Наше государство просто собирает ренту со всего населения

Из интервью члена Комитета гражданских инициатив Евгения Гонтмахера Ксении Гулиа. Полностью текст беседы можно прочесть на сайте RFI.

Евгений Гонтмахер: Я критикую наши порядки достаточно жестко. Но, как это ни парадоксально, у нас еще есть лакуны, где ты можешь обсуждать без всяких «красных линий». По крайней мере в крупных городах. Да, их становится меньше. Но в России более сложная ситуация, чем в позднесоциалистической Восточной Европе. С одной стороны, есть открытые притеснения в университетах против каких-то профессоров, студентов уже отсматривают на предмет инакомыслия. С другой стороны, я знаю много мест, где — наоборот — идут свободные дискуссии, обсуждают что угодно.

Просто часть интеллектуального, экспертного сообщества — очень небольшая часть, но громкая, которых приглашают в телевизор (есть же пропаганда) — пошла на сделку с собственной совестью, потому что они хотят известности, денег, наверное, каких-то позиций. Никакой реальной идеологии там нет. Если завтра, условно говоря, Владимир Владимирович Путин заявит, что мы снова часть Европы, эти эксперты абсолютно развернутся и будут даже более проевропейскими, чем коллеги, с которыми я работаю.

- Нет ли тут еще и поколенческого конфликта?

- В России, к сожалению, этого нет. А хорошо было бы иметь поколенческий конфликт, это нормально, на этом строится ротация. Дело заключается в том, что относительно молодые люди говорят о совершенно других вещах, чем люди 60+. Например, среди старшего поколения до сих пор распространено «вот ты либерал, ты левак, ты государственник, ты консерватор». Среди молодых, продвинутых, образованных людей это уже давно ушло. Они вообще не понимают разницу: кто такой либерал, а кто такой государственник. Если внимательно читать политологическую теорию, которая начала писаться еще с XIX века, самые мощные государственники — это либералы. Есть такие интерпретации. Как раз Маркс и Энгельс писали про то, что государство отмирает, они как раз не считали, что государство — это что-то основополагающее. А либералы выступали за небольшое, но сильное, эффективное государство.

Но для России это все не подходит уже давно. Так сложилась история России, что дебаты, политическая борьба между разными течениями отсутствовали. Был короткий период «потепления» в начале XX века при Николае II, когда был манифест (о распределении законодательной власти между императором и парламентом — RFI), стала избираться Дума, потом был период между февралем и октябрем 1917-го года, который мы не заметили, и немножко 90-егоды. Но в России не сложились идейные традиции, когда люди осознанно доказывая, говорили: «вот я либерал, потому, потому и потому», а не простоя предъявляли какой-то лейбл. У нас же любят лейбл, что либералы — это изменники родины, которые все хотят продать Западу. У нас нет нормальной левой, социал-демократической партии. Коммунисты что ли зюгановские? Это же смешно.

- Возможны позиции только «за власть» или «против власти»?

- В России все делится очень просто. Ты поклялся этому государству в верности, ты его не критикуешь, ты закрываешь глаза на то, что это государство работает на себя, а не для населения России. Я даже не говорю про коррупцию. Государство устроено как большая монопольная корпорация, которая просто собирает ренту со всего нашего населения. Если ты считаешь, что это нормально, что у России другого варианта нет, — это одна позиция. Если ты стоишь на позиции, что все-таки государство для людей, отсюда идет идея ротации власти, идея о небольшом государстве, которое не суется во все дырки. Водораздел проходит здесь. Но людей, которые понимают сложившуюся в России ситуацию, очень мало. Это продвинутые интеллектуалы, которые реально могут дискутировать с аргументами, а не с криками «Россию обижают», «русофобия» и что-то еще. Это трагедия. Я считаю, Россия сильно проигрывает в этом интеллектуальном соревновании, которое идет во всем мире, за образ будущего.

- У вашего коллеги (декана экономического факультета МГУ) Александра Аузана есть теория «колеи», о том, что Россия обречена оставаться в колее…

- Не совсем так. Он говорит о том, что на протяжении столетий была некая «колея», когда Россия сначала вырывалась на какой-то простор, были какие-то реформы даже в условиях царизма, но потом ее затягивало обратно. И образуются такие циклы. Но и Аузан об этом говорит, и, мне кажется, все это понимают: это относилось к ситуации, когда Россия была изолированной страной. Это все закончилось, условно говоря, с распадом Советского Союза. Сейчас быть Северной Кореей невозможно. Россия, спасибо 90-м годам и даже сейчас, стала частью глобального мира. Да, какие-то горячие головы говорят, что можно интернет отрезать, но это уже невозможно.

Молодежь, которая родилась в 90-е годы, не помнит Советского Союза. Ей же Путин все эти годы что говорил? Что у нас самая большая и самая лучшая демократия, у нас самое справедливое государство.

Я не говорю, что он был прав. Но люди в это верили. Рос уровень жизни в 2000-е годы, потому что цены на нефть росли. У молодых людей и у людей среднего поколения сформировались абсолютно европейские представления. Ходить в ватнике и в кирзовых сапогах у нас уже никто не хочет. Все хотят жить, как в Европе. Этот чисто социальный базис уже настолько мощный, что вернуть Россию обратно в эту колею реального тоталитаризма (невозможно). У нас есть сейчас поворот к авторитаризму, никто этого не отрицает. Но я думаю, что этот поворот обречен на неудачу. Глобальный мир уже свое слово сказал. Я рассматриваю то, что мы сейчас в России видим, как «зигзаг» в ненужную сторону. Он может быть очень болезненный, он может довольно дорого стоить России, но окончательно (вернуть в Россию в «колею» невозможно), мы уже в другом мире.

<...>

- Вопрос о ценностях. Мы примерно представляем себе, что такое европейские ценности — свобода, равенство, права человека…

Вы прочитайте вторую статью Маастрихтского договора о создании Евросоюза, там все написано про ценности. И это ценности не европейские, они универсальные. Япония, Южная Корея, Тайвань являются такими же европейскими странами, как Франция и Германия. Они немножко обижаются, когда им говорят, что у них тоже европейские ценности. Нет, говорят, у нас ценности универсальные. Они доказали свою эффективность с точки зрения комфортности жизни человека. По качеству жизни эти страны в лидерах. Проблемы есть везде, но в основном там человек себя чувствует намного комфортнее, чем в странах, где идет сакрализация государства. Это универсальные ценности, которые отделяют цивилизацию от какого-то варварства XXI века. Это «Исламское государство», талибы, любые фундаменталисты — не только исламские. И в России есть фундаментализм, который строится на якобы православной вере. Такие же (фундаменталисты) есть и в Индии. Это мир средневековья, мир дремучести, который осложняет движение в сторону цивилизации.

- А Россия, которая заявляет, что противостоят Европе ценностно, не откатывается ли в ту самую сторону?

- Это говорят некоторые наши руководители. Это чисто политически. Все эти заявления направлены на собственное население. Ему говорят: «Дорогие друзья, вы не смотрите как живут люди в будничной жизни в Германии, Франции, Англии, Польше даже, в Восточной Европе. Не надо на них равняться. У нас что-то свое. Мы особо коллективные. Мы особо милостивые, особо-особо». Такие заявления в истории XIX и XX века неоднократно были со стороны авторитарных лидеров в очень многих странах. Они пытаются отвлечь от внутренней повестки дня. Это не более чем сиюминутная, дешевая политика. В России этому уже мало кто верит. Если у вас ухудшился уровень жизни, а вам говорят, что ничего страшного, зато вы особо выдающиеся люди по своим человеческим качествам по сравнению с другими странами, от этого лишняя буханка хлеба или кусок мяса у вас не появится. Плохо, что есть такие заявления, но не надо преувеличивать их значение. Все равно здравый смысл свое возьмет.

- Последний вопрос про общественный договор. Какое-то время назад часто можно было услышать, что общественный договор в России — это «лояльность в обмен на стабильность». А сейчас? Лояльность в обмен на что?

- Ни на что. Общественный договор нарушен. В 2000-е годы, когда реальная зарплата у вас каждый год растет на 5–7%, когда вы можете купить в магазине то, что раньше не могли, когда вы можете съездить отдохнуть куда-нибудь в Турцию и даже в Таиланд, то понятно, что по отношению к власти вы были очень лояльны. Какая бы она ни была — несменяемая, даже коррумпированная. Ну и ладно. Они нам дают наш кусок хлеба, жить лучше, это все понимали. Это было такое молчаливое соглашение между сторонами. Сейчас это все нарушено. Последние десять лет, с экономической точки зрения, — потерянные годы. Не было почти экономического роста, последние годы падают доходы населения, люди это чувствуют, а самое главное — не видят перспектив. Государство этот свой козырь теряет очень быстро.

Сейчас наступил период очень смутный, очень большая нестабильность. Мы видим, что мерцают огоньки: выборы региональные, проявления недовольства, пенсионная реформа так называемая. Никаких массовых волнений же нет, видимо, и не будет. Но люди разочаровались в государстве, лично в Путине тоже во многом. И договора уже нет. Это напоминает сожительство в коммунальной квартире. Когда у вас есть сосед, он не очень приятный, но вы с ним вынуждены жить, у вас общая кухня, общий туалет и ванная. Пока это не дошло до какого-то кризисного предела, может, и не дойдет. Но все заканчивает в коммунальной квартире чем? Либо кто-то помрет из этих двух сторон, и тогда все меняется естественным образом. Либо вам дают квартиру, и вы оттуда уезжаете. Эмиграция. В России значительная часть молодежи всерьез рассматривает вопрос об эмиграции. Другое дело, что это вряд ли возможно на практике, но мысли о том, что можно покинуть Россию, есть.

Источник: http://ru.rfi.fr/rossiya/20181112-evgenii-gontmakher-u-evropy-s-tsivilizatsionnoi-tochki-zreniya-net-konkurentov

54
1385
20