тяжёлым положением, сложившимся у союзников на западном фронте в Арденнах, они обратились к нам с просьбой по возможности ускорить начало нашего наступления; после этого обращения Ставка Верховного Главнокомандования пересмотрела сроки начала наступательной операции. 1-й Украинский фронт должен начать наступление не 20, а 12 января».

Отрицать, как и подтвердить, данный телефонный разговор вряд ли возможно. Представим, что он был и 1-й Украинский фронт 9 января получил приказ сократить на восемь дней подготовку операции. Тогда совершенно необъяснимо, зачем ещё до звонка из Москвы командующий фронтом сосредоточил на сандомирском плацдарме ударную группировку, состоящую из пяти общевойсковых, двух танковых армий и трёх танковых корпусов. Держать такую массу войск на ограниченном пространстве под носом у противника в течение полумесяца (с 5 по 20 января) необходимости не было. В то же время такие действия не только не обеспечивали скрытной подготовки наступления, но и могли привести к большим потерям. Танковые армии, например, обычно занимали выжидательные районы за 2-4 дня до начала операции, что было вполне достаточно для подготовки наступления. В целом воспоминания командующего 1-м Украинским фронтом не только не подтверждаются фактами, но и противоречат элементарным требованиям военного искусства.

К сожалению, версию о переносе январского наступления Красной Армии на более ранний срок поддерживал не только маршал И. Конев, но и маршал Рокоссовский, а также хорошо знавший планы Ставки генерал С. Штеменко, который в годы войны был начальником оперативного управления Генерального штаба. Вместе с тем, рассматривая мемуары военачальников, необходимо учитывать, что и труды проходили несколько проверочных инстанций и нередко без ведома автора и даже после его кончины правились и дополнялись.

Поэтому глубочайшего уважения заслуживает маршал Г. Жуков, который, вспоминая о подготовке наступления начала 1945 года, подчеркнул: «Твёрдых сроков начала наступательных операций Верховным названо не было, однако была указана ориентировочная готовность к 15 – 20 января». Ни словом не обмолвившись о переносе наступления Г. Жуков, единственный из мемуаристов, вопреки официальной версии «сдвигает» срок готовности к середине января, называя его не так «точно», как другие. Видимо, и маршал А. Василевский, во время войны занимавший пост начальника Генерального штаба и координировавший действия войск в Восточной Пруссии, вопросы о сроках начала наступления и их связи с действиями англо-американских войск в Арденнах в своей книге «Дело всей жизни» обходит не случайно.

В рассматриваемой версии спорным является также утверждение, что послание Черчилля Сталину 6 января 1945 года было просьбой о помощи. Скорее всего, оно диктовалось стремлением узнать намерения советского командования, чтобы учесть их при планировании действий англо-американских войск. Ведь британский премьер писал тогда советскому лидеру: «Генералу Эйзенхауэру очень желательно и необходимо знать в общих чертах, что Вы предполагаете делать, так как это, конечно, отразится на всех его и наших важнейших решениях».

Проблема отсутствия информации о планах Красной Армии на зимнюю капанию возникла у западных союзников в конце 1944 года. 14 декабря в беседе с И. Сталиным посол США А. Гарриман, изложив обстановку на западном фронте и планы Эйзенхауэра, попросил ознакомить его с планами советского командования. Сталин ответил, что это он сможет сделать лишь через несколько дней. Начавшееся 18 декабря наступление германских войск в Арденнах обострило проблему. Как вспоминает Черчилль, Эйзенхауэр и его штаб «жаждали узнать, могут ли русские что-либо сделать со своей стороны, чтобы облегчить нажим, которому мы подвергаемся на Западе. Все усилия офицеров связи в Москве получить ответ у своих русских колле терпели неудачу».

Между тем положение на западном фронте становилось тяжёлым. Германская группа армий «Б», которой командовал фельдмаршал В. Модель, в результате внезапного удара, нанесённого 16 декабря по американским войскам, прорвала их оборону и к исходу 24 декабря продвинулась на глубину до 90 км. Это было максимальное продвижение немцев в Арденнах и кризисная точка ожесточённого сражения за инициативу на Западе. Тем не менее катастрофическим положение не считалось, что видно из посланий Рузвельта и Черчилля, с которыми они обратились к Сталину. «Положение в Бельгии (то есть в Арденнах) неплохое, - пишет президент США, - но мы вступили в такой период, когда нужно поговорить о следующей фазе». «Я не считаю положение на Западе плохим, - вторил ему британский премьер, - но совершенно очевидно, что Эйзенхауэр не может решить своей задачи, не зная, каковы Ваши планы». Оптимистически оценивая положение в критический для их войск период, когда немцы достигли в Арденнах наибольшего успеха, они просили не помощи, нуждаясь в ней в те дни больше всего, а разрешение послать в Москву офицера, чтобы узнать планы советского командования. Сталин сразу же согласился принять посланца.

Учитывая важность предстоящей миссии, Эйзенхауэр направил в Москву своего заместителя – британского главного маршала авиации А. Теддера. Маршал добирался долго. В Каире его задержала нелётная погода, и со Сталиным он встретился лишь 15 января.

Между тем кризис в Арденнах миновал. 23 декабря установилась лётная погода. Это позволило Эйзенхауэру использовать подавляющее превосходство в авиации. Оправившись от внезапного удара, англо-американские войска подтянули свои силы в району вклинения немцев и нанесли контрудары с юга, а затем и с севера.

Оценивая положение своих войск к этому времени, начальник генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал Г. Гудериан писал: «24 декабря было ясно для каждого здравомыслящего солдата, что наступление окончательно провалилось». После войны генерал К. Типпельскирх утверждал: «В конце декабря исход Арденнского наступления не мог вызывать больше никаких сомнений».

Под угрозой окружения немцы стали отходить. К 5 января они находились в 70 км восточнее рубежа наибольшего продвижения. В тот день Черчилль писал Сталину, что англо-американские войска являются хозяевами положения, а их численность и вооружение «заставят фон Рундштедта пожалеть о своей смелой и хорошо организованной попытке расколоть наш фронт…» Поэтому считать это обращение британского премьера к Сталину просьбой о помощи крайне сомнительно.

Послание Черчилля к главе советского правительства 6 января было вызвано задержкой Теддера в Каире. «Если он ещё не прибыл к Вам, - пишет Черчилль, - я буду благодарен, ели Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января…»

Не случайно свой ответ 7 января Сталин начинает с сообщения, что Теддер ещё не прибыл в Москву, а затем извещает, что советское командование, стремясь оказать содействие союзникам, решило «усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему центральному фронту не позже второй половины января».

Следовательно, если бы Теддер упредил послание Черчилля, то Сталин лишился бы возможности показать миру свою верность союзническому долгу. Однако, похоже Иосиф Виссарионович лукавил, так как советские войска уже были готовы к наступлению и ускорять темпы его подготовки не требовалось. Черчилль, конечно, этого знать не мог и даже после войны восторгался оперативностью советского лидера: «…Со стороны русских и их руководителей, - писал в мемуарах британский премьер, - было прекрасным поступком ускорить своё широкое наступление, несомненно, ценой тяжёлых людских потерь». Однако авторам версии о переносе наступления в целях помощи союзникам правда была известна, но они фальсифицировали события, чтобы прославить союзническую верность вождя. «Так действовал И. Сталин». – утверждали они.

Посмотрим фрагменты переписки У. Черчилля и И. Сталина по данной проблеме.

№ 376

СРОЧНОЕ, ЛИЧНОЕ И СТРОГО СЕКРЕТНОЕ ПОСЛАНИЕ ОТ г-на ЧЕРЧИЛЛЯ МАРШАЛУ СТАЛИНУ

Я не считаю положение на Западе плохим, но совершенно очевидно, что Эйзенхауэр не может решить своей задачи, не зная, каковы Ваши планы. Президент Рузвельт, с которым я уже обменялся мнениями, сделал предложение о посылке к Вам вполне компетентного штабного офицера, чтобы ознакомиться с Вашими соображениями, которые нам необходимы для руководства. Нам, безусловно, весьма важно знать основные наметки и сроки Ваших операций. Наша уверенность в наступлениях, которые должны быть предприняты русской армией, такова, что мы никогда не задавали Вам ни одного вопроса раньше, и мы убеждены теперь, что ответ будет успокоительным; но мы считаем, исходя из соображений сохранения тайны, что Вы скорее будете склонны информировать абсолютно надёжного офицера, чем сообщать это каким-либо другим образом.

24 декабря 1944 года.

______

№ 379

ЛИЧНО И СЕКРЕТНО ОТ ПРЕМЬЕРА И.В. СТАЛИНА ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ г-ну ЧЕРЧИЛЛЮ

Получил Ваше послание насчёт приезда в Москву компетентного офицера от ген. Эйзенхаурэра.

Я уже сообщил Президенту о своём согласии и о том, что готов обменяться информацией с упомянутым офицером.

25 декабря 1944 года.

______

№ 382

ЛИЧНОЕ И СТРОГО СЕКРЕТНОЕ ПОСЛАНИЕ г-на ЧЕРЧИЛЛЯ МАРШАЛУ СТАЛИНУ

1. На Ваше личное и секретное послание от 3 января 1945 года.

Благодарю Вас за присланные Вами два послания на имя Президента по польскому вопросу. Конечно, я и мои коллеги по Военному кабинету огорчены тем оборотом, который принимают события. Я вполне понимаю, что самое лучшее – это встретиться нам троим вместе и обсудить все эти дела не только как изолированные проблемы, но в связи с общей международной обстановкой как в отношении войны, так и перехода к миру. Тем временем наша позиция, как на Вам известна, остаётся неизменной.

1. Я жду этой важнейшей встречи, и я доволен, что Президент Соединённых Штатов готов предпринять это далёкое путешествие. Мы договорились, если Вы согласитесь, о том, чтобы в качестве кода было выбрано слово «Аргонавт», причём я надеюсь, что Ваша сторона будет пользоваться этим кодовым обозначением в любых сообщениях, которыми будут обмениваться должностные лица, занимающиеся разработкой подготовительных мероприятий.
2. Я только что вернулся, посетив по отдельности штаб генерала Эйзенхауэра и штаб фельдмаршала Монтгомери. Битва в Бельгии носит весьма тяжёлый характер, но считают, что мы являемся хозяевами положения. Отвлекающее наступление, которое немцы предпринимают в Эльзасе, также причиняет трудности в отношениях с французами и имеет тенденцию сковать американские силы. Я по-прежнему остаюсь при том мнении, что численность и вооружение союзных армий, включая военно-воздушные силы, заставят фон Рундштедта пожалеть о своей смелой и хорошо организованной попытке расколоть наш фронт и по возможности захватить порт Антверпен, имеющий теперь жизненно важное значение.
3. Я отвечаю взаимностью на Ваши сердечные пожелания к Новому году. Пусть он сократит страдания великих народов, которым мы служим, и принесёт прочный мир, обеспеченный нашей совместной гарантией.

5 января 1945 года.

____________

№ 383

ЛИЧНОЕ И СТРОГО СЕКРЕТНОЕ ПОСЛАНИЕ ОТ г-на ЧЕРЧИЛЛЯ МАРШАЛУ СТАЛИНУ

На Западе идут очень тяжёлые бои, и в любое время от Верховного Командования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы. Генералу Эйзенхауэру очень желательно и необходимо знать в общих чертах, что Вы предполагаете делать, так как это, конечно, отразится на всех его и наших важнейших решениях. Согласно полученному сообщению наш эмиссар главный маршал авиации Теддер вчера вечером находился в Каире, будучи связанным погодой. Его поездка сильно затянулась не по Вашей вине. Если он ещё не прибыл к Вам, я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и в любые другие моменты, о которых Вы, возможно, пожелаете упомянуть. Я никогда не буду передавать этой весьма секретной информации, за исключением фельдмаршала Брука и генерала Эйзенхауэра, причём лишь при условии сохранения её в строжайшей тайне. Я считаю дело срочным.

6 января 1945 года.

______

№ 384

ЛИЧНО И СТРОГО СЕКРЕТНО ОТ ПРЕМЬЕРА И. В. СТАЛИНА ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ г-ну ЧЕРЧИЛЛЮ

Получил вечером 7 января Ваше послание от 6 января 1945 года.

К сожалению, главный маршал авиации г-н Теддер ещё не прибыл в Москву.

Очень важно использовать наше превосходство против немцев в артиллерии и авиации. В этих видах требуется ясная погода для авиации и отсутствие низких туманов, мешающих артиллерии вести прицельный огонь. Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Однако, учитывая положение наших союзников на западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему центральному фронту не позже второй половины января. Можете не сомневаться, что мы сделаем всё, что только возможно сделать, для того, чтобы оказать содействие нашим славным союзным войскам.

7 января 1945 года.

Рассматривая влияние январского наступления Красной Армии на Арденнскую наступательную операцию, можно однозначно сказать: оно не стало решающим. Наступательные возможности немцев в Арденнах исчерпались уже к 26 декабря. 1 января в ставке Гитлера состоялось специальное совещание, на котором было решено не продолжать наступление, а нанести на различных участках западного фронта новые удары, чтобы не дать возможности англо-американским войскам создать ударные группировки для перехода в наступление. 11 января из состава группы армий «Б», действовавшей в Арденнах, были выведены в резерв два танковых корпуса, что свидетельствовало о завершении наступления немцев в этом районе.

Так же оценивала обстановку в годы войны газета «Красная звезда». 6 января 1945 года она опубликовала статью полковника А. Коломейцева «Арденнский выступ», в которой говорилось: «Теперь от союзников зависит превратить начатое немцами сражение в их поражение. Возможности для этого, несомненно, имеются».

В течение января 1945 года на советско-германский фронт с других театров военных действий немцы перебросили 12 расчётных дивизий. В том числе были перегруппированы четыре танковые дивизии из района Арденн и две пехотные дивизии из-под Страсбурга, где в начале января германские войска нанесли один из новых ударов. Однако из них только 712-я, 269-я пехотные и 25-я моторизованная дивизии были направлены для отражения наступления советских войск в Польше. Остальные соединения Гитлер послал в Венгрию, где готовил контрнаступление против Красной Армии. Таково непосредственное влияние январского наступления советских войск на отражение союзниками ударов противника в Арденнах и под Страсбургом.

Вместе с тем для восстановления прорванного Красной Армией стратегического фронта обороны в Польше противник перегруппировал крупные силы – 29 дивизий и четыре бригады. Это вынудило германское командование окончательно отказаться от наступательных планов на Западе и способствовало переходу в начале февраля англо-американских войск в наступление.

По материалам В. Н. КИСЕЛЁВА