Зуб даю

Фото № 1. Фоторобот преступника, напавшего на Эллу Карамянц

Фото № 2. По версии следствия, на Эллу напал Андрей Хлебников

Фото № 3. Обвиняемый Аверин

В 2012 году Фондом защиты гласности было зафиксировано 98 нападений на российских журналистов. По военным меркам — это целая рота. Я попала в эту статистику в ночь с 4 на 5 апреля прошлого года, когда на меня и сотрудницу американской организации Freedom House Эллу Карамянц было совершенно нападение. Только сейчас я окончательно поняла, какую огромную ошибку совершила, обратившись за помощью в российскую полицию.

Весь год полиция вела себя исключительно последовательно, полностью соответствуя «индексу доверия», которое вызывает у населения страны. (По социологическим опросам Левада-центра — семь пунктов из ста возможных.)

Вот хроника.

В ту ночь я трижды пыталась заявить по «02» о совершенном нападении.

Мне было сказано, что «02» — телефон только для москвичей, а в области (я живу в Балашихинском районе) надо звонить по другому телефону. По какому — не сказали.

Полиция приехала через полтора часа после нападения и вела себя по-хамски. Именно это хамство вызвало у коллег здоровое возмущение. Журналист Тимур Олевский задал 13 вопросов министру МВД Нургалиеву. Через месяц пресс-служба МВД ответила, что хамство «не подтвердилось». Это наглое вранье, что зафиксировано материалами служебного расследования и привлечением к дисциплинарной ответственности сотрудников, прибывших на место происшествия.

Сразу после нападения следствие однозначно пришло к выводу, что это — банальный грабеж. Версия нападения по факту моей профессиональной деятельностью вообще не рассматривалась. Хотя именно «профессиональная» версия объясняла «странности» нападения: били только меня, мою подругу практически не тронули. Ограбили нас вообще очень смешно. Отдали сумку с документами и деньгами, забрали только служебный ноутбук американской правозащитницы. Полиция потом целую неделю выпытывала у Эллы Карамянц пароль для входа в систему.

12 апреля опера, прошерстив всю свою картотеку в поиске подходящих кандидатов на роль козлов отпущения, задержали Сергея Аверина и Андрея Хлебникова. 13 апреля получили от них «явку с повинной». Проблема в том, что Аверин и Хлебников категорически не похожи на описание и фоторобот реальных преступников. На нас напали лица кавказской национальности, Аверин и Хлебников — типичные славяне.

Следователи МВД по этому «банальному делу о грабеже» менялись как перчатки.

Первый следователь, Роман Тишкин, сделал все возможное, чтобы потерпевшая Элла Карамянц не смогла принять участие в опознании задержанных. В сентябре прошлого года я отправила заявление о преступлении по фактам фальсификации материалов уголовного дела в СК РФ. Ответа не получила. Попыталась подать заявление повторно. На личном приеме мне и адвокату Александру Шадрину было сказано: даже если исходящие номера на постановлениях следователя Тишкина и подписи должностных лиц на рапортах сфальсифицированы, это не влияет на общую доказательную базу. Оснований для проверки моего заявления нет.

Тем не менее следователя Тишкина отстранили, дело вернули на доследование новому следователю — Ирине Мифтаховой.

За пять месяцев я встретилась со следователем Мифтаховой дважды. Помню, мы с ней долго разглядывали фоторобот преступника и фотографии обвиняемых. «Да уж…» — протянула следователь Мифтахова и занесла в протокол моего допроса новые доказательства невиновности Аверина и Хлебникова. Потом она попросила представить все мои публикации с начала 2011-го по апрель 2012 года.

— Вы будете читать? — спросила я.

— Так положено, — вздохнула следователь.

С тех пор следователь Мифтахова трижды выходила в суд на продление сроков содержания под стражей Аверину и Хлебникову. Обосновывала особой сложностью дела. Хотя даже суд вынес частное определение в адрес следственных органов*.

28 февраля (четверг) мой адвокат договорился со следователем Мифтаховой о проведении ряда следственных действий после моего возвращения из Америки. С 3 по 17 марта я была в командировке в США — стала лауреатом премии госсекретаря International women of courage award. Пока Джон Керри и Мишель Обама вручали мне премию, МВД РФ воспользовалось моментом.

В материалах уголовного дела есть документ о передаче уголовного дела другому следователю. Этот документ датирован 27 февраля, что удивительно, так как 28 февраля следователь Ирина Мифтахова ничего не знала о том, что уже не является следователем по моему делу.

27 февраля третий (!) следователь по делу, Алена Рангелова, принимает решение об окончании следствия и якобы посылает уведомления потерпевшим. И одновременно вызывает на 4 марта (понедельник) адвокатов обвиняемых.

Адвокаты обвиняемых пытаются обратить внимание следователей, что не выполнена 216-я статья УПК РФ (с делом сначала знакомятся потерпевшие и только потом — обвиняемые). Следователь Рангелова отвечает, что потерпевшие уведомлены «всеми видами связи» и отказались от ознакомления. Я, между прочим, до сих пор жду, когда хотя бы по одному из «всех видов связи» мне придет уведомление, которое на самом деле никто никому не посылал.

В ответ на жалобы адвокатов Аверина и Хлебникова следователь через суд ограничивает обвиняемых со сроками ознакомления. Им опять, и абсолютно незаконно (в отсутствие адвокатов, что является грубым нарушением их права на защиту), продлевают сроки содержания под стражей. Меня следователь Рангелова посылает (в буквальном смысле) по телефону.

— Все претензии — к начальству!

Я пытаюсь напомнить, что по закону следователь по делу — главное процессуальное лицо и начальство ему не указ. Рангелова бросает трубку. На звонки и СМС адвоката второй потерпевшей вообще не отвечает.

Я прекрасно понимаю, что решение поставить жирную точку в этом «банальном деле» принимала вовсе не следователь Рангелова. И даже не руководство ГСУ ГУ МВД по Московской области. И в этом смысле очень смешно выглядит Госдеп США, который как бы обеспечил мое отсутствие в России на время контрнаступления МВД РФ на мои права, гарантированные статьей 6 УПК РФ: «Уголовное судопроизводство имеет своим назначением… защиту прав и законных интересов лиц… потерпевших от преступлений…»

Я отправила жалобу на имя генерального прокурора РФ Юрия Чайки. Прошлой осенью он уже помог отбиться от этого ментовского абсурда.

Тогда следователь Рангелова в сердцах дала понять адвокатам Аверина и Хлебникова: если прокуратура опять вернет дело на доследование, следствие на полном серьезе будет отрабатывать версию о подготовке журналистом покушения на себя с целью самопиара.

Эту мысль до меня доводят с самого начала следствия. Единственное, что мешает мне самой в это поверить, — мой выбитый зуб и закрытая черепно-мозговая травма.

Это похоже на новую тактику, и прецедент подобного рода в России уже есть. 26 октября прошлого года в отношении журналиста Сергея Резника было возбуждено уголовное дело по ч. 2 ст. 306 УК РФ (заведомо ложный донос, соединенный с обвинением лица в тяжком преступлении). Основанием для возбуждения дела послужили материалы проверки заявления журналиста о поступивших ему угрозах.

Согласно письменному обращению в полицию, с 5 апреля ростовскому журналисту на мобильный телефон звонили люди, угрожавшие и требовавшие, чтобы он прекратил журналистскую и общественную деятельность.

В ходе проверки следователь установил, что журналисту действительно звонили и угрожали, но… как сказано в постановлении, это делалось по договоренности с самим Резником — якобы «для поднятия его журналистского рейтинга».

*Из текста частного определения следует, что уголовное дело приняло искусственно затяжной характер, не представляет собой никакой сложности и ходатайства следователя о продлениях срока содержания под стражей выносятся по одним и тем же основаниям.