Давайте взвесим ещё раз - не допустим предательство и глупость!!!

Иркутяне, дорогие земляки, все, кто честен и смел, кто не хочет дурной славы нашему городу, к вам мое обращение и мэру Иркутска Виктору Ивановичу Кондрашову! Вот-вот, со дня на день, разразится в столице Восточной Сибири кампания переименования улиц. К переименованию приговорены 25 центральных улиц, самых посещаемых, самых известных, в том числе и осенённых именами героев борьбы за освобождение народа России от царского абсолютизма, ставших для нас памятниками 150-летней революционной истории. Эти имена для нас, сотен тысяч жителей Иркутска, - образцы служения благу народа и Отечества. Отвернуться от них, согласиться с тем, чтобы об этих славных патриотах России не знали наши потомки – это трусливое, тихое, подлое предательство!

Бесспорно, кое-что в названиях наших улиц надо поправить. Почему бы не возвратить нынешней улице Марата её прежнее, изначальное название – «Луговая»? Точно так же улицу Сурнова можно снова назвать Адмиралтейской. Это и красиво, и величаво, и заслуженно, ибо Иркутск в своё время был морской столицей, форпостом освоения русскими Дальнего Востока, Тихого океана, западного побережья Америки. Не можно, а нужно убрать с людских глаз имена таких истребителей русского народа, как Красные мадьяры, Урицкий, Трилиссер, Свердлов, Чужак-Насимович и целый ряд других. Допускаю, что не все со мною согласятся. Значит, надо договориться, найти истину. Для этого потребуется время, пока же, в настоящий момент, нельзя допустить, чтобы городская власть сломала нас через колено, позволить ей не считаться с нами, наплевать на нас.

Мне станет житьё в Иркутске постылым, если в горячке прислужничества, якобы от нашего имени, якобы с нашего согласия будут изъяты из городской топонимики имена бессмертных героев «Народной Воли», членов первой русской социально-революционной партии Андрея Желябова, Степана Халтурина, Софьи Перовской. Представляю себе, как распалится сейчас Александр Гимельштейн, убедивший себя, что революция – это крайне плохо, что социализм – это бредовая утопия, что если человек – революционер, он обязательно подобие современного шахида.

При всём этом люди такого типа согласны с прогрессивностью революций в европейских странах, и Кромвеля с Наполеоном они не называют тиранами, диктаторами, преступниками, беспощадными душителями своих оппонентов. Даже отечественным первозаговорщикам, т.е. декабристам, не наклеили ярлык террористов, хотя истребление всего множества царевичей, царевен и великих князей было записано в программу первых русских революционеров. А за такой же грех, но в несравнимо меньших размерах сегодняшние исправители истории клеймят героев «Народной воли» самыми крайними проклятьями, ненавидят их и боятся их имен более всего на свете. Ненавидят потому, что были те люди немыслимой по нынешним меркам нравственной чистоты и высоты, что для себя самих от революции они ничего не хотели, что не о дележе чужого добра они мечтали, а были счастливы отдать свою жизнь для блага народного. А бояться потому, что такие люди – всегда пример для подражания, всегда среди молодежи объявятся тысячи романтиков с душою Данко и поведут людей к свету, к добру, к человечности, к братству между людьми. Грабителям страны, угнетателям народа такой исход общественного развития опасен и потому не нужен. Чтобы держать народ неосведомленным, ослепшим, покорившимся перемене судьбы, они нанимают борзописцев и крикунов, платят им за клевету и очернительство. Мы окажемся быдлом, если без боя, с безмозглой смиренностью позволим фальсификаторам истории, гнусным конформистам приобщить нас к затеянному ими злу. Так отринем же попустительство мошенникам!

Несколько слов о Софье Перовской.

Ярче всего и наиболее впечатляюще лучшие человеческие качества народовольцев первого призыва воплотились в личности Софьи Львовны Перовской. С раннего детства очень серьезная, исключительно волевая и ответственная, страстно желавшая служить добру, помогать бедным людям, она, аристократка, праправнучка Кирилла Григорьевича Разумовского, порвала со своим привилегированным положением, пошла в народ, учила детей, лечила баб и мужиков, питалась и одевалась так же, как и они. Она была убеждена, что прежде призыва установить в России социализм нужно провести в народе огромную, длительную просветительскую и культурную работу. К террористам она примкнула только потому, что ими стали ее лучшие друзья. Она мучительно колебалась, пробовала работать в «Черном переделе», но те люди были ей не по душе, и она пришла в «Народную Волю» с условием, что будет на подхвате, поможет цареубийцам, а после этого снова пойдет в народ. За безупречное поведение, исключительную требовательность к себе и к людям, ее избрали в одну из комиссий Исполнительного Комитета с одной лишь целью: «для нравственного оздоровления», по их выражению. Но крепкий практичный ум, стойкость, мужество, инициативность неизбежно вывели Софью в число самых главных деятелей революции. Ее нельзя считать террористкой, придраться к ней можно, лишь если того очень хотеть. Никто не числит террористом Пушкина, хотя он самому царю заявил, что был бы на Сенатской площади, если б оказался в столице. Нет на Перовской вины - она жизнь отдала по Христовой заповеди «за други своя». У кого поднимется рука бросить в нее камень? Разве что у Александра Владимировича Гимельштейна.

Неприемлемым представляется его предложение назвать иркутскую улицу Софьи Перовской Матрёшиной улицей. Хочется полюбопытствовать: «А что ж это за Матрёша? Что она сделала, если не для отечества, то для Иркутска?» Пока этого никто точно не знает. Одни считают, что Матрёшей звали особо популярную проститутку, которая поселилась поближе к месту работы, - ведь до Подгорной, на которой располагались бордели, нужно было только пересечь Русиновскую улицу. Другие утверждают, что интересующая нас улица называлась не Матрёшиной, а Матрёшинской, по одноимённому кабаку, хозяйкой которого в то время была какая-то Матрёша. Нет, не Матрёна, и к Матрёнинской больнице она никакого отношения не имела.

Так что ж, Александр Владимирович? Чему воздвигнем «памятник нерукотворный»? Пьянству и проституции, что ли? Тогда давайте и Иркутск переименуем, назовем его ПОХАБОВО. Гарантия, что прославимся и в историю попадем. Только вот в какую?...

Обстановка с переименованием улиц явно неблагополучная. Она очень скажется на репутации депутатов Иркутской городской Думы и мэра. Им не стоит забывать о перевыборах, которые совсем не за горами, а стоит прислушаться к народной мудрости «Не шевели лихо, пока оно тихо». Окончательное слово должно быть за главноуправляющим, а его почему-то давным-давно не слышно в общественных дебатах. Виктор Иванович, дорогой наш градоначальник! Ау! Вы забыли о тех, кто привел вас к власти, ведь те, кто голосовал за вас, именно они протестуют против огульного переименования иркутских улиц. Вы просто обязаны положить конец этой политической провокации. Объявите, что вы не подпишете постановление, если оно не пройдет через широкое общественное обсуждение, сделайте заявление о моратории на переименование улиц в Иркутске на время вашего пребывания в должности мэра, - и мы снова проголосуем за Вас, тем более, что и 350-летие города Вы организовали блестяще.

Валентин Фёдорович Гаврилов, г.Иркутск

ПОСТСКРИПТУМ. На «Русском марше» А.С. Турик объявил, что утром 4 ноября он имел разговор с Вами, уважаемый Виктор Иванович Кондрашов, что Вы заверили его в неизбежности переименования улиц в 2013 году, что в городском бюджете уже предусмотрены средства на эти цели. Похоже, что депутаты ИГД и Вы с А.Н. Лобыгиным поступаете так же тихушно, скрывая свои сомнительные деяния, как и в случае присвоения В.В. Якубовскому звания «Почетный гражданин города Иркутска» наперекор пикетчикам, протестовавшим против этого у стен мэрии.

Объяснитесь, пожалуйста, как это понимать - как Ваш вызов избирателям или как Ваше равнодушное наплевательство на то, что творится у Вас под носом?

Этот текст пойдет в Интернет и в другие СМИ, ответ на него ждут тысячи горожан. Надеюсь, Вы ответите им, с кем Вы, наш городской голова.

ПРИЛОЖЕНИЕ.

В качестве приложения, для лучшей осведомленности в истории русской революции, осмелюсь изложить перед земляками моё видение этого вопроса. Из чего я исхожу?

1. Из того, что социализм присущ человеческому сознанию изначально, имманентно. Доказывает это первая общественно-экономическая формация, созданная человеком разумным, - первобытно-общинный строй. Это было реально существовавшее тысячи лет человеческое сообщество, в котором люди в наибольшей мере достигли коллективизма, справедливости и гуманности (мелочи и частности – не в счет). Оно, это общество, показало и пример бережного, гармоничного отношения людей к природе, и многие мудрые, основополагающие принципы отношений между людьми.

2. Из того, что идеи социализма стали краеугольным камнем в фундаменте христианства, которое отвратило людей от распущенности, полной безнравственности, охватившей позднюю античность, а христианство, в конце концов, направило народы к Возрождению, к расцвету науки и техники, к общественному прогрессу. Социализм как стержень государственного устройства практикуется в десятках благополучных стран, народ которых доверил управление социал-демократам. Не понимаю, как после этого можно утверждать, что социализм – это бред, утопия.

3. Из того, что возможность построения социалистического общества открывается перед людьми совсем не обязательно путем революционного потрясения. Все зависит от конкретных общественно-исторических условий, от психологического настроя сторонников социалистов, от широты поддержки их населением.

4. Из того, что революции не возникают беспричинно, что если в стране возникли революционные настроения, это означает, что в устройстве этого общества очень многое неладно. В этом случае решающее значение имеют управленческие качества элиты этого общества. Хорошо, если элита дальновидная, ответственная, способна вырабатывать такие решения, от которых и волки сыты, и овцы целы. Горе тому народу, во главе которого стоят алчные, недалекие, наглые, безжалостные подонки. Это их эгоизм и упертость, нежелание считаться ни с чем доводят общественные противоречия до взрыва. Так что и в этом случае никакой вины на сторонниках социализма нет.

5. Из того, что российские народолюбцы свою патриотическую работу начали не с террора. Интеллигенты, жертвуя не только карьерой, но и банальным благополучием, отбросив своекорыстие в любых его проявлениях, пошли к крестьянам, на фабрики и заводы. Не социалистическая пропаганда была их первоочередной задачей, а элементарное обучение грамоте, разъяснение земледельцам азбучных истин по уходу за землей, скотом и посевами. Но русские Держиморды, крутившие государственный руль, не пожелали иметь дело с народом, хотя бы мало-мальски просвещенным. Романтиков-идеалистов запирали в каталажки даже за то, что при них обнаруживался букварь и книжки для народного чтения. Так начиналось, а дальше пошли жестокие судебные расправы, высылки в отдаленнейшие места империи, каторги и вечные поселения в Сибири. Не дрогнула рука либерального с виду царя Александра II и подписывать смертные приговоры. Мне не поверят, но это факт: в XIX веке наибольшее количество смертных казней в России произошло именно в правление царя-реформатора. Не везет нам на реформаторов. История это ясно показала.

Подумай, дорогой читатель, каким мог быть ответ на такие жестокости со стороны молодых, горячих, самозабвенных героев. Только один - месть. Но и мстя, эти подвижники не раз заявляли, что вступили в террор вынужденно, что немедленно прекратят его, лишь только власть согласиться на переговоры о конституции и Учредительном собрании и т.п. Ослепленная государственной мощью России та власть с презрением отвергала такие приглашения к «круглому столу», но революционеры все еще на что-то надеялись. Последней каплей в чашу терпения была казнь Квитковского и Преснякова. «Всё! Баста! - грянуло на конспиративном заседании Исполнительного Комитета «Народной Воли». – Нас не щадят, и мы щадить не будем!» И приговор - смертная казнь царя - был принят.

6. Из того, что народовольцы первого, так сказать, призыва были – убежден я – самыми светлыми, самыми чистыми, самыми безупречными личностями из среды революционеров. Здесь невозможно даже кратко показать их конкретные поступки и подвиги. Остается лишь что-нибудь процитировать и на что-нибудь указать. Да еще отправить тех, кто не верит моим словам, к множеству обстоятельных исследований.

Вот факты.

Иван Емельянов стоял последним в четверке бомбометателей на случай, если и Гриневицкому не удастся убить Александра II. Но когда он увидел истекающего кровью царя, поспешил к раненому и, как тогда выражались, «подал первую помощь».

Андрей Желябов, узнав, что по делу о цареубийстве арестован Николай Рысаков, недавно приступивший к подпольной работе, посчитал, что ему, Желябову, прямому организатору и исполнителю цареубийства, не допустимо по нравственным соображениям оказаться менее виновным в преступлении, чем его молодой соратник. Он написал заявление с требованием считать его более виновным в цареубийстве, чем Рысаков, и заявил, что готов дать против себя все уличающие его показания.

Софье Перовской гарантировали сохранение жизни, если она напишет прошение о помиловании. Перовская, не колеблясь, отвергла сделку с совестью и была повешена вместе со своими друзьями.

Обреченные на пожизненные мучения в одиночках, уходившие на тот свет за полтора-два года заточения, невольники русской Бастилии (Петропавловской крепости) умудрились переправить на волю свое «Письмо от мертвых к живым», в котором описали весь ужас своих страданий, высказали живым и свободным товарищам по борьбе свой политический наказ. Они могли бы призвать к мщению, беспощадной расправе со своими врагами. Но прочтите, чем их письмо заканчивается: «Друзья и братья! Из глубины нашей темницы, говоря с Вами, вероятно, в последний раз в жизни, даем Вам наш завет: в день победы революции, который есть торжество прогресса, пусть она не запятнает этого святого имени актами насилия и жестокости над побежденным врагом. О, если бы мы могли послужить жертвами искупления не только для свободы в России, но и для увеличения гуманности во всем остальном мире! Человечество должно отказаться от одиночного заключения для осужденных, от насилия и истязания заключенных в каком бы то ни было виде, как оно отказалось от колесования, дыбы, костра и прочее. Привет Вам! Привет Родине! Привет всему живому!»

Подобных фактов множество, но даже с учётом лишь тех, которые здесь приведены, у кого повернется язык назвать таких людей психопатами, кровожадными бандитами, отпетыми подонками и т.п.?

Стало модным заявлять, что революционеры убили царя потому, что его либеральные реформы привлекли к нему русское общество, вследствие чего народовольцам грозила полная изоляция, потому что они патологически рвались к власти, к личной диктатуре и ни за что не хотели потерять такую возможность. Но посмотрите сборник документов «Архив «Земли и воли», «Народной Воли», и в одном из них Вы с удивлением обнаружите следующее: «В видах избежания анархии в стране ни в коем случае не нарушать и не умалять воли Учредительного собрания, а следовательно, признать даже царское правительство, если оно будет восстановлено Учредительным собранием, но сохранить за партией право пропаганды республиканской идеи и это отстаивать всеми доступными партии средствами».

Таким было отношение к власти высшего органа «Народной Воли», ее Исполнительного Комитета. Зафиксировано оно в программных установках этой партии. Сама собой всплывает параллель с отношением к учредительному собранию со стороны большевиков в 1917 году. С горечью обнаружив, что в Учредительном собрании их сторонники составят малозначимое меньшинство, они форсировали захват власти путем вооруженного переворота, чтобы заполучить возможность разогнать «неправильное» Учредительное собрание и вести политическую борьбу, не считаясь с мнением подавляющего большинства народа России. Истребляя бескорыстных, честных, высоконравственных народовольцев, царизм увлекся, не придал значения появлению в своей стране другого своего врага, циничного, беспринципного в выборе средств борьбы, и был этим врагом уничтожен. Итоги русской революции были бы совсем иными, если б в 70-80-х годах XIX века самодержавие восприняло рекомендации прогрессивных государственных деятелей России и допустило бы к либеральным преобразованиям разночинную интеллигенцию.

От редакции: Есть и диаметрально противоположные мнения о народовольцах. Достаточно прочитать «Бесов» Фёдора Михайловича Достоевского...