Раскол коллектива чекистов

Часто при длительной размеренной жизни теряешь бдительность, а если ожидаешь удара со одной стороны, то внезапно получаешь его с иной стороны. Так вот судя по всему и случилось с наркомом НКВД Генрихом Ягодой.

Если возможного удара он ждал лишь от Сталина, то пришел он не только от Сталина, но сразу с трех сторон

Одним из самых важных каналов, по которым исходил удар по руководству НКВД, был так называемый "северокавказский" клан, во главе которого стоял легендарный чекист Ефим Евдокимов. Он и его люди были фактически изгнаны из НКВД, после конфликта с Ягодой и его окружением.

Имя Ефима Евдокимова сегодня мало кому о чем скажет, но именно он был одним из главных организаторов массовых репрессий, которые выкосили много невиновных людей

Тогда в 1936 г. он ждал шанса свалить Ягоду и вернуть НКВД под свой контроль

Но все таки один верный Евдокимову человек в НКВД все же остался. это был Михаил Фриновский, который выражая лояльность Ягоде, тем не менее ориентировался на Евдокимова.

Фриновский так рассказывал о своих диалогах с Евдокимовым, по поводу возможности взятия "органов" под контроль:

" Во-первых, говорил ЕВДОКИМОВ, заимей своих совершенно надежных людей и так прибери их к рукам, чтобы в случае осложнений они выполняли твою волю.

В том же 1933 году ЯГОДА, после моей с ним стычки по служебному вопросу, начал вновь приближать меня к себе при помощи БУЛАНОВА. БУЛАНОВ часто зазывал меня к себе на дачу под видом рыбной ловли и игры в бильярд. В одну из таких поездок к БУЛАНОВУ, в выходной день на дачу, приехал ЯГОДА, который после обеда и выпивки имел со мной разговор в отдельной комнате.

ЯГОДА начал разговор с того, что я не прав, настраиваясь против него, и что, видимо, здесь орудует рука ЕВДОКИМОВА, и тут же сказал мне: «Имейте в виду: о том, что вы остаетесь правым, — мне известно, что вы ведете работу, я также знаю, и не лучше ли вам смириться с той обстановкой, которая существует у нас в центральном аппарате, свой гонор сбавить и слушаться меня».

Из диалога следует, что Ягода судя пот всему догадывался о встречах Евдокимова с Фриновским, но не придал этому слишком большого значения. Но Евдокимов и Фриновский продолжали плести свою паутину и интригу  направленную все больше против наркома.

Остается лишь один спорный вопрос--а знал ли Ягода что Евдокимов сам "правый"? Это сомнительно.

Далее:

"ЕВДОКИМОВ расспрашивал, что я делаю по войскам. Я полностью рассказал ему обо всем, в частности и о встрече с ЯГОДОЙ, о разговоре с ним.

ЕВДОКИМОВ дал мне вновь такую установку, что этой связи с ЯГОДОЙ не порывать, но до конца не идти и, главным образом, ничего не говорить ЯГОДЕ о моей связи с ним — ЕВДОКИМОВЫМ."

Евдокимов видимо считал, что Ягода может проиграть и надо быть более осторожней. Далее говорилось о вербовке людей в окружении Ягоды:

" В одну из встреч ЕВДОКИМОВ предложил мне связаться с быв. зам. наркома внудел ПРОКОФЬЕВЫМ и прощупать его настроения. Когда я спросил — какая цель, он ответил — потом скажу."

Конечно все это не имело решающего значения для свержения Ягоды, но враждебная наркому группа Евдокимова проникала и расширялась в НКВД

……………………

Еще одной силой которая стремилась устранить Ягоду была немецкая разведка. Её ведущим агентом был  секретарь ЦК, глава КПК Николай Ежов. Напомню, что Ежов в  1934 году был отправлен на лечение в Вену, где попал в стандартную для спецслужб «медовую ловушку» согласившись на сотрудничество с немецкой разведкой.

До 1936 г. это сотрудничество носило характер передачи секретных сведений немецким разведчикам, но потом все зашло еще дальше.

Летом 1936 года он приехал на лечение в Вену, откуда вскоре уехал в Италию, в курортный город Мерано. К сожалению, Николай Иванович так и не указал точную дату этих встреч.

Но он имел несколько встреч с немецким генералом Гаммерштайном, курировавшем военную разведку в СССР и своего агента Н.Ежова..

Где-то тут, в лесопарковой зоне курортного города Мерано Ежов проводил свои тайные встречи с генералом Гаммерштайном и получал задания от немецкой разведки

Ежов так рассказал об этом:

«Моя встреча с ГАММЕРШТЕЙНОМ была организована ЭНГЛЕРОМ под видом совместной прогулки с ЭНГЛЕРОМ по парку Мерано. В одной из беседок, как бы случайно, мы встретили ГАММЕРШТЕЙНА, которому меня представил ЭНГЛЕР, после мы продолжали прогулку втроем.

ГАММЕРШТЕЙН в начале беседы заявил: «Мы очень благодарны за все услуги, которые вы нам оказываете». Он заявил, что доволен сведениями, которые немцы получили от меня.

Но, заявил ГАММЕРШТЕЙН, все это чепуха!

Занимаемое вами положение в СССР таково, что мы не можем удовлетвориться передаваемыми вами сведениями. Перед вами стоят иные задачи, политического

Порядка».

Генерал Гаммерштейн поставил перед Ежовым летом 1936 года совершенно новые задачи

Ежов прямо спросил какие конкретно задачи он может выполнять, на что получил ответ немецкого генерала

«Вы имеете возможность не только информировать нас, но и влиять на политику советской власти».

Это было логично, ведь Ежов был не просто высокопоставленным служащим, а секретарем ЦК, одним из пяти высший партийных руководителей.

Ежов так расказывал об этом.:

«С ГАММЕРШТЕЙНОМ я имел еще три встречи. При второй встрече ГАММЕРШТЕЙН интересовался подробностями, связанными с убийством С.М. КИРОВА, и серьезностью влияния троцкистов, зиновьевцев и правых в ВКП(б).

Я дал ему исчерпывающую информацию, в частности, отметил то обстоятельство, что среди чекистов наблюдается сейчас растерянность и что положение ЯГОДЫ в связи с убийством КИРОВА пошатнулось.

Тогда же ГАММЕРШТЕЙН сказал: ***«Было бы очень хорошо, если бы вам удалось занять пост ЯГОДЫ»***.

Я улыбнулся, ответив, что «не от меня только это зависит».

Николай Ежов в середине 1936 года получил задание немецкой разведки стать наркомом НКВД

По странному "Совпадению" именно с лета 1936 года начинается мощная атака Ежова на Ягоду и НКВД

Ежов и Ягода и ранее конфликтовали, но до горячих дел все же не доходило. Но чем Ягода мог не устраивать иностранные разведки? На самом деле все было в личных качествах Ягоды

Ягода как показывают материалы процессов не считал себя лакеем чьей-то державы, он скорее использовал иностранные разведки и их агентов для достижения личных, корыстных целей. С Ягодой было сложно, потому что он изначально ставил на первое место, даже если это шло в разрез с требованиями иностранных держав.

Ягода в полном понимании слова шпионом не был, он был тем кто прикрывал шпионские сети, требуя от самих шпионов служить лично нему.

Вот один пример из показаний Ягоды:

" "  5.  Волович. Заместитель начальника Оперотдела. Его я завербовал 
      следующим образом. 

В 1931 году Волович, бывший тогда нач. Отделения ИНО (до этого он был нашим резидентом во Франции), зашел ко мне в кабинет и рассказал, что завербован германской разведкой. Тогда он говорил мне, что ничего еще для них не сделал.

 Я предупредил его, что покрою этот его предательский акт, если он будет впредь выполнять все мои поручения. 

      Волович согласился. Он был после этого переведен заместителем к Паукеру и 
      ведал там техникой.

Его я использовал в плане организации для меня   возможности подслушивания правительственных переговоров по телефону.  А впоследствии я Воловича использовал значительно шире по выполнению 
      специальных заданий."

Ягода умело использовал шпионов для усиления личной власти. Так шпион Волович стал ведать кремлевской связью....

Ежов был  другим, он в политику играл слабо, но был ретивым исполнителем. Он был именно патентованым шпионом, который сам встречался с своим резидентом, получал указания и делал все для их исполнения.

Напомню, что  на XVII съезде партии в 1934 г. Ежова избрали членом ЦК. Одновременно он стал заместителем Кагановича по Комиссии партийного контроля при ЦК (этот орган был создан взамен ЦКК).

Вот почему Ежов был намного предпочтительней для иносиранных срецслужб, чем Ягода

Иными словами удар по Ягоде и его окружению в НКВД шла примерно с трех сторон, изложу их в такой таблице.

Атака Кагановича и Ежова

 В начале 1936 года Каганович нащупал одно слабое место в системе НКВД и предложил ловкий ход: помочь Особому отделу НКВД в выявлении врагов и шпионов вплоть до выявления их в самом Особотделе.

Ежов, тогдашняя креатура Кагановича, уже в январе 1936 г. стал подыскивать, кого бы ему разоблачить. Подходящей кандидатурой показался Ю.И. Маковский, бывший резидент НКВД в Польше, ныне замначальника особотдела УНКВД по Омской области, незадолго до этого привлеченный к ответственности за растрату.

За спиной Ежова в те годы стоял секретарь ЦК Лазарь Каганович, который по своему влиянию мог тягатся с любым членом политбюро, включая Сталина

Ссылаясь на информацию Коминтерна, Ежов объявил, что Маковский в Польше был перевербован и потребовал разработки его как двойного агента. 1 февраля Маковского этапировали в Москву.

Ягода понимал, откуда ветер дует, и 3 февраля направил Сталину секретный доклад о том, что

"Маковский – растратчик, допустивший присвоение секретных фондов, но контрреволюционных связей не имел."

7 февраля Ежов подает свою докладную записку, где указывает, что

"дело в отношении Маковского ведут его бывшие сослуживцы по Особотделу, что может вызвать сомнения в объективности и полноте расследования."

 «Тов. Ягода не сообщает»,утверждал Ежов, об основаниях подозревать Маковского в связях с польской разведкой. Ежов предлагал усилить контроль со стороны ЦК за ходом расследования этого и других дел в аппарате ГУГБ.

Сталин, который почти два года ждал момента, чтобы за что то зацепится именно это и требовалось

Ежов докладывал что в ГУГБ «что-то пружинят», «смазывают» дела. Ягода попытался воспрепятствовать Ежову вмешиваться в следственные дела.

Сталин позвонил Ягоде и начал почти открыто угрожать: «Смотрите, морду набьем»

Ягода почувствовал опасность и стремился лаврировать в более новой для него обстановке. Почувствовав недоброжелательную интригу со стороны Ежова и стоящего за его спиною Кагановича, Ягода засуетился.

Нарком решил выехать  старым революционным способом--начав новый виток репрессий. 9 февраля он разослал всем республиканским наркомам внутренних дел, а также начальникам краевых и областных УНКВД директиву, требующую

"усилить репрессии против бывших оппозиционеров, ликвидировать без остатка «троцкистско-зиновьевское подполье".

25 марта 1936 г. он обращается с письмом к Сталину, предлагая провести массовые репрессии против «врагов народа» внесудебным порядком, тех же, кто будет «уличен» в участии в террористических организациях, провести через Военколлегию Верхсуда и поголовно расстрелять.

 Не дожидаясь ответа, уже 31 марта он рассылает по линии НКВД новую оперативную директиву, где поставил задачей «выявление, разоблачение и репрессирование всех троцкистов-двурушников»

Эта "незначительная" деталь ускользает от внимания -- Сталин и Политбюро так и не одобрили прошение Ягоды об начале массовых репрессий

Но он так и не получив ответа начал все сам

 .........

Вскоре стало набирать стремительные обороты дело против руководителей старого троцкистского центра Каменева – Зиновьева. Молчанов, собрав у себя расширенное совещание руководящих работников ГУГБ, объявил, что нарком поручил ему расследовать дело о заговоре с целью государственного переворота и о том, что в его распоряжение до конца следствия откомандированы ведущие работники из других отделов

К расследованию присоединились Волович, Гай и Слуцкий со своими подчиненными.

 Уже в мае в распоряжении Молчанова имелись признательные показания пятнадцати обвиняемых.

Летом 1936 г. Ежов представлял в Политбюро проекты резолюций ЦК, направленных на выявление скрытых троцкистов и изгнание их из аппарата госучреждений.

 О том, что к числу таких учреждений принадлежит и сам НКВД, его руководители до поры до времени не могли подумать и в страшном сне.

Николай Ежов представлял в Политбюро секретные донесения о том, что в наркоматах много врагов, Ягода знал об этом

Но руководство НКВД не знало, что в этих донесениях само НКВД значилось как зараженное врагами ведомство

При всем этом Ежов стремился еще тогда демонстрировать доброжелательность по отношению к чекистам. Он участвовал в проводимых Молчановым совещаниях в центральном аппарате НКВД.

На словах он всячески поддерживал Молчанова и его мероприятия по расследуемому делу, на деле же внимательно следил за внутренними склоками среди руководства НКВД.

.........................

Особое положение Молчанова вызывало недовольство и зависть остальных руководителей госбезопасности.

На совещаниях говорили о том, что наиболее упорных подследственных, не желающих давать нужных показаний, он передавал работникам других отделов, временно командированным в его оперативное подчинение, а своим сотрудникам передавал тех обвиняемых, кто уже во всем признался.

Подобная исключительность положения Молчанова крайне раздражала остальных. Эти вроде бы малозначительные аппаратные склоки, внимательно отслеживаемые Ежовым, впоследствии были им использованы, когда отчаянный фаталист Молчанов исчерпал милости Фортуны.

      Молчанов понимал не хуже других, какую игру задумал против него Ежов. Он и его помощник И.В. Штейн начали скрывать от Ежова некоторые материалы следствия

Кроме всего прочего по указанию Ягоды и Молчанова

" распорядились при появлении Ежова не вести между сотрудниками разговоров на служебные темы, допросы прекращать."

Молчанов понял что Ежов ведет против него игру и приказал прекратить все допросы и разговоры в его (Ежова) присутствии

Но это ему не помогло, Ежов просто обошел все заслоны

Узнав об этом, Ежов избрал тактику внезапных приездов из здания ЦК на Лубянку, без предупреждения требовал выдать ему из Внутренней тюрьмы заключенных и сам их допрашивал, стал запрашивать информацию от различных сотрудников НКВД в обход Молчанова и Штейна.

Те регулярно докладывали об этом Ягоде, который старался дискредитировать Ежова, постоянно напоминая руководству страны о некомпетентности партаппаратчика Ежова в оперативной работе. Ежов со своей стороны подавал это как «смазывание и сворачивание дел».

Слабое звено

Так что же происходило в чекистском дворе? На самом деле раскалывалось единство коллектива НКВД. Собственно именно этого и добивался Сталин

Ему важно было вбить клин в руководство НКВД, противопоставив Ягоде двух его заместителей – Агранова и еще Прокофьева, которого Сталин тоже счел слабым звеном. Агранов был уже задет тем, что его подчиненный Молчанов стал к лету 1936 г. второй по значимости (после наркома) фигурой в наркомате. Ежов нарочно подогревал это раздражение, общаясь напрямую не с Аграновым, а с Молчановым.

Георгий Прокофьев некогда являлся ключевой фигурой в органах госбезопасности и до 1931 г. возглавлял Экономическое управление, а затем стал начальником Особотдела ГПУ.

Но после дела «Весна» Ягода, избавившись от «пятерки», решил заодно сплавить и Прокофьева: его перевели в рабоче-крестьянскую инспекцию.

Потом, правда, он стал заместителем Ягоды, но тот держал его на второстепенных участках; сначала Прокофьев курировал работу милиции, а затем стал председателем спортобщества «Динамо». Естественно, положение почетного «динамовца» не могло его устраивать. И он, конечно, не мог любить Ягоду.

Георгий Прокопьеф был одним из ведущих руководителей НКВД в начале 1930-х, но затем Ягода стал его понижать.

Прокопьеф затаил обиду на Ягоду, его заявление в Политбюро ЦК фактически дало стар кампании против руководства НКВД

Прокофьев к тому моменту уже был завербован Евдокимовым и Фриновским, "работая" сразу на две стороны

Из высокий партийных инстанций начали звонить и спрашивать, не хочет ли товарищ Прокопьеф чего то сообщить?

23 февраля 1935 г., пользуясь, видимо, тем, что Ягода отмечал день Красной Армии, Прокофьеф за его спиной направил непосредственно Сталину секретное донесение о том, что

" у одного из арестованных при обыске изъят личный архив Троцкого за 1927 г."

 Именно это донесение Прокофьева послужило непосредственным поводом для такой резолюции Политбюро:

 «Чрезвычайно важное дело, предлагаю передать архив Ежову, во-вторых, назначить Ежова наблюдать за следствием, чтобы следствие вела ЧК совместно с ЦК»

Сталин запомнил готовность Прокофьева сдать своего шефа Ягоду и, словно опытный шахматист, к середине лета 1936 г. продумал изящную комбинацию, позволившую ему разыграть обе фигуры – Агранова и Прокофьева – против Ягоды.

Раздражение их в отношении слишком ретивого начальника отдела – Молчанова – было удачно использовано Ежовым для того, чтобы вступить летом 1936 г. втайне от Ягоды в переговоры с Аграновым.

Агранов поняв что происходит согласился на сотрудничество с Ежовым против Ягоды

Летом против 1936 года против Ягоды сговорились уже два его заместителя, начался раскол коллектива

Но Ягода этого не почувствовал, он почти полностью утратил ощущение опасности.

.......................

Главное что требовалось для устранения Ягоды, это расширение оппозиции внутри НКВД, чем и занялся Яков Агранов.